Страница 23 из 31
Эту ложную очевидность человек принимает за истинную жизнь, и ему урезается. Хотя нужно быть правдивым с самим собой, и эта жизнь в калантаре, а калантарём называлось любое мировоззрение, ограничивающее нас в самом себе (калантарь сродни атхапу, о чём разговор пойдёт ещё ниже), есть истинная жизнь. Просто на большее мы не способны. Но тем не менее нужно видеть свою темницу, свой калантарь, чтобы он томил тебя, как стены тюремные. Страдание такого человека становится образом его мыслей, неизменным образом существования.
Вот так странно говорили наставники в Спасе. Если ты смотришь в себя, или в сердце своё, катишься ты катом по жизненной тропе. А стоит тебе оторвать взор от сердца и устремить его вовне, то станет тебе себя жалко. И тогда ты начнёшь заболачиваться, превращаясь в тименье. Понурый катом катится. А озорной, или в мир смотрящий, пьянеет им и превращается в болото. Но может, он и смотрит в мир, чтобы пьяным быть да хмелем мира насытиться? А воздаяние хмельному – жало в бок и сожаление (рисунок 23).
Рисунок 23. Кат понурого и тименье озорного.
И хотя жертва – следствие уймы и убрать её из себя, пока мироздание разорвано, невозможно, но через понурость, или взор, опущенный в себя, можно её посрамить. Но понурость – это удел мыслителей, или философов. Со стороны, людей мрачней их нет. Только кто душу то их видит? Может быть, эти понурые есть самые радостные? Да! Так оно и есть.
Наша душа в обход личности творит своё окружение таким образом, чтобы прожить необходимые ей чувства, а потому она привлекает в свою жизнь тех людей и те события, которые дадут ей сделать это. И это причина всех неприятностей, которые пробуждают подавленные и скрытые чувства. Если мы не станем делать это осознанно, то это будет происходить вроде как без нашего участия. Но все эти неприятности и есть открытие сердца и очищение чувств, столь необходимые для нашей души. В них и есть наша Задумь! Так что жизнь проявляет заботу о каждом на предмет открытия сердца. В Спасе лишь предлагалось это сделать осознанно, не ожидая, когда это случится по воле судьбы. Мешает же нам в этом страх перед болью, которая связывается нами со страданиями.
Вот только боль не всегда связана со страданиями. И как ни удивительно это звучит, проживая боль, мы получаем чувство полноты, потому как боль делает нас более и более полными. Сбегая же от своей боли, мы, в конце концов, ощутим только опустошение и чувство напрасности жизни. Вот тогда и появляются вопросы о смысле жизни. А потому так важно разделить для себя эти два понятия: «боль» и «страдание». Даже сильная боль не приносит страдания, если её проживать, то есть быть в ней осознанно, понимать, что жизнь ради этой боли. И только она – боль – сделает нас мудрыми. Без этого мы не взойдём к человеку. Страдание же есть следствие разрыва с болью и сбегания от неё. И конечно же, с распечатыванием чувств мы ощутим в себе силу, которую до этого «съедала» живущая в нас сдержанность. Другой вопрос, что этой силой ещё предстоит научиться править, но то, что она «всплеснёт», несомненно!
Но вернёмся опять к душевному устроению Смаги и взглянем на рисунок, который наказители рисовали своим выкормышам. В дальнейшем при освоении некоторых прикладных работ Спаса он даст их понимание (рисунок 24).
Рисунок 24. Дом Смаги – Богородичная звезда, Ярило.
Подобное изображение восьмиконечного устроения души Смаги с престолом в серёдке и сейчас можно увидеть на некоторых иконографических образах Богородицы, которое так и называют: Богородичная звезда. Представления о «девяти силах» уходят в дохристианские времена. В памяти народной сохранялись предания о девяти силах и три девяти именах царя Гороха. В более поздние времена силы чувственной души сравнивали, как и истоты, с девятью чинами ангельскими.
