Страница 11 из 19
За едой Саввар тихо переговаривался со своими воинами: всем в эту ночь спалось плохо.
После завтрака Пирит пошел к конюшням и жестом позвал с собой Саввара, тот отказался. Трактирщик, немного постояв, вышел во двор один.
Деньша принялся собирать опустошенные горшочки со столов, спрашивая у постояльцев, желают ли они добавки или горячего напитка. Один из них протянул руку к нему и попросил принести горячего отвара из ягод и трав. Саввар заметил, как в рукаве торговца блеснула кольчуга. Не раздумывая, он сжал кулак и положил его на пояс, туда, где обычно покоится эфес. Воины, поняв немой приказ, молча встали и подошли к стойке. Менз пристально посмотрел на Саввара, усмехнулся и, в два больших глотка опустошив кружку, веселым голосом объявил:
– Начинаем!
Торговцы, словно дождавшись команды, вскочили с мест и бросились в разные стороны: пятеро угрожающе двинулись к Саввару, по два к каждому окну, трое к двери и еще несколько – к кухне. Менз остался сидеть за столом, наблюдая за происходящим.
Пятеро окруживших Саввара и двоих его воинов достали короткие мечи – оставалось всего пять шагов до неизбежной стычки.
– Берегись! – вскричал Саввар, резко дернул рукой от пояса, и двое северян тут же свалились с воткнутыми в горле ножами. Он пробежал вдоль стены, врезаясь в толпу уже схватившихся возле кухонной двери. Одного из торговцев ткнул под ребро тонким стилетом, удар был нанесен с разбегу, лезвие с пол-локтя длиной вошло по самую рукоять и застряло меж ребер.
В двери кухни показался Деньша с наполненным до краев кувшином, но Саввар тут же вдавил его обратно. За полы его одежды схватился северянин. Пришлось выхватить горячий кувшин из рук ничего не понимающего Деньши и разбить о голову врага, хватка немного ослабла, но все же вырваться не удалось. Тогда Саввар дернул дверь на себя, закрываясь от уколов мечей, и крикнул:
– Деньша! Беги!
Растерявшийся Деньша замер от неожиданности: еще несколько минут назад эти люди мирно сидели за столами и завтракали. Он ошеломленно смотрел на раненого северянина, наполовину высунувшегося из-за двери: из груди у него торчал стилет. Но тут в широкой щели показалось лезвие: кто-то пытался достать Саввара, но все никак не мог попасть, тот уворачивался, пытаясь отбиться от распластавшегося на полу северянина и одновременно удержать дверь. Деньша схватил небольшой топорик для рубки мяса и, сам того не ожидая, ударил по высунутой руке, отсекая кому-то указательный палец, – меч выпал. Саввар тут же подхватил его, пнул по голове вцепившегося в него северянина, кольнул его острием в подбородок и, захлопнув наконец дверь, взревел:
– К выходу! Деньша, не медли! Быстрей!
Деньша рванулся в подвал, рывком сдвинул почти опустошенную бочку, в два приема распахнул дверь: тьма взглянула на него черным провалом уходящего вдаль коридора…
Из кухни донесся сдавленный крик, что-то тяжелое рухнуло на пол. Саввар стрелой пронесся мимо, успев схватить юношу за руку, повлек его за собой в провал.
Бежали в полной темноте, врезаясь в стены, падали, вставали и снова бежали. Когда звуки из трактира пропали, Саввар перешел на быстрый шаг. Он все еще сжимал руку Деньши, да так крепко, что она похолодела.
– Саввар! – воин не останавливался.
– Саввар!
Вновь не дождавшись ответа, Деньша резко дернул руку, тот, опомнившись, отпустил.
– Нужно идти. Нет времени медлить, – разгоняя тишину, заговорил Саввар.
– Как же Пирит?
Саввар снова взял его за руку.
– Не думай пока о нем, будем надеяться, что с ним все хорошо.
Глава 6
Пирит недолго постоял на улице, любуясь оседающим на городские дома и улицы туманом: мелкая роса искрилась в свете восходящего светила. Прохладный свежий воздух спускался с горных склонов. Он перевел взгляд на каменную гряду: в складках между утесами летали птицы, они то проявлялись черными точками, ясно различимыми на фоне белого, прижатого к скале облака, то ныряли вниз и тонули в ярких лучах. Обернувшись вполоборота, Пирит разглядел широкую полоску Инистого леса: заиндевевшие деревья сплелись ветвями, причудливым узором окаймляя линию горизонта, – в это утро лес полностью оправдывал свое название.
