В поисках Либереи

Пройдя по бульвару до сквера, с удовольствием ощущая шуршащие купюры в кармане жилетки, Александр присел на лавочку и рассеянно поглядывая на дефилирующих дамочек задумался. События связанные с этой рукописью перешли из просто занятных в разряд удивительных. Состояние пустоты появившееся в центре живота и лёгкое жжение в затылке подсказывало ему, что, похоже он стал участником чего-то странного, не доступного его понятию. Александру, вдруг, захотелось встать и уйти подальше отсюда, подальше от редакции… Какое-то время он колебался в выборе решения и вскоре на смену внезапной тревоге опять пришло ощущение эйфории. Он расслабился, поставив лицо лучам летнего солнца.

– Примите мои соболезнования, господин Кожемяка. – голос раздавшийся сверху буквально взорвал от неожиданности его мозг, заставив Александра подскочить на лавке и сменить позу с вальяжной на настороженную. Перед ним, в божественном сиянии стоял совсем немолодой незнакомец в длинном твидовом сюртуке и галстуке с золотой булавкой в виде птицы-пересмешника. Было ощущение, что старик на мгновение задержался здесь, перед тем, как отправиться в мир иной.

– Вы кто? – спросил Александр стараясь разглядеть незнакомца в лучах солнца.

– Разрешите? – сказал незнакомец своим скрипучим голосом указывая на место рядом с Александром на лавке.

Александр отрицательно качнул головой и просто выставил вперёд руку, давая понять, что хочет побыть один.

– Хорошо, меня зовут Фёдором Яковлевичем Калашниковым. Я фабрикант из России и у меня есть к вам хорошее, выгодное предложение. – всё было сказано на едином дыхании. Незнакомец был явно взволнован и говорил почтительно наклонившись к Александру и держа котелок обеими руками. «Что-то многовато сегодня предложений». – промелькнуло в голове Александра и он спросил:

– Случаем не по поводу отцовской рукописи?

Теперь настала очередь дёрнуться фабриканту. Такое выражение лица Александр видел на опытах ученика инженера Теслы, которого удалило разрядом при демонстрации чудесных свойств природы тока. Фёдор Яковлевич быстро пришёл в себя в отличии от несчастного ученика Теслы, и кисло кивнул. Эффект неожиданности был потерян.

– Сожалею, но ничем не могу помочь. Я обещал её другим людям. – сказал Александр, полагая, что на этом разговор будет закончен. Он попытался встать, чтобы уйти, но фабрикант, потеряв вместе с надеждой, последние приличия, со всей страстью любовника, бросился к Александру на скамейку и настойчиво стал уговаривать продать ему рукопись.

– Продайте мне, я вас заклинаю всем святым… назовите цену! Я заплачу… Любые деньги… – молил он своим простуженным, хриплым голосом протягивая руки к лацканам пиджака Александра. Бывшему спортсмену без труда удалось перехватить его запястья и оттолкнуть надоедливого незнакомца. Он с удивлением посмотрел на худого измождённого старика. Тот сник, явно был не в себе, он тяжело дышал и, приложив руку к груди, тревожно озирался вокруг. Александру стало жалко его. «Как бы не помер». – подумал он, и подняв старика с лавочки, отвёл к ближайшему навесу кафе.

– Эта рукопись начальная часть единого целого. – отдышавшись под навесом и прийдя в себя сказал старик-фабрикант Фёдор Яковлевич. Он отказался от кофе, сославшись на больное сердце и попросил принести водки. – Монах Иероним проповедовал целибат и не имел детей. Он разделил свою закодированную рукопись среди троих выбранных им хранителей. У меня вторая часть рукописи… где-то ещё есть третья… Только составив вместе все три части можно вычислить место хранения сокровища.

– Золото Ацтеков? Сокровища тамплиеров?…– Александр улыбнулся понимая, что его разыгрывают.

– Нет, это Либерея.

– Что!?

