Воин Девы

Усадив перед собой растревоженную телохранительницу, Астарта вкрадчиво произнесла.

– Что с тобой происходит, девочка? Ты рвешься на части, пытаясь решить проблему, которая уже давно решена. Скажи напрямик, неужели ты всерьез хочешь пойти против самой себя, нарушив обет верности Деве? Неужели что-то заставляет тебя усомниться в справедливости решения Совета?

Астарта чуть склонилась вперед, положив ухоженную полную руку на плечо Элги. Погладила склоненную голову воспитанницы.

– Как глупый маленький мотылек, ты летишь на призрачное сияние, отталкивая от себя возможность, быть счастливой.

Девушка подняла на Астарту покрасневшие заплаканные глаза.

– О каком счастье ты говоришь, Верховная? – В голосе Элги звучало неподдельное горе. – Что за счастье день за днем проводить, словно клуша в гнезде, выполняя прихоти каллатского мужчины?!

Девушка в сердцах стукнула кулачком по бедру.

– Ты сама научила меня, что счастье в упоении боя и радости служения! Что я буду делать там, где одно упоминание о Деве вызывает враждебность? Они ненавидят и боятся нас, называя капризом богов. Я для них просто зверь, неизвестно зачем понадобившийся для увеселения сына правителя.

Астарта покачала седеющей головой, отчего диадема с изображением Афины свернула кровавыми рубиновыми каплями.

– В твоих словах много правды, девочка, но не вся. Кто может судить о предначертаниях судьбы, предопределенной мойрами? Без благословения совоокой царица никогда бы не дала разрешения на ваш брак. Даже Илгмар не смеет спорить с желанием Девы!

Элга вскочила со своего места. Слова вылетали из ее рта, словно сухой горох: быстро, громко и бестолково.

– Да какое дело Афине до судьбы одной амазонки?! Неужели ты думаешь, что я поверю, будто Совет жриц и впрямь советовался с бессмертными, чтобы принять такое пустячное решение?!

Серые глаза колюче поблескивали, недоверчиво уставившись на Астарту. Верховная нахмурилась.

– Не оскорбляй наставницу недоверием, девочка.

Голос жрицы грозно завибрировал, набирая силу. Словно горный обвал стронулся с места и понесся вниз, сметая все на своем пути.

– Или ты смеешь сомневаться в поступках Посвященных?!

Полная рука вынырнула из складок хитона, указывая зарвавшейся послушнице ее место. И разбушевавшаяся Элга, мигом присмирев, послушно преклонила колени под разгневанным взором Верховной.

– Кто сказал тебе, что вопрос пустяковый? – холодно спросила Астарта. – Или ты считаешь неважным, сколько служительниц Афины сложит свои головы на защите родных рубежей? А может, ты сторонница взглядов древних, согласно которым мы должны жить изолированно от всех остальных людей, раздражая их своей непохожестью? – Голос жрицы рассекал воздух, словно кнут, заставляя «золотую» все ниже склонять покаянную голову. – А, быть может, ты считаешь себя более умной, чем весь Высший Совет? Тогда убеди меня в этом.

Элга отрицательно замотала головой, стряхивая с ресниц тяжелые соленые капли.

– Нет, наставница, нет. Я вовсе не считаю себя самой умной! Но… Мне так тяжело! Так больно! Это выше моих сил, пойми!

Элга разревелась, уткнувшись носом в подол багрового одеяния. Руки девушки потянулись к жрице в умоляющем жесте. Астарта презрительно поджала губы.

– И эта мокрая курица – телохранитель царицы!? Горе мне! Кого я воспитала, о бессмертные боги?! Встань сейчас же!

Астарта протянула воспитаннице кусок полотна.

– Вытри лицо! Ты же не из тех длинногривых растреп, что привыкли решать все проблемы слезами?! Или ты домашняя квочка, чтобы причитать и жаловаться, вместо того, чтобы исполнить то, что необходимо? Разве слезы достойны воина?

Элга поднялась с колен, поспешно утирая покрасневшие глаза. Прикусила губу, останавливая рвущиеся наружу рыдания. Верховная жрица, заметив, как стремительно взметнулась пристыженная амазонка, спокойно произнесла.

