Страница 64 из 86
Издали я напоминала фарфоровую статуэтку, обёрнутую позолоченной фольгой. И моя неподвижность, холодность и бесстрастность — черты, которые я старательно демонстрировала, только подчёркивали это сходство. Восхищённое перешёптывание одевающих меня женщин проигнорировала, но одобрительный взгляд будущего мужа почувствовала сразу же. Мне не требовалось оглядываться, чтобы удостовериться в его присутствии. Виски заломило, сердце замерло, кровь в жилах застыла. Можно было бы опрометчиво определить такую реакцию, как страх. Но я знала, именно так моё тело готовится к нападению, ощущая желанную жертву настолько близко. Дракон в глубинах меня тоже научился замирать, словно перед прыжком, терпеливо ожидая моей команды. Конрад же, наверное, считал, что подобные изменения во мне являются результатом деятельности Молчунов. Во всяком случае, провожая меня к выходу из башни, он обронил, явно оставшись удовлетворённым подобным преображением:
— Ледяная королева — моя королева.
Когда мы в сопровождении стражей подошли к двери, намереваясь покинуть башню Принцессы, к моему жениху поспешно подошёл Даймонд и с непривычным для него обеспокоенным видом шепнул что-то на ухо. Председатель Совета мудрецов остановился, задумчиво оглянувшись на меня. В его глазах вдруг снова промелькнуло сомнение. Минуту помедлив, он всё же словно на что-то решившись, вдруг грубо схватил меня за руку и потащил в сторону входа в подземелье. Я ничем не выдала волнение, неприятно кольнувшее в сердце, стараясь сосредоточиться на подоле платья, путающегося в ногах. Оказавшись в лаборатории мэтра, явно пережившей недавний погром, увидела бездыханное тело учёного на полу в центре комнаты. Над ним склонились Молчуны, то ли надеясь его оживить, то ли пытаясь удостовериться в невозможности этого. Невольно отметила про себя, что мэтр оказался человеком слова и умер всё же, как и обещал. Скользнув взглядом по оболочке учёного, лишившейся души, поймала себя на мысли, что воспринимаю мертвеца точно так же, как и опустошенное смертью тело Сони. Теперь оно соотносилось у меня лишь со старым, испорченным костюмом, забытым его владельцем, и не вызывало никаких эмоций. Чего-то подобного я, видимо, и ожидала, поэтому с чистой совестью взглянула на пытливо всматривающегося в моё лицо Конрада с равнодушным недоумением.
— Ты знаешь этого человека? — холодно спросил он.
Я не соизволила подать голос, лишь брезгливо пожала плечами. Кстати, сам мудрец не выказал ни малейшего волнения по поводу безвременной кончины родителя. Подозреваю, он скорее вздохнул с облегчением, избавившись от ещё одного свидетеля своего бесславного происхождения.
— Ну что же, надеюсь, это правда, — отрывисто бросил Конрад, всем своим видом выражая сомнение в моей искренности. После чего небрежно кивнул стражам:
— Убрать.
Насколько я поняла, убрать следовало здесь все предметы, к которым было причислено и тело покойного.
До центрального храма науки мы с женихом добирались порознь. То ли он пытался соблюсти традиции, то ли просто предпочитал ездить верхом, не доверяя новомодным безлошадным каретам. Меня сопровождал Даймонд, если не считать пару дюжин всадников в качестве охраны. Эта поездка в точности напоминала прежнюю. Всё та же карета с крытым верхом и мягкими креслами. Всё тот же молчаливый и неподвижный глава стражей, не спускающий с меня тяжёлого, подозрительно взгляда. И даже окна были плотно зашторены, из-за чего шум толпы, ожидающей празднества по поводу грядущего бракосочетания именитого мудреца, долетал до моих ушей в виде неразборчивого гула, сравнимого с далёким камнепадом, шелестом листвы в лесу, или шипением морских волн, бьющихся об прибрежный песок.
Вот только Рыжий больше не сидел в уголке кареты, пытаясь растрогать своих спутников кажущимися столь искренними улыбками и доверчивыми, невинными взглядами. Ясное дело, отсутствовал ищейка по очень уважительной причине. Вряд ли мертвец был бы уместен на этом празднике живых. А в том, что Рыжему заплатили за работу именно смертью, я нисколько не сомневалась. Впрочем, как и не сожалела о случившемся, ведь это был его выбор. Кто же мог быть виноват, что он так ошибся в расчётах? Просто не повезло или же мозгов не хватило предугадать последствия своих действий. Вряд ли подобное могло случиться, например, со Смартом. Уж больно был ловок и наверняка нашёл бы способ избежать подобной оплаты.