Близилась зима. С долины все чаще дули холодные, пробирающие до костей ветры, не раз уже обратившись снежной вьюгой. В эту ночь выпал снег, накрыв лес тонким белым покровом, но ближе к рассвету, уже успевший подтаять, он залепил деревья влажной плотной коркой, а утром ветер нагнал с севера холодный воздух, и деревья ощетинились толстым слоем колючей изморози. Облака степенно расходились, давая свету проникнуть в лесные заросли, и не один житель пограничного города восхищенно замирал, зачарованный переливами иссиня-белого света и сиянием желто-оранжевых, рассыпанных по веткам звезд.
Пирит вздохнул с какой-то светлой грустью и направился к конюшням, прислушиваясь к похрапыванию жеребцов породы Мелло. В соседних с ними стойлах расположились лошади северян, определить их породу Пирит так и не смог, а расспрашивать у хозяев, докучая своим любопытством, не стал. Жеребцы уже проснулись и заржали при приближении хозяина: трактирщик старался выезжать за город как можно чаще, чтобы не терять сноровки. Пегие, с белыми пятнами на голове и ногах, с мягкой короткой шерстью и длинными вычесанными гривами, они не уступали даже коням градоправителя Харраса.
Он погладил жеребцов, каждому ласково шепнул что-то на ушко, дал полакомиться принесенной морковкой и взялся за вилы. Но поработать сегодня ему не пришлось. Сначала он увидел следы: они тянулись через всю конюшню к стойлам лошадей северян, а оттуда – в сторону навеса с гостевыми телегами. Войдя под навес, он обнаружил разворошенную телегу: кто-то, видимо, в спешке, грубо стянул с нее полотно, оторвав большой лоскут с краю, – множество разбросанных в беспорядке вещей валялось на земле.
К горлу подкатил твердый комок, не давая нормально вздохнуть. Пирит сжал кулаки и чуть слышно выругался – рядом кто-то шевельнулся. Трактирщик обернулся: перед ним стоял молодой служка – сегодня он пришел раньше положенного.
Пирит указал на телегу, раздосадованно пожав плечами:
– Кажется, ночью кто-то ограбил наших… – начал было он, но его перебил неожиданно резкий звук закрывающегося засова трактирной двери.
– Что там, господин?! – округлил глаза мальчик.
– Ш-ш-ш! – шикнул Пирит, прислушиваясь.
Послышался лязг металла: в трактире, по всей видимости, началась заварушка. Окна загораживали изнутри, явно готовясь к осаде, кто-то громко закричал, – трактирщик не разобрал ни слова, но, поняв, что случилось, повернулся к служке:
– Беги к башне! Беги, что есть мочи! Зови на помощь!
Сам развернулся, буквально вылетел из-под навеса к конюшням и, вооружившись вилами, встал напротив входа. Лошади заржали, чувствуя приближающуюся опасность.
Звуки борьбы стихли, послышались глухие удары, как будто кто-то изо всех сил выбивает дверь, что-то покатилось, разбились глиняные горшки – потом все стихло.
Порыв ветра принес запахи жженой муки и угля. Пирит напрягся: понять, что происходит внутри, было невозможно.
Время шло, из трактира никто не выходил. Запах усиливался. Пирит с облегчением увидел, как по дороге быстро приближается вооруженный отряд. В первых рядах он заметил огромного воина с тяжелым молотом поперек груди. Это был Пяст. Пирит закричал, замахал рукой, отряд проследовал прямиком к трактиру, остановившись только у входа.
Пяст дернул за толстую ручку, чуть не снимая дверь с петель, – ее резко притянуло обратно, как будто кто-то удерживал ее с внутренней стороны. Сотенный гневно закричал:
– Именем градоправителя Харраса! Немедленно откройте!
Ответа не последовало.
Пяст перехватил молот и с размаху обрушил его на дверь, – она не шелохнулась, никто не отозвался.
Пирит заметил в окне языки пламени, начавшие пожирать столы, перекрывающие окна. Пяст схватился за молот и со всего размаху…