Страница 28 из 34
Через какое-то время уже удивил нас в прямом смысле сам Старый. Он получил тяжёлую травму, а для его возраста даже фатальную – перелом вертлужной впадины. При этом головка бедренной кости вошла в полость таза на два сантиметра. Причём всё это подтверждалось рентгенологически. Для людей в возрасте подобный перелом может закончиться костылями. Дед же через два месяца ходил, и не просто ходил, а бегал. Да ещё с издёвкой просил «консультацию» дать, можно ли ему в горы идти.
Трудно давалось осознание сей ресноты Спаса. Если у тебя есть мнение – значит, неправ, или лев, но однозначно ты далёк от сути! Любое мнение – это ограничение для дальнейшего познания. Умный всегда имеет своё мнение! И днём и ночью. Это его визитная карточка. А дурак лишён такой роскоши, но всегда победитель!!! Само же слово «мнение» имеет созвучие со словами «мнимый», «мнящийся», то есть не действительный, а ложный. Играя со словом, знахарь говорил, что мнение – это «мне не я», то есть это то, что для меня, но не моё. Мнение в традиции Спаса зачастую сравнивали с убеждением. Слово «убеждение» несёт в себе другое слово – «беда» (одно и то же слово могли обыгрывать по-разному, и оно имело несколько толкований). Кто убеждён, тот у беды! Беда, в свою очередь, означает «принуждение», «страдание». В конечном итоге своё мнение и убеждённость оборачиваются неизменно бедой и страданием для того, кто с этим мнением и убеждённостью сросся.
Очень хочется привести здесь маленький отрывок из работы А. Андреева (А.А. Шевцова) «Игра и игрецы»:
– Значит, ты меня всё утро разыгрываешь? – спросил я.
– Ну конечно! – радостно подтвердил он. – Как балалайку! Ведь пока умника не разыграешь, он и не заиграет. А не заиграет, значит, не поймёт. А я тебе кое-что хочу сказать из хитрой науки… Ты готов? – Я кивнул. – Ладно, тогда поехали. Разыграть – это совсем не то, что ты обычно понимаешь. Это для тебя разыграть – значит оставить в дураках, осмеять. А для меня это значит высмеять из тебя умника, чтобы остался один дурак!
Конечно, ничего страшного в том, что мы имеем своё мнение, нет. В жизни с собственным мнением даже легче на первый взгляд. Не попадём под чужое влияние. Но зачастую нам не хватает совсем немного для ощущения полноты. И это немногое – плата за наши мнения и убеждения, которые в нас есть мертвечина, не дающая силе жизни проявиться сполна. Поэтому в Спасе учили: вырви из сердца все догмы, ибо они искажают тебя. Но вырывая их, будь готов к изгнанию. Как Лев Толстой был изгнан (отлучён от церкви) за своё «Исследование догматического богословия», так и ты будешь изгнан за вольность от догм.
Однажды у нас произошёл любопытный разговор с нашим прибалтийским другом и большим философом с восточным уклоном Сан Санычем. Когда мы сказали ему, что «чужая мудрость» весьма сомнительно полезна, он удивлённо, и даже с некоторым возмущением сказал: «А как же Будда, как же Веды? Это же признанно всем человечеством! Вы подвергаете их сомнению?» Нет, не подвергаем. Безусловно, Веды авторитетны. Но и те истины, которые их составляют, могут стать мнением, а точнее, сомнением для человека. И зачастую так и бывает. Помните, что означает сомнение? Совместное мнение. То мнение, где лишь какая-то часть моя, а другая часть принадлежит кому-то другому, а может, и сотням других. Это тот же образец. Вот и выходит, что «чужая мудрость» есть сомнение. Приведет ли сомнение нас куда-то? Куда-то приведёт, но вряд ли туда, где ты будешь сам.