Размышляя о переменчивости судеб, я не заметила, как оказалась у ворот храма. Последний раз я видела центральный храм науки горящим, словно факел. Но теперь он был вновь отстроен совершенно в прежнем виде. Стараясь не смотреть на тоскливые каменные стены, я прошла вглубь здания, не обращая внимания ни на стражей, окруживших меня плотным кольцом, ни на толпу зевак, собравшуюся поглазеть на бесплатное представление. Тёмные коридоры храма больше не угнетали, как прежде, хотя перед глазами и мелькнуло воспоминание о брате, отдавшем свой огонь ради моего спасения. Впрочем, я была сосредоточена лишь на одной мысли — убийстве шествующего мне навстречу новобрачного. Всё остальное происходило без моего осознанного участия.
Ощутив холодную руку Конрада на своём плече, поняла — пришло время сказать необходимое для церемонии «Да». Оглянувшись, сообразила, что уже некоторое время нахожусь в зале Совета мудрецов — просторном помещении, обставленном с кричащей роскошью. Стены зала были обиты голубым шёлком, с потолка свисали огромные хрустальные люстры, с портретов в золочёных рамах взирали надменные лица знаменитых в прошлом мудрецов. Живые их наследники сидели в мягких креслах, расставленных по кругу. Высокопарные приветствия учёных я благополучно прослушала. Мы с Председателем Совета прошли к возвышению в центре зала, где нас ожидал худой высокий человек в очках на длинном носу и с большой старинной книгой в руках. Рядом с ним стоял пухлый, веснушчатый клерк и важно держал побелевшими от напряжения пальцами золотую чернильницу. Очень надеясь, что церемония движется к концу, я потянулась к перу, собираясь начертать своё имя в книге, чтобы подтвердить добровольное согласие стать собственностью супруга. Но натолкнувшись на удивлённый взгляд хронолога, обычно составляющего свитки с перечнем важнейших событий современности, а также неизменно участвующего в церемонии бракосочетания именитых горожан, я опустила руку, смирившись с необходимостью запастись терпением. Конрад также заметил мой порыв и с подозрением прищурил глаза, не находя объяснения моей поспешности. В общем, пришлось ещё какое-то время выслушивать хвалебные речи мудрецов, заучено восхваляющих гениальность моего будущего мужа.
Я с внутренней усмешкой вглядывалась в тех, кто нынче подобострастно склонялись передо мной, так скоро позабыв, что несколько лет назад брезгливо отворачивались при случайной встрече. Я видела по их глазам, что они боялись как-либо напомнить мне о своём прежнем отношении, боялись оказаться в немилости, боялись потерять свои мягкие кресла, закреплённые за ними в этой комнате. Многих из них я знала, так как они бывали в гостях у моих родителей, но теперь же с трудом узнавала тех напыщенных, важных, умеющих глядеть сквозь человека, недостойного их внимания, мудрецов. Тучный Тарон то и дело суетливо вытирал батистовым платочком потеющую лысину, всё время, отводя маленькие, желтые, как янтарь, глазки в сторону. А молодой темноволосый Клайрис, напротив, не мигая, смотрел в моё лицо, кланяясь после каждого произнесённого слова. Худой Сантэй нервно дёргал головой, то смущённо улыбаясь, то обеспокоено хмурясь. Светомар же, которого считали одним из самых талантливых учёных нашего мира, казался опечаленным, словно ему было искренне меня жаль. Я вспомнила, что он, один из немногих, никогда не позволял себе говорить со мной грубо, как делали это другие, возмущённые моим равнодушием к их священной науке. Наверное, его доброжелательность была связана с тем, что он и сам частенько чувствовал себя неуютно под насмешливыми взглядами людей. Привычка обывателей оценивать человека по его внешнему виду, другими словами: встречать по одёжке, стала причиной такого отношения к учёному. Дело в том, что выглядел он, как мальчишка, в свои тридцать с лишним лет: низенький, щуплый, с белыми, словно снег, волосами, бровями и ресницами, а также странными красными глазами, совершенно непривычными для окружающих.