Хроники «Полярис»

«Добрые» хотели перебить вообще всех «полярных» к хуям собачьим, но разом не выйдет, кто-нибудь да удерёт, паскуда, а тогда — всем настала бы жопа. «Полярис», когда химзу достали и влезли в Светоч, откопали там герметичные контейнеры с радиационными вертушками на боках. С тех пор чуть что не по их, так сразу: «Харе бузить, или мы вам грязную бомбу у базы организуем». Есть ли вообще у них эти контейнеры, или пиздят как всегда, до сих пор не ясно, но это дело десятое, рисковать-то по любому незачем. Поэтому мы… Поэтому «Добрые» возмущались, но всё равно сделать могли целое нихуя. Но одним дождливым денёчком к Монголу заявилась вся такая из себя Катюня с сообщением от «Поляриса», мол, им играть в карателей тоже настопиздило, они не за этим собирались, поэтому хорошо бы ненадолго объединиться и завалить Шевцовых.

Байку она рассказала слезливую: я, мол, сама не местная, не лабораторная, пришла к «полярникам» за идею бороться, да вот Шелкопряд, тиран нехороший, хотел прибить, хорошо добрый человек Химмаш от расправы спас. На Шелкопряда, мол, все жалуются, он давно уже самоуправством занимается, да у него одного доступ к очень плохим и опасным вещам, поэтому сами сделать ничего не можем. Мы то все хорошие, зла никому не хотим — нам идея важней. Вот не будет Шелкопряда — займёт его место добрый человек Химмаш и устроит в Чистилище мир, дружбу, жвачку… А сама я, кстати, больше не идейная, надоело мне, честно-честно. Как нашего главного того, найдём и убьём — я сразу к вам, к «Добрым».

Монгол ей поверил почему-то сразу… Хотя какой, нахуй: почему как раз-таки ясно. Красивая, сучка, — высокая, фигуристая, рыжая, с глазищами огромными и пухлыми губками. «Я сразу к вам» для Монгола было то же что «я сразу к тебе в койку», поэтому ни то, кто этот Химмаш есть, ни то, как Катюня попала в Чистилище, раз «не местная», докапываться не стал — условия принял, помощь обещал.

Простых смертников «Полярис» тоже кошмарил охуеть как. Они одно время даже бунт устроили, чтобы солдатня их за ворота не выкидывала — боялись фанатиков сильнее, чем иномирцев. И те, и другие твари, но от зверья убежать можно, от пули — нет. Полковника такие капризы уже через месяц подзаебали и он впряг своих козлов* во главе с Каином сделать то же, что Монгол обещал Катюне: найти и пристрелить уёбка Шевцова.

И началась великая Охота, о которой молодняк шепчется просто с придыханием. Всякий раз как слышу — на ржач пробивает. Не было там нихуя грандиозного и героичного. Шевцовы куда-то по-тихому съебались и «Добрые» как долбоёбы шарились по лесу. Ну и как итог: почти половину этих бой-скаутов лесавки с трехвостками захавали, вместо двоих вообще на базу оборотни* припёрлись. А Каин и Ко сразу поняли, что Шевцовы прячутся явно не в дикой природе, обыскали сначала лаборатории, потом Виску-4 (там тогда не было диких, только обычные твари) — везде пусто. Стало понятно, что садистская семейка настолько мозгами двинулась, что напялила химзу и ушла на Светоч.

Вроде бы конец кину — дураков лезть в Светоч без защиты ещё поискать надо. Хуй с ним с Шелкопрядом, пусть живёт. Но случилась какая-то дичь: милая наивная Катюня когда поняла, что из «добрых» ебаные следопыты, стала следить за козлами. И как те в Светоч упёрлись — Катюня взяла у своих ещё комплект химзы и полезла убивать шефа. Удачно полезла — через два дня с триумфом выволокла из оранжевой зоны труп с дыркой от ПМ.

Занавес, блядь. Всеобщее счастье-радость.

Каину с его козлами — очередное поощрение от солдатни, «полярникам» — чуть менее хуёвый лидер, Монголу — тринадцать жмуров, ибо думать надо той головой, которая на плечах, а не в штанах. В «Добрые» Катюня — вот это поворот! — не пошла, потому что она — как так! — нихуя не смертница, она дезертир из какого-то спец-отряда, а тот самый добрый Химмаш, наркоман и экстремист, спас её от военного трибунала и теперь он любовь всей её жизни.