– Библиотека Ивана Грозного. – Фёдор Яковлевич поднял принесённую стопку и привычным движением отправил её содержимое в просвет между закрученными усами и седой профессорской бородкой, затем продолжил немного осипшим голосом – Когда царь умер, Иероним перепрятал все книги. Всё трое хранителей знали кому монах вручил части рукописи. Мой прапрадед имел торговлю в Москве, вторым был инок Сергиева монастыря, твой предок, опричник Ерофей Кожемяка, получив дворянство, продвинулся при царе Борисе и стал воеводой при Пётре l. Его сын получил титул графа при Елизавете, дед отличился при Бородино, где ему было столько, сколько сейчас тебе. – фабрикант погладил свою бородку поглядывая на пустую стопку и увидев пробегающего мимо официанта попросил ещё водки.

– Что дальше? – спросил Александр, глядя вслед удаляющемуся халдею.

– Твой отец связывался со мной, как и все родственники троих хранителей. Это было неизменно на протяжении всех двухсот лет правления Романовых до настоящего времени – Фёдор Яковлевич поднял палец вверх как бы акцентируя сказанное и перешёл на шёпот:

– Все, кроме третьего хранителя, чья ветвь прекратила контакты после пожара Москвы 1912 года. – старик говорил тихо, наклонившись к молодому человеку с заговорщическим выражением лица и озираясь вокруг, словно боясь, что кто-то подслушает и поймёт его русский бред. Закончив экскурс в историю он спросил Александра:

– Кому ты обещал рукопись отца? Её можно вернуть?

Александр покачал головой, поняв теперь для чего отец отправил его к редактору.

– Увы, рукопись купила мне свободу.

– Погано. – сокрушённо покачал седой головой старик. – И сетку тоже… продал..?

– Какую сетку? – спросил я ничего не понимая.

–Так отец ничего не сказал тебе? – облегчённо вздохнул фабрикант и улыбнулся в усы.

– Ты поищи в бумагах отца… Она похожа на листки рукописи, только вместо букв у неё прорези. Это ключ к расшифровке… Они были намерено перепутаны, чтобы не возникло искушение узнать, то, что хранителю знать не положено. – Калашников раздражённо всплеснул руками. – Как жалко, что первая часть попала в чужие руки! Ну да ладно. Без ключа никому не расшифровать её, а я немедленно приму меры, чтобы моя часть не сгинула. – Фёдор Яковлевич протянул мне визитку и объяснил, где его искать в Париже. Раскланявшись он побрёл прочь по бульвару, сияя венчиком седых волос, держа шляпу на отлёте, и вскоре затерялся в толпе. Александр немного посидел переваривая полученную информацию и тоже отправился в редакцию. Там его уже поджидали.

В помещении, кроме Рене сидел спортивного вида мужчина в кожаных штанах и френче – вся Европа после вступления в войну предпочитала в моде стиль «милитари». Завершала наряд мужчины автомобильная кепка, из чего Александр заключил, что новенький спортивный «Пежо», стоящий у входа в редакцию, принадлежит хозяину кожаных штанов и этой кепки. Редактор как-то по-особенному поглядев на Александра, представил незнакомца голосом суфлёра из будки:

– Прошу любить и жаловать, Алeн Ришар.

Александр с неприязнью посмотрел на Алена, но кивнул в знак приветствия. Что-то насторожило его во взгляде автолюбителя. Присев на предложенное редактором место и положив руки на стол, он с вызовом посмотрел на Рене ожидая продолжения сделки. Тот понял взгляд молодого человека и молча достал чековую книжку. Аккуратным почерком редактор внёс оставшуюся сумму, но ставить подпись не торопился. Поглядев на Александра холодным и совсем не отеческим взглядом он проговорил медленно и четко выговаривая слова:

– Прежде чем я подпишу ваш чек, я хотел бы прояснить ситуацию. Ваш отец, желая вас спасти, предложил мне артефакт, отданный на хранение вашей семье, тем самым он нарушил договор, заключённый много лет назад. Нам известны все обстоятельства связанные с утратой Либереи, и том, что именно нужно было скрыть от посторонних глаз. – Рене подошёл к большому несгораемому сейфу и открыв, достал из его недра знакомый Александру свиток.

– Проблема заключается в следующем: без ключа эти листки просто макулатура – дорогая… но всё же макулатура.

Александр ощутилась этих словах скрытую угрозу.

– Я не совсем вас понимаю. Вы что отказываетесь платить? – он почувствовал, как уплывают деньги, вместе с надеждой выкарабкаться из долговой ямы, но вспомнив, старика-фабриканта, осмелел: