Страница 12 из 19
– Стой! – успел вскрикнуть Пирит.
Дверь раскололась надвое, огонь вырвался наружу, отбрасывая обломки вместе с воинами, крыша трактира, задрожав, сложилась вовнутрь, утихомиривая на время разошедшееся пламя. Слышно стало, как забились в панике лошади. Огонь выжигал воздух, раскаляя мощеную мостовую.
Пирит еле поднялся, но жар сбил его с ног. У трактира, оглушенный, лежал Пяст.
***
В подземелье резко запахло гарью, в воздухе появилась густая липкая взвесь, на щербатых стенах оседал жирный осадок. Каждый шаг давался с трудом. Деньша споткнулся и влетел в спину резко остановившегося Саввара.
– Натяни воротник на нос, – голос проводника звучал глухо.
Деньша послушался – дышать стало немного легче.
Тьма, окутавшая беглецов, набирала силу, казалось, она вот-вот обретет плоть и присоединится к погоне. Перед глазами то и дело всплывали странные, гуляющие под низкими сводами образы, они появлялись так близко, что болели от напряжения глаза. Деньша не понимал, таился ли кто-то на самом деле в темных переходах или так разыгралось его воображение.
Саввар вел Деньшу прочь от обратившихся в смертельную угрозу северных торговцев. Казалось, он знает, куда идет: они прошли прямо, преодолев полутемную галерею, поднялись наверх, спотыкаясь о разной высоты грубые ступени, затем свернули, оказавшись в тупике. Саввар принялся шарить руками в поясном мешке: бывалый проводник, а в прошлом лазутчик, он всегда носил его с собой – никогда не знаешь, когда именно тебе понадобится свет в кромешной тьме. Привычными движениями высек сноп искр и осторожно запалил лучину.
– Деньша! – Саввар приблизил изрезанное шрамами лицо: из-за неровного огонька лучины в грубых глубоких морщинах перекатывались тени, вокруг ворота, натянутого до носа, сажа успела осесть густой черной бородой. Он стянул ворот, обнажая широкие скулы, голос надсадно хрипел.
– Слушай меня внимательно, Деньша. Эти люди пришли за тобой. Я не знаю, что им от тебя нужно, но ты ни в коем случае не должен попасть в их руки, – он резко подался в сторону, прислушиваясь к отдаленному шуму.
– Ты меня понял?
– Да, – не сразу произнес Деньша, еле вытолкнув из себя короткое слово.
– Надеюсь, Пяст хорошо научил тебя, и в нужный момент рука не дрогнет, – Саввар снял с пояса один из кинжалов и протянул его юноше.
– И еще. Ничему не удивляйся. И не всему верь, что видишь. В этих подземельях может померещиться все, что угодно. Воздух здесь такой, наверное.
Где-то в отдалении по ступеням покатился камень, звук гулко разнесся по галереям.
– Идем, медлить нельзя! – Саввар потушил лучину, часть свертка передал Деньше, и они пошли дальше.
Снова выйдя в галерею, они свернули в левый проход. Деньша пытался понять, где именно они сейчас находятся: скорее всего, думал он, они уже миновали стены города и теперь направляются на северо-восток к Инистому лесу. Впрочем, направление, решил он про себя, могло быть любое, главное – не выпускать из виду Саввара, и тогда уж точно удастся выбраться из переделки. Возможно, Пирит уже ищет их, и помощь вот-вот придет… «Не придет, – слова рождались где-то внутри него, стекали с пересохших губ. – И, если уйдет Саввар, ты будешь выбираться сам».
В подземелье они с Савваром были не одни, – Деньша в этом уже не сомневался. Мало того: преследователи приближались, неизвестно каким чутьем определяя местонахождение своих жертв. Саввар шел впереди, не сбавляя шаг.
Вскоре до слуха докатился гул подземной реки. С каждой секундой он нарастал, и вот в темноте стали различимы очертания берега и мерцающий блеск быстро текущей воды. Они перебрались по узкой полоске каменных уступов, чуть не падая в ледяную пропасть, к неприметному ступенчатому выступу, ведущему на небольшую площадку между скал, разделенную надвое каменной плитой, – в нише за ней мог укрыться человек. Отдышавшись, Саввар развернулся, прислушиваясь, затем знаками приказал Деньше спрятаться в нише, а сам скользнул за скалы обратно по крутому обрывистому берегу.