Ай да Катюня! Просто попользовала одного мужика, чтобы другому власть дать. И ещё выставила всё так, типа сама и нашла, и убила. Оленя-то. Но почему, блядь, почему никого кроме меня не ебёт, куда подевалась его сеструха? Где, блядь, труп Ани Шевцовой? Где?! Куда-то же она должна была деться? И по счастливой случайности в Чистилище через месяц или два появилась ещё одна светловолосая баба, которая умеет стрелять. И прямо под боком у полковничьего пса Каина, что во время убийства Шевцова как раз где-то рядом болтался.

Вот я и думаю, не присвоила ли рыжуха чужие лавры, может, у нас тут не цареубийство, а братоубийство было, а? Может, Анька прихлопнула дорогого родственника, а сама сменила имя на дохуя пафосное «Маргарита» и поселилась в Виске-3, чтобы бывшим друзьям глаза не мозолить?

***

Авторитет медленно хлопал с обычной своей жуткой неестественно белой улыбкой, а Лиличка смотрел выжидающе на Ходока. «Да, Артур, я говорю про твою Риту. Твоя Рита — лживая сука и фанатик, а ты помог ей избежать наказания. Фас», — читалось в подсвеченных дьявольским огнём синих глазах.

Ходок хотел вскочить и набить ему морду. Ходок хотел крикнуть: «Врёшь! Не было такого, и Рита была не такой!». До боли в костяшках, до сведённых зубов, до красных мотыльков перед глазами, до выпрыгивающего из груди сердца хотелось, хотя он знал, что этим себя выдаст, и до того никогда не был импульсивен. Но сейчас…

Будто это не его чувства.

— Ну, я другое слыхал, — фыркнул Сизый, снова впихивая в себя кусок за куском из котла. — Но я человек учёный, знаю, что история у всех разная — спорить не буду.

— Уж сделай, блядь, одолжение, — бросил ему Лиличка и снова уставился на Ходока. Нервно дёрнулись брови: «Ну, реагируй».

Он не мог. Он не должен был. Он выдал бы себя перед всеми этими…

Раз, два, три, четыре. Четыре фигуры попирают спинами мрак… Почему четыре? Их было пятеро. Ходок точно помнил, что, когда спустился сюда несколько часов назад…

Несколько часов назад?!

Лиличка буквально сверлил Ходока взглядом, что не могло укрыться от Авторитета, чьи глаза-бездны теперь излучали ледяное и колючее любопытство. И только чавкающему Сизому не было ни до чего дела.

Желание ответить стало нестерпимым.

— Я тоже знаю другую версию. — Ходок наконец смог подчинить яростный, исходящий извне порыв разуму. — Я из Виски-3, видел откуда пришла подруга Каина.

— Так расскажи, — Лиличка поудобнее устроился на своём ящике и сложил руки на груди.

Ходок хотел было отшутится, но Авторитет уже указал на него пальцем: длинным, костлявым, в старческих морщинах, с почерневшим ногтем. На лице, почти полностью скрытом в тени, сменили положение блики.

Ходок не может отказать тому, кто дал ему пищу и кров.

Под слоями давно уже высохшей одежды жгло и покалывало в районе ключиц, хотя нечему было — он даже креста не носил, лишь круглый, гладко отшлифованный тигровый глаз. Подарок от Риты.

— Твоя очередь, парень, — напомнил Сизый и тупо уставился на пустой ящик. Их было пятеро!

Сизый… Сизый говорил, что тигровый глаз защищает от нечисти. Может, если… Пальцы рефлекторно коснулись гладкого камня, забравшись под расстёгнутый ворот камуфляжной куртки.

Миг — на пустом ящике сидит весёлый черноглазый парень и воодушевлённо вещает о безвредных аномалиях и добрых вампирах. Миг — седой почти мужик рассказывает о самом что ни на есть настоящем, живом олене, которого видел в лесу на Треугольнике. Миг — существо в грязном тряпье, бледный лысый детина с деформированной, вогнутой, будто битое яйцо, головой в узловатых венах, с насыщенно-красными от полопавшихся капилляров белками и чернильными пятнами ниже глаз твердит об эгоизме и неосторожности.

Миг — и всё исчезает, забирая даже тень воспоминаний о себе.

— Давай, Ходок. Время идёт, — напомнил Лиличка. Лицо, подсвеченное пламенем, казалось повреждённой этим самым временем античной маской.

«Ты не можешь больше молчать, Артур. Можешь не говорить правды. Лги, но лги красиво», — всплыли в памяти вроде бы никогда раньше не слышанные слова.