В поисках Либереи

Ещё он вспомнил слова фабриканта о какой-то сетке, с помощью которой можно было расшифровать послание закодированное в рукописи Иеорнима. «Сетки специально перепутаны» – кажется так говорил Фёдор Яковлевич. Александр вскочил с кровати и, продрав глаза, подошёл к столу, где ворохом лежали бумаги отца. Тот на склоне лет увлекался астрологией: стол был завален рулонами астрологических карт, гороскопов и диаграммами движения планет. Он пробежал взглядом собственную натальную карту, составленную отцом за несколько дней до смерти. Из расположения звёзд и планет начерченных на плотной бумаге Александр ничего не понял, но гороскоп ему не понравился. В поисках сетки-ключа он облазил весь рабочий стол, заглянул в шкаф с книгами и ничего похожего не обнаружил. Он уже собрался бросить эту затею, как взгляд его остановился на кальках размером с формат рукописи, на которых были нарисованы разноцветной тушью кружочки планет разного диаметра. Это были кальки с его натальной карты. Количество их оказалось равным количеству листов рукописи, из чего Александр предположил, что они вполне могли быть ключами к расшифровке. Возможно таким способом отец решил замаскировать сетку под гороскопы. Эту находку он решил показать Калашникову и не откладывая отправился в отель «Виктория», где проживал старик-фабрикант.

Уже в вестибюле гостиницы Александр почувствовал особую нервозность персонала и выражение страха в глазах кастелянши, встреченную им на этаже, где жил Калашников. Дверь в его номер была настежь открыта и, заглянув комнату, он увидел дух горничных убиравших разбросанные вещи и книги в два больших чемодана, стоящих в центре комнаты. На вопрос Александра: —« Где хозяин», горничная, увидевшая его в проёме двери, сделала круглые от страха глаза и сказала:

– О месье, нам запрещено разговаривать с посторонними на эту тему. Вы наверно знакомый убитого… – она осеклась на полуслове и зажала рот руками, – О, пожалуйста месье не говорите никому…полиция запретила говорить мне об этом, пожалуйста месье, вам лучше уйти…Прошу вас!

Александр почувствовал, как нарастает в нём волна паники. Сковавший его тело страх, пробежал неприятным холодком по спине и засел в животе тяжёлым колом. Ноги сами пришли в движение, он молча развернулся, и будто движимый чьей-то невидимой волей, пошёл, всё быстрее и быстрее ускоряя шаг, к выходу из гостиницы. В голове повторяющимся рефреном звучало: – «Вот это да… Вот это да…»

Из отеля он вылетел, как пробка – уже бегом, совершенно ничего не соображая и не видя вокруг. Пробежав с десяток метров, он остановился чуть не попав под знакомое «Пежо», которое рвануло следом за ним от дверей злополучного отеля. Поравнявшись с Александром, Ален Ришар, сидевший за рулём, кивнул ему со снисходительной улыбкой и поинтересовался:

– Далеко бежим?

Александр остановился и смерил агента взглядом полным презрения и ненависти:

– Вы животные! Что вам сделал несчастный старик…– он задохнулся то возмущения и теперь был готов применить на практике все свои навыки в кулачном бою.

Ален откинул дверку авто и сказал примирительно:

– Садитесь, редактор уже ждёт нас.

Поколебавшись Александр сел в автомобиль.

Первое, что сказал расстроенный Рене встретив Александра в своём кабинете было заверение в том, что к убийству хранителя он не имеет никакого отношения. Выражение досады на его лице появившееся с утра, после того, как ему сообщили, что идиот-шпик, наблюдавший за квартироЙ Александра, зачем-то украл подшивку старых журналов, было ещё усугублено полнейшей неясностью обстоятельств вчерашнего буйства. Усадив новоиспечённых журналистов, имевших к древнейшей профессии такое же отношение, как и представители другой не мене древней профессии, редактор перешёл к детализации плана.

– Завтра вы едете в Питер. Билеты, подорожные, и жалованье за три месяца получите завтра с утра, перед отправкой в Россию. Ваша задача: для начала в Петрограде найти Елизавету Федоровну Калашникову и выяснить, где находится исчезнувшая часть рукописи. Вторая, скрытая задача: информировать редакцию журнала о положении истинных дел в городе, о настроениях в войсках и в правительстве.– Редактор пошутил, что только, африканские племена не имеют сейчас резидентуры на территории России.

– Шпионят все. – сообщил он. – И в этом нет ничего зазорного.

Закончив этот монолог, Рене развёл руками и рассмеялся удачной шутке насчёт африканцев, но он ошибался: в семье министра юстиции Временного правительства Александра Зарудного, служил арапчёнок, который регулярно докладывал в посольство Конго сведения имеющие гриф: «Совершенно секретно».