К душевному составу относили также зрение, слух, вкус, обоняние и осязание (то, что в совокупности определяло чутьё). А те чувственные составы, или то, что мы сегодня зовём органами чувств (они в традиционном укладе именовались просто чувствованиями, в отличие от чувств, кои весьма разнообразны и представляют собой порывы, или движения души: вера, надежда, любовь, благоговение, почтение, преданность, благодарность, страх, стыд и многое другое) в Спасе именовались вратами души или вратами мудрости. Через них в душу поступают внешние ощущения и впечатления. Чувствования для наших предков были вещными. И зрение, и вкус, и слух, и обоняние, и осязание – это то, что можно было имать, как всякую вещь. Имать – значит брать, брать в руку ли, в душу ли. Неважно, ибо рука есть выражение души. Это несмотря на их различие в естестве.
Каждое чувствование имеет свои ощущения. Для слуха их было три, для осязания – 13, для зрения – 10, для обоняния – три, для вкуса – девять. Например, вкус имел следующие ощущения: бридость (острота), кисельство (кислость), оцтьство (едкость), горесть, пресность (безвкусность), сланость (солёность), тукость (жирность), сопельство (клейкость). А обоняние состояло из ощущения добровония, злосмердия и «посреди того». Всего ощущений насчитывалось 38. Это даже больше, чем в своё время насчитывал известный физиолог Сеченов. По его данным, чутьё человека имеет всего 21 чувственный признак.
Чувствования, как и чувства, имели для предков свою меру. Чувствования измерялись высотой, глубиной, ши ротой, гладкостью, тяжестью, узостью, шершавостью и т.д. А чувства измерялись по силе, где высшей их мерой была ярость. С чутьём, как с совокупностью чувствований, у наших предков тесно соприкасалось некое душевное свойство, обозначаемое как наитие, что означало «на – идти на него», чего-то достичь. Вначале человек достигал чего-либо, а уж потом проявлял чутьё, включая свои ощущения. В совокупности наитие и чутьё позволяют нам постигать мир. То есть «взять его в руки». Именно в руки! Слово «постигать» означает постичь умственно, но это равнозначно тому, что достичь телесно. «Сягати» означает «достать рукой», а слово «сяг» означает пространство в пределах вытянутой руки. Для наших предков посязание, или осязание, было первичным, или наводящим! Оно важнее всего прочего в познании Сущего. Посязание – это прикасание! Оно равнозначно постиганию. Например, в древности свадьба звалась также «посагом» (по стижением невесты). Отсюда и посажные отцы. Явность мира для наших предков, или то, что сегодня называют реальностью мира (вещественностью), не в его зримости, не в его слышимости, а в ощутимой телесности, которую можно пощупать рукой. Мир познаваем, потому как он вещный! И понять его – это, как уже говорилось выше, поять, то есть взять в-н-утрь. Понять – это постигнуть, или ухватить сознанием в узнавании. Для этого же надо быть осознанным, очнуться! Очнуться – это привести в состояние готовности все свои чувствования с соответствующими им ощущениями. Очнуться можно от некоего сна, в который мы постоянно погружаемся. И этот сон звался ГРЁЗОЙ!
Одним из условий обретения Спаса было «низвержение чувствований внутрь» (не подавление своих чувствований, а именно направление их вовнутрь – «весь в себе») путём «запечатывания» врат души (чувственных составов). Это означало некое состояние, которое можно охарактеризовать как «вижу сердцем, слышу сердцем, вкушаю сердцем». То есть здесь подразумевается некая «сенсорная культура», которая заключается не столько в умении «потреблять любую информацию», сколько в умении различать и отбрасывать познания вредные, пустые и просто ненужные, что именовалось «хранением чувств». Наоборот, «воскресение чувствований», а с ними и чувств (ведь чувствования находятся в услужении у чувств), «открытие врат души» в мир («весь в миру») приводит к «омертвению души» и её своеобразной утрате, так как мир настолько поглощает наши чувства, что душа становится просто не видимой для нас.