«Гоняться за «чужим умом» – пустое дело! – учил нас старый знахарь. – «Чужой ум» для тебя мёртв. Это предмет, образец. Он есть ложь, или то, что лежит и для жизни неприемлемо. Его нужно переложить для себя, то есть из лежачего поднять в стоячее положение. А это требует усилий!» Люди же гоняются всю жизнь за «умными мыслями». А сейчас и гоняться-то не надо. Вон сколько книг с афоризмами продаётся! Бери – не хочу. Прочёл, взял на заметку. Глядишь, может, где и пригодится. В конце концов, что представляет из себя такой охотник за «чужой» мудростью? В итоге он становится подобен ума палате, с кучей образцов, как надо жить умному человеку! Вот только жизнь остаётся где-то в стороне от него. Чужой ум – это «лёгкий» ум, и гоняться за ним – это жить по дешёвке. Но там, где дешёвка, в конечном итоге одни убытки. Права народная мудрость: гоняющийся за дешевизной платит дважды.
К тому же те люди, у кого мы берём взаймы их ум, все разные. Цели их в жизни тоже были разные. И охотник за чужой мудростью становится похож на лоскутное одеяло, которое состоит из сотни кусков. И все эти лоскутки живые и направлены в разные стороны! Ведь в «чужую мудрость» чужая цель вложена. После смерти своего «родителя» эта мудрость продолжает жить и стремится к тому, к чему стремился её «хозяин». Вот тут ему и придётся отдать должок, ведь беря ума взаймы, мы обязательно должны будем однажды отдать этот долг. Разорвут его эти цели на кусочки, так как они в нём живут, наравне с чужой мудростью… И быть ему веником!
Ты тоже состоишь из разных кусков и надеешься, что твой путь будет цельным? Не будет! Тут надо сделать выбор. Жить для себя, своей Задуми следовать, или жить так, как «умные люди» живут.
Возникает закономерный вопрос: так что же, вообще отринуть всё то, что тебе говорят? Нет, конечно. Просто не попадать в ловушку образа! Не знаю, насколько точно мы вняли тому, что говорил нам в своё время наказитель, но попробуем передать.
Мы здесь рассказываем о традиции Спаса. Это некий мир, некое пространство, или вложище. И важно то, как оно будет мной заполнено. Если я нахожусь в образцах и выдаю Спас другому как образец, то в нём не остаётся свободного места. Человек, воспринимающий этот образец, просто его воспринимает. И ничего с ним уже сделать не может. Ни убавить, ни прибавить. Этакий догматический Спас получается. Тот Спас, который мной передан ему как образец, останется для него бесплодным и бесполезным. Любое слово, что я говорю, – это твердь, которую в ар ещё преобразить надо. И если нечто преподнесено мной таким образом, что там нет свободного объёма, здесь творчеству просто негде проявиться. Это называлось ловушкой образа. А вот если я передаю образ с неким свободным объёмом (образ с вопросом), то я не просто даю взрасти в нём другому, но и помогаю ему в этом, побуждая его к творчеству. Это похоже на персик, где косточка – традиция, а мякоть – то пространство, которое необходимо для творчества. И чем меньше эта «косточка», тем больше возможность нам взрасти. В этом заключалась хитрая приказнь, чтобы передать суть без приложений и дополнений к ней в виде самого себя, или, как говорилось, «отдать руть без сряды» (суть без облачений). Старики же могли передавать образ Спаса (семя) вообще пустым, то есть «без себя» и без кого-либо ещё. И это то, чего бы и мы желали, но что пока остаётся только предметом наших пожеланий. В этом же случае наиболее пытливым придётся потратить много сил и времени, чтобы отделить сказанное от нас самих, дабы обрести семя, из которого должно будет взрасти Древо жизни, и по которому можно будет взобраться к Дому. Ибо слово есть семя! Но всходит оно только тогда, когда чистотой должной обладает. В чистоте сила семени, сила науки Спасовой. Правда, усилие это, направленное к очищению семени, не напрасно. Оно, ко всему прочему, почву для семени подготавливает – сознание наше.
«Сила слова – в его пустоте! – так говорил нам наш наставник. – И сила образа в пустоте. Чем больше её находится внутри образа, тем сильнее он будет действовать на людей. На этом весь Спас держится!» (Рисунок 70.)
Рисунок 70. Сила образа и пустота.
«Это просто надо однажды увидеть, – говорил нам знахарь, – как ты звучишь в мир – образцом или образом, пустотой или наполненностью. А если и заполнен, то кем или чем? Научись это видеть, и ты никогда не попадёшь в ловушку образа, а тем более образца. Да и других сможешь видеть. Живое слово они несут или через них некто вещает?»