В поисках Либереи

– Если так, давайте расторгнем сделку. – Бывший поручик был явно готов сражаться за свои интересы. – Я настаиваю на расторжении… И верните мне рукопись – она дорога мне, как память.

Лицо редактора приобрело землистый оттенок и он замахал руками.

– Ну что вы, что вы! – воскликнул он. – Речь совсем не об этом. Просто у нас к вам серьёзное предложение. – Рене поспешно собрал листки и убрал рукопись обратно в сейф.

– В чём оно? – спросил Александр понимая что рукопись назад ему никто не отдаст.

– Я беру вас к себе на службу. – улыбаясь сообщил редактор.

– В качестве кого?

Рене обошёл стол и встал напротив Александра и Алена.

– Вы и мсье Ришар поедете в Россию в качестве журналистов освещать события революции, а заодно искать ещё одного из трёх хранителей, которого никак не мог найти Фёдор Яковлевич Калашников, хранитель последней части рукописи, с кем вы имели честь беседовать не далее, как две четверти часа назад. Мы нашли следы потомков инока Василия.

Глава 2

Поздно вечером того же дня Рене отправился в Пале Рояль на улицу Риволи, где Раймон Пуанкаре имел тайную квартиру на втором этаже большого дома, расположенного напротив сада Тюильри. Звонок и срочное приглашение посетить место тайных собраний, насторожил редактора. Обычно собрания Ложи происходили по заранее оговорённым условиям и срокам, где, как раз он, будучи секретарём, доводил до сведения членов организации информацию о времени следующего заседания. Он уже влез в тёплое пространство между одеялом и шелковой простынёй, нагретое супругой Сарой, когда раздался звонок, перечеркнувший его спокойный сон и дальнейшую спокойную жизнь.

В квартире Пуанкаре, в свете модной электрической люстры, собравшиеся в комнате выглядели уставшими и раздражёнными. Это был ближний круг президента: масоны, которые одновременно являлись ключевыми министрами правительства Третьей Республики. Редактор протиснулся между военным министром и министром промышленности, подошёл к сидящему во главе стола Пуанкаре и, наклонившись, вопросительно посмотрел в его серый глаз за моноклем в золотой оправе.

– Что случилось, Раймон? – спросил он тихо, но настойчиво. – Чем обьяснить эту эскападу?

– Немного терпения, мой дорогой Рене, скоро ты всё узнаёшь. – сказал Пуанкаре и обратившись к пятерым членам ложи, сказал, как можно убедительно и настойчиво. – Господа, давайте уже начнём.

Пятеро министров не спеша расселись по своим местам.

– Дело, по которому я вас собрал, действительно не терпит отлагательств. – Пуанкаре выдержал паузу и продолжил: – Вы все в курсе, что наши войска вместе с англичанами потерпели сокрушительное поражение на «Линии Зигфрида». Генерал Нивель не оправдал наших ожиданий..– министры застыли выжидая, что последует за этим утверждением. Пуанкаре продолжал:

– Мы потеряли 122 тысячи наших солдат и пять тысяч русских, выступивших на нашей стороне. Так же мы не досчитались 132 танка и триста самолётов. Нам пришлось отступить. Сейчас на всех фронтах передышка. Но это не надолго. Мы опять собираем силы и скоро ударим с ещё с большей силой. – Президент обвёл всех требовательным взглядом и его монокль хищно блеснул в свете электрической многоламповой люстры. – Мы победим и война скоро закончится. – голос президента окреп и в нём появились железные нотки, – она закончится… и у Франции появится старый враг – Россия. Она ослабла и Нам нужно навсегда вырвать у неё зубы. Для этого необходимо делать всё, даже на первый взгляд не имеющее прямого отношения к её военной составляющей. – Пуанкаре усмехнулся, – Подойдёт и подпорченное реноме.

За столом оживились, кто-то рассмеялся. Президент продолжил:

– Мы отправляем двоих агентов в Россию на поиски интересующих нас документов и я хочу, чтобы каждый из вас, по мере своих сил и возможностей включился в это предприятие.