– Что нам делать если мы найдём Калашникову? – спросил Ален явно скучая, – Ведь она, похоже, не имеет отношения к этому убийству?

– Я вообще пока ничего не понимаю, – вставил Александр свою реплику. Он действительно был далёк от темы и ему совсем не хотелось учавствовать ни в каких поисках.

Редактор понимающе качнул головой.

– Да, вы не в курсе, но похоже внучка фабриканта увезла рукопись в Петроград. Это пока только предположение, но оно более оптимистичное, чем если бы рукопись забрал убийца.

В голове у капитана начало проясняться. Он вспомнил последние слова старика и кажется понял, что он имел в виду, говоря о мерах, которые нужно принять.

– Похоже, что Фёдор Яковлевич успел… – поговорил Александр задумчиво. Увидя устремлённые на него взгляды редактора и Алена, пояснил:

– Когда он узнал, что отец умер, то захотел приобрести мою часть рукописи. Он понял, что предназначение её раскрыто и началась охота… что эти охотники вы и решил принять меры, чтобы защитить свою часть рукописи. А что тут непонятного?

Редактор хитро прищурившись посмотрел на Александра и задал вопрос, в котором явно чувствовался подвох:

– Я правильно информирован, что ваш дедушка был герой войны и декабрист?

– Да. – ответил Александр, пока не понимая куда клонит Рене.

Рене встал и подошёл к молодому человеку, и наклонившись к его аккуратно постриженной голове, проговорил еле слышно ему на ухо:

– Когда он, после неудавшегося восстания, бежал во Францию – Франция приняла его. Это верно?

– Да, насколько мне известно – это так. Он присягнул Франции.

Редактор молча смотрел на пробор Александра, выдержал паузу, и направившись обратно к своему месту, закончил тоном ментора:

– Вот, Поэтому вы завтра отправитесь в Россию и будете делать там всё то, что пойдёт на благо Франции. Теперь вы, Ален…

Александр, получив урок долга и чести сидел и переваривал услышанное, в то время, как редактор, который переключился на Ришара, обсуждал детали предстоящей операции.

В этот момент в кабинет заглянула молодая сотрудница редакции, но её улыбка погасла, едва она увидела, что редактор не один. Она извинилась и уже хотела закрыть за собой дверь, как Рене окликнул её:

– Что тебе, Мартин?

Девушка нерешительно замялась в дверях, но было поздно отступать и она сказала обращаясь к Рене:

– Я принесла статью о собаках в Булонском лесу… Ну ту, что вы обсуждали со мной вчера утром.– сказала журналистка и слегка покраснела.

Редактор несколько деревянным голосом сказал:

– Да, да… оставьте её, пожалуйста, на столе. Я прочту и мы потом с вами обсудим её.

Девушка с модной стрижкой «а-ля гарсон» походкой профессиональной журналистки подошла к столу и положила статью на край стола. В кабинете повисла двусмысленная пауза. Все смотрели, как обворожительная визитёрша, которая сильно диссонировала с деловой обстановкой кабинета, развернувшись, породистой походкой направилась к выходу.

– Мда, вот такие вот у нас кадры.. – задумчиво протянул редактор, когда молодое дарование вышло за дверь.

– Мда, – ещё раз повторил Рене и взгляд его стал осмысленным, – Но вернёмся к нашим баранам.

Он посмотрел на сидевших перед ним сотрудников.

– Вы двое, … чтобы вас уже завтра не было во Франции.

На следующий день, ближе к вечеру новоиспечённый французский журналист с русской фамилией Кожемяка уже топтался на перроне Восточного вокзала у вагона № 5 поезда «Париж-Петроград». На перроне стояла беспорядочная суматоха, которую трудно спутать с любым другим человеческим действом: люди отправлялись в путешествие. Здесь был весь набор человеческих чувств и эмоций – Надежда, Боль, Радость, Слёзы и Расставание. Люди нагружённые баулами, чемоданчик и кофрами стекались сюда со всего города. Вся эта масса, оторвавшись от насиженных мест, в едином порыве стремилось к вагонам, и предъявив билеты, размещались в чреве поезда. Пассажиры первого класса делали это с достоинство, так как их багаж несли дюжие носильщики в серых фартуках с бляхами на груди. Они зычно кричали требуя «дорогу» и шли впереди, расчищая дорогу важному пассажиру. Те, кто ехал вторым классом, довольствовались купе попроще, а так как третьего класса не было вовсе: желающие могли ехать на крыше, как это делали в России и Польше.