Жестокая справедливость

И занялся он оказанием услуг особого рода. В частном порядке. Дал объявление, что готов способствовать «во взыскании долгов и проч.», обзавелся кое-какой клиентурой, потом о нем прознали знакомые заказчиков и знакомые знакомых. Дело пошло на лад. Случалось Лагутину и должников прессовать, и наркоманов вразумлять, и краденое находить, и за неверными супругами следить. Разные были заказы. Одного-двух в месяц вполне хватало на безбедную жизнь и откладывание небольших сумм для переезда в Испанию. Тянуло туда Лагутина. Он уже решил для себя, что однажды приобретет квартиру где-нибудь в Барселоне, обзаведется видом на жительство, а дальше видно будет.

И эта небольшая светлая мечта очень скрашивала его одинокое существование. Была бы цель поставлена, а средства найдутся.

Всю предыдущую неделю Лагутин посвятил слежке за великовозрастным балбесом по имени Вадик, который подворовывал у родителей деньги, продавал мамины побрякушки и баловался марихуаной. Катился, короче, по наклонной плоскости. В институте почти не появлялся, времяпрепровождение в кругу семьи воспринимал как тяжкую повинность, врал, грубил и превращался из золотого мальчика в испорченного, разнузданного типа.

Вчера, когда Лагутин дал родителям полный отчет о похождениях их сына, они заявили примерно следующее:

– К сожалению, все это мы без вас знали. Хотели только выявить круг общения нашего сына, узнать всех тех, кто сбивает его с пути.

– Перечислить фамилии? – спросил Лагутин. – Их целая компания. Четверо дружков вашего Вадика и две девицы, на которых клеймо ставить негде. Насколько я понял, завтра они опять вместе тусуются. У некоего Кости Черепко день рождения. Они арендовали дачу за городом, вот адрес. Без травки и, извините, групповухи не обойдется. Можете накрыть их на горячем.

– Накрывать их вы будете, Антон, – ответили на это родители. – Мы хотим, чтобы эта компашка никогда… ни-ког-да больше не собралась в прежнем составе. Пусть они отстанут от нашего мальчика. Чтобы боялись даже посмотреть в его сторону, не то что заговорить.

– Физическое насилие? – поинтересовался Лагутин бесстрастно.

– Именно, Антон, именно!

– Измордуйте их. Напугайте до смерти. За тех, кто попадет в больницу, мы приплатим особо.

– За всех семерых?

– Что вы, что вы! Вадика трогать не нужно. Только его дружков проклятых.

Хотел Лагутин сказать наивным родителям, что сынок их как та свинья, которая повсюду грязь найдет, да сдержался. Ему не за нравоучения деньги платят, а за совсем другие дела. Вот покалечить кого-нибудь, например, Лагутин был не против. Компания Вадика ему не нравилась настолько, что он и бесплатно мог бы ею заняться при определенных обстоятельствах. Этого от него не требовалось. Ну и ладно.

Получил Лагутин оплату за слежку, оговорил будущий гонорар, взял аванс и катил теперь к арендованной даче. Все свободное время он посвятил изучению отходов и подходов, прикинул варианты вторжения, наметил, что и как будет ломать. Потом забрался на территорию, притаился за елью и стал ждать.

Гоп-компания прибыла с сумерками, весело разгрузила две машины, затащила провизию и выпивку в дом. Собирался уже Лагутин подобраться поближе, когда двое парней, Черепко и Кравчук, вернулись во двор и вытащили из багажника объемистый и явно увесистый сверток. На ходу он шевелился и издавал сдавленные вопли. Нетрудно было догадаться, что в черном пластиковом мешке находится девушка, попавшая на вечеринку против своего желания. Затащенная туда. В прямом, не переносном смысле.

Лагутин сделался не просто собранным и агрессивным, но также неподдельно злым, какая это была гремучая смесь, знали его былые друзья и враги. Вместо того чтобы дождаться хотя бы музыки, чтобы подкрасться неслышно, он перебежал к дому и стал под окном, открытым курильщиками. Голоса в комнате звучали неразборчиво, но суть Лагутин для себя уяснил.