Пуанкаре любивший слово и обладавший даром произносить длинные прочувствованные речи говорил ещё около получаса. Затем собравшиеся с облегчением стали покидать квартиру, торопясь по своим домам в надежде закончить ночь в свих постелях. Пуанкаре попрощался со всеми, но у выхода перехватил руку Рене и попросил задержаться. Вдвоём они вернулись в зал, где сидел министр Внутренних Дел Третьей Республики Луи Мальви.

– Теперь о главном. – президент вздохнул и не сдержался. – У нас чертовски плохие дела. Луи – доложите.

Министр внутренних дел открыл коричневую, тиснёную золотом папку и сказал.

– Сегодня вечером наш подопечный, Калашников Фёдор Яковлевич, был обнаружен мёртвым у себя в номере. Нашедшая его, кастелянша Луиза Фош, должна была принести ему чистые рубашки, которые погладила по его просьбе. На стук в дверь никто не отвечал и она заглянула в номер. Там у окна лежал Калашников наполовину скрытый портьерой.

Она увидела только верхнюю часть его тела с торчащим из шеи ножом для резки бумаг и разбросанные по всему номеру вещи: видимо преступник спешил и нервничал. На крики кастелянши прибежали охранник и администратор отеля. Тот позвонил нам. Мы тщательнейшим образом осмотрели место убийства, облазили каждый уголок номера, но рукопись не нашли.

– Но кто…как? – у редактора перехватило дыхание от этой новости. Он был уверен, что всё под контролем и сейчас, когда все так удачно складывалось, появление третьей стороны было как удар грома при ясной погоде. – Откуда информация… как кто-то мог узнать о нашей операции?!

– Как – это нам предстоит выяснить позже. – задумчиво кусая губу, проговорил Пуанкаре и поглядел на министра Внутренних Дел. – Сейчас нам надо узнать, кто стоит за убийством.

Луи Мальви закрыл папку.

– По данным опроса персонала отеля: Калашников вёл замкнутый образ жизни. В день убийства филёры, после контакта с Кожемякой, проводили его до дверей гостиницы, откуда он больше не выходил. По словам портье: старика иногда навещала внучка Елизавета Калашникова. Была она и сегодня, только не долго, и ушла сразу после обеда.

– Её надо допросить, – сказал президент.

– Это невозможно, господин президент. Сейчас она уже пересекла границу Германии.. В шесть часов вечера она села в поезд «Париж—Петроград».

Пуанкаре сделал знак, который на языке парижских клошаров означал: «конец всему» и прокомментировал его в более приемлемой интерпретации на русском:

– Куда ни кинь— всюду клин!– блеснул знанием русских поговорок глава Третьей Республики и подытожил:

– Итак. В сухом остатке имеем один труп, пропавшую часть рукописи и, возможно, крота, который сливает кому-то информацию. – в голове у Пуанкаре завертелась ещё одна русская пословица: «Утро вечера – мудрее», но он решил, что одной поговорки будет достаточно и сказал просто: – Это ужасно, господа…

Александр проснулся поздно. Вчерашние события выбили его из колеи и к вечеру он естественным образом залип в одном из ночных заведений на большой и веселой улице Сен-Дени. Как вернулся домой он не помнил.

Ночной гуляка поднял голову с всклокоченными волосами и оглядел блеклые обои меблированных комнат, в которых он прожил с отцом последние три года после своей отставки из армии. За стеной малыш-Юсуп отчаянно ругал кого-то на своём восточном языке вперемешку с французскими междометиями. Получалось очень красочно. Юсуп торговал марокканскими коврами и тканями в своём магазинчике расположенном тут же, на нижнем этаже доходного дома в центре Монмартра. Сегодня была пятница —священный день, но Юсуп не спешил открывать свой магазин. Ночью кто-то проник в общий коридор и украл подшивку газет и журналов, которые были выставлены в коридор, чтобы не захламлять пространство квартиры Юсупа. Вместе с подшивкой исчезли и хромовые сапоги турка, что больше всего возмущало марокканскую жену Юсупа, которая также кричала всё утро, намекая на нечистых на руку соседей. Александр вспомнил, что возвращаясь вчера поздно, он споткнулся о баррикаду обуви и макулатуры наваленную у его двери. «Так тебе и надо» – мстительно подумал Александр. – «Сколько раз было говорено: прибери свой мусор».