– Никто, кроме богов, не может знать собственных возможностей. А служение Деве не исчерпывается сражениями на мечах или меткой стрельбой.

Астарта чуть коснулась ладонью золотистых доспехов воспитанницы. Добавила теплоты в свой знаменитый бархатистый голос.

– Иногда мудрое слово может завоевать много больше, чем отточенный меч. Разве ты не согласна со мной, девочка? Разве не этому я тебя учила?

Очарованная голосом жрицы, Элга послушно кивнула. Однако от Астарты не скрылось, что в серых глазах все еще теплились огоньки сомнения. И потому Верховная продолжала говорить.

– Ты войдешь в племя каллатов не как посланница племени Девы, но как жена одного из них. И в твоих силах сделать так, чтобы амазонок перестали воспринимать только, как живое оружие. Как каприз богов, ненавидящий все живое.

Астарта положила руку, отягощенную массивными жреческими браслетами, на плечо ученицы. Темные глаза ласково заглянули в смятенное лицо молодой воительницы.

– Пойми, Совет жриц хочет, чтобы соседи относились к нам не только со страхом, но и с уважением. Ибо только взаимная заинтересованность позволяет рассчитывать на взаимную помощь. Ты будешь жить с этими людьми, узнавая их правила и законы, помогая больным и увечным. Твоя задача, стать необходимой советницей и помощницей для мужчины, в чей шатер ты войдешь.

Астарта взяла амазонку пальцами за подбородок, заставляя поднять лицо.

– Или ты сомневаешься в правоте Великой Матери, закон которой гласит, что «мужчины управляют миром, но их решения определяют женщины»?

– Я согласна, но….

– В этом деле не может быть «но»! Тебя воспитывали не для того, чтобы сомневаться, а затем, чтобы действовать!

Элга глубоко вздохнула, успокаивая дыхание, все еще вырывающееся из горла слезливыми всхлипами.

– Но, Верховная, почему именно я?

Астарта качнула головой, заставив золотые цепочки диадемы чуть слышно звякнуть.

– А сама ты как думаешь?

Элга пожала плечами. Откуда же ей знать, чем руководствовалась светлейшая? Астарта даже руками всплеснула, демонстрируя недовольство несообразительностью ученицы.

– Герсей выбрал тебя. И чтобы мы могли получить от каллатов то, что потребуется Афине, вначале они должны получить то, что им хочется. Нам нужен человек, способный влиять на решения вождя внутри его семьи. Советник, которому могли бы доверять и мы, и каллаты. И чьи пожелания исполнялись бы Агессандром или его преемником потому, что считались бы их собственным мнением.

– Но любая из Посвященных…

Астарта фыркнула.

– А еще больше я сама умею оказывать влияние на смертных. Пойми, девочка, мужчины не настолько глупы, чтобы беспрекословно проглатывать все наживки, которые мы им расставляем. Каллату нужна ты. И тебе придется стать такой, как ему нравится, потому что это угодно Деве! Твой брак, это не предоставление сыну вождя очередной наложницы. Это – задача, достойная Посвященной.

Подойдя к Элге вплотную, жрица протянула к ней холеные смуглые руки. Амазонка доверчиво уткнулась лицом в ладони наставницы.

– Я верю тебе, Астарта. Но мне так одиноко.

– И еще этот северный воин, явившийся в твою жизнь так некстати, – в тон девушке продолжила жрица. – Не смотри на меня с таким удивлением. Твое умение скрывать чувства пока оставляет еще желать большего.

Астарта поставила девушку перед собой, заглянув в широко раскрытые глаза ученицы.

– Я ни к чему не хочу принуждать тебя, девочка. И не могу заставить тебя принять правильное решение. Но неужели ты думаешь, что северянам дадут уйти, если ты осмелишься нарушить волю царицы? Их же перестреляют, как кур! И для этого даже не потребуется вводить в бой основное ядро нашего войска. Ты не хуже меня знаешь, как исчезают с лица земли неугодные Великой воительнице. Неужели ты добровольно обречешь на такие мучения человека, которому только что спасла жизнь? Или в тебе нет ни крупицы благодарности к тому из мореходов, что обучал тебя воинскому делу?

Астарта осуждающе покачала головой, заставив щеки ученицы загореться малиновым пламенем.