Одна девушка по имени Даша, сокурсница тех двух шалав, которые приехали на дачу не в багажнике, что-то им задолжала или как-то обидела. И шавки надумали ее проучить. Бедняжку раздели и, поколачивая, заставили танцевать голой перед направленными на нее видеокамерами. Потом эти ролики планировалось выложить в «Ютуб», чтобы ославить Дашу на весь свет. Ее не насиловали, не пытали. Ее унижали, и это занятие казалось молодежи настолько веселым, что они то и дело заливались смехом, а голоса парней срывались на дискант.

Лагутин натянул маску, расстегнул спортивную куртку, чтобы освободить доступ к дубинке, и полез в окно. Внимание на него обратили не раньше, чем он предстал перед публикой.

Комната была большая, с камином, массивными креслами и диваном во всю стену. Перед диваном стоял стеклянный круглый стол. На этом столе, опрокинутая на спину, трепыхалась и извивалась коротко стриженная девчушка, на которой не было ничего, кроме бело-красных гольфов. Рот ее был запечатан скотчем. Ее удерживало сразу четыре или пять пар рук. Вадим был в числе тех, кто держал Дашу, попутно выкручивая ей соски. Теперь он, как и остальные, застыл, уставившись на незнакомца в маске. Немая сцена удалась на славу, но продлилась она недолго.

– Девчонку отпустили, телефоны на пол, – распорядился Лагутин.

– Ты кто? – глупо спросил один.

Его фамилия была Сапрыкин, у него была маленькая голова, прочно сидящая на толстой шее. По этой маленькой голове Лагутин и врезал дубинкой. От души. Чтобы не тратить время на повторение процедуры.

Сапрыкин, понятное дело, упал, поднялся визг и хай. Самой голосистой забавнице Лагутин дал левой рукой в глаз, после нее настал черед именинника, вздумавшего куда-то звонить и кого-то вызывать. Он был приподнят и с размаху брошен на стол, с которого успела соскользнуть жертва. Стекло выдержало, но рассыпалось, когда сверху на Черепко рухнул Кравчук, так что оба повалились на пол, где и остались лежать в груде осколков.

Вадик прытко ринулся к двери. Лагутин не стал его останавливать, наоборот, помог разогнаться, но направил не в дверной проем, а в косяк носом, после чего попытка к бегству могла считаться несостоявшейся. Обладатель маленькой головы сел, Лагутин врезал ему ногой в челюсть. Второй шалаве тоже досталось в глаз, а потом в ход опять пошла дубинка, работая без разбора, на кого бог пошлет.

Через пару минут в комнате стало тихо и спокойно, никто никуда не бежал, не бросался, не грозил и не молил о пощаде. Слышались лишь покряхтывания, постанывания да еще почему-то перестук кастаньет, напомнивший Лагутину о его испанской мечте. Он посмотрел в сторону шума и увидел, что это лязгает зубами голая девушка, забившаяся в угол.

– Одежда у тебя есть, Даша? – спросил Лагутин.

– Не знаю, – пискнула она.

– Тогда вот как мы поступим, Даша. Ты возьми шмотки у этих шавок, оденься, а потом я отвезу тебя в город. Дальше сама решишь, что и как. Но в полицию обращаться не советую. Понятно?

– Понятно.

– Тогда вставай и действуй, а я пока кое-что закончу.

Переломав пальцы каждому из участников вечеринки, Лагутин с неудовольствием заметил, что девушка как сидела на корточках, так и сидит.

– В чем дело? – сердито спросил он.

– Меня ноги не слушаются, – пожаловалась Даша.

Пришлось ее поднять и подтолкнуть в нужном направлении.

– Скорей! – рявкнул Лагутин. – Шевелись, сонная тетеря!

Окрик подействовал благотворно. Даша очень быстро справилась с чужими вещами и первая выбежала на улицу.

– За что вы их? – спросила она, когда они ехали к трассе. – Из-за меня?

– За все сразу, – буркнул Лагутин. – Знаешь, я тебя на автобусной остановке высажу. Не могу я в маске всю дорогу ехать, извини. А лица моего тебе видеть не надо, это лишнее. И номер машины не пытайся разглядеть. Отвернись и жди, пока уеду.

– Хорошо, – согласилась Даша. – Спасибо.

– Не за что.

Домой Лагутин вернулся в приподнятом настроении, хорошенько выспался, а на утро отправился за гонораром. Отец Вадика встретил его нерадушно, заявил, что избивать его сына уговора не было.