Деньша остался в полутьме, голова немного кружилась. Ему казалось, что скалы, окружавшие площадку, постепенно смыкаются, выдавливая его из ненадежного убежища. Какое-то время он стоял, вдыхая полной грудью влажный воздух, наконец избавившись от промокшего воротника на носу, поправил ножны на поясе, похлопал по карманам, желая убедиться, что не потерял сверток Саввара, и стал ждать.
Слух резанул скрежет металла о камни: кто-то карабкался вверх. Свет фонаря, тусклый от влаги, достиг площадки. Преследователи остановились, наверное, осматриваясь. Зашаркали по каменной плите сапогами, заскребли металлом. Деньша вспомнил уроки Пяста, мысленно попрощался с Пиритом, крепче сжал рукоять, свободной рукой уперся в скалу и приготовился, напрягая каждую мышцу, к рывку. Лязг прекратился, кто-то зацепился за край плиты и повис, звеня, в мокром воздухе. Звон сначала усилился, затем, раздробившись, отдалился. Было слышно, как камни откалываются и падают в воду, добавляя в мрачную симфонию короткий, как хлопок, – «бульк».
Деньша в изнеможении закрыл глаза. Увидел себя среди высоких колонн, уходящих в темный потолок. Сухой спертый воздух ударил в нос – он еле удержался от кашля. Откуда-то сверху потянулись черные длинные лапы, они шаркали по колоннам в поисках опоры. Он не боялся, лишь попятился, уступая место огромному пауку.
– Кровь, – прошипел хриплый голос. Лапы коснулись пола, следом показалось липкое, покрытое тонкими жирными волосками паучье тело. Он резко открыл глаза, снова оказываясь между скалой и камнем.
– Кровь, – шепотом повторил Деньша. – Саввар не зря предупредил…
Он почувствовал, как дрожит воздух. Короткий всплеск упавшего в воду камня словно спустил скопившуюся под сводами исполинскую лавину. Тьма, как паук, перебирала тонкими крючковатыми лапами по паутине древних туннелей. Копившаяся веками злоба проснулась и ринулась к источнику инородной дрожи.
Сознание меркло, красные круги поплыли перед глазами, в висках пульсировала горячая кровь – тело рвалось в бой, но Пяст мог бы гордиться выдержкой ученика. Деньша вложил кинжал в ножны, опустил уставшие от напряжения руки и немного постоял, приходя в себя. Тьма, не почуяв его, скользнула вслед металлическому лязгу.
Деньша выбрался из укрытия, осторожно спустился по ступеням вниз, к реке, присмотревшись, различил в неясном свете очертания узкой, шириной в ладонь, каменной тропинки, по которой они с Савваром добрались сюда. Затем наклонился к воде, опустил руки в быстрый ледяной поток – он был такой силы, что мог с легкостью утащить его глубоко под скалы, – и вдоволь напился. Кроме шума реки, иных звуков он не слышал. Он прошел по берегу к началу туннеля, стараясь не потревожить мелкие шатающиеся камни, и остановился. Откуда-то из конца туннеля скользнул тусклый луч света, заставив его попятиться к воде. Одной ногой угодил в ледяной поток, мягкий сапог тут же набрал воды. Пришлось приникнуть к мокрому камню, чтобы, кое-как притянув к себе промокшую ногу, разуться. Окоченевшая конечность сначала показалась почти бесчувственной, но после отозвалась пронизывающей болью. Он скривился, обхватив ногу холодными ладонями, и в этот момент увидел прямо над собой несколько закутанных в плащи фигур. Кто-то из них держал в руке зажженную лампу. Деньшу они не заметили. Или не искали. Послышались голоса, и, хотя слов невозможно было разобрать, Деньша был уверен, что это северяне. Недолго постояв, они скрылись в туннеле, оставляя на стенах вытянутые тени.
Деньша с трудом натянул намокший холодный сапог, в ноге снова неприятно защипало. Крадучись, направился вслед за северянами. Саввара нигде не было видно, а оставаться на месте больше он не мог. За время пряток на берегу одежда тоже намокла и теперь противно липла к телу. Деньша брел по длинным туннелям вслед за неясным светом чужой лампы, усталый, разбитый, опустошенный. Холод и тьма властвовали здесь. И что-то еще – могущественное, исполинское, что-то, заставившее даже Саввара чувствовать себя неуютно. Деньша отчетливо ощущал леденящий взгляд бестелесных глаз, направленных на него из каждого угла, – тьма следовала по пятам, словно паук, выжидая, когда у него кончатся силы.