Планета свиней

Все свиноматки проживали в отдельных районах города. Для них строились специальные дома, отдельные супермаркеты, кинотеатры и рестораны. В свободное от родов время свиньи работали в магазинах и прачечных, кто-то пахал в колхозах, часть трудилась на фабриках. Дамы шили одежду, пилили мебель, изготавливали оружие: автоматы, патроны, снаряды, пушки и танки. Но когда приходило время дать потомство, женщины отправлялись в роддома. В среднем у каждой свинки рождалось по два поросёнка за один раз; а у Шалайи меньше четырёх не было никогда. Однажды она выстрелила аж девятью малышами. Это случилось после знаменитой молодёжной ночи, выпивших старшеклассников.

Каждое первое июля в Якутске проходил вечер выпускников свиношкол так называемый праздник алых шаров. Вчерашние дети, прощаясь со школой, запускали в ночное небо тысячи китайских фонариков. Все плакали, рыдали и по княжескому закону совокуплялись – для продолжения свинячьего рода. В общем, все были счастливы… и вот однажды Шалайя так увлеклась подростками, что переспала с целым классом напористых кабанчиков. Прошло пять месяцев, и мамаша родила девятерых розовощёких мальцов. Среди них была лишь одна девочка, остальные парни – будущие бойцы.

Последние годы Шалайя вела себя скромно, но продолжала посматривать на вепрей, вспоминая молодость непредсказуемыми поступками. Год назад в «Молоко» дама познакомилась с воеводой по прозвищу Душман. Затем вступила в тайное общество – естественно, через постель. Теперь вечерами и ночами она решала вопросы восстания наравне с отставными военными.

– У тебя сохранилась копия плана? – спросила Шалайя у Щербы.

Генерал пошарил в карманах, извлёк потёртый листок.

– Как знал, что пригодится… вот он, – старый кабан бросил на стол начертанную от лапы карту штурма. – Но что толку, Репо убили! Завтра наступит и наш черёд. Глупая это затея. Только молоденьких солдат в пекло отправим. У меня сын подрастает. Боязно.

Бароны тоже расстроились. Клещ поставил на стол трёхлитровую бутылку, придавив ею листок. Хруст вынул из серванта четыре стакана, ковырнул пальцем грязь с ободков и налил до краёв.

– Давайте помянем Душмана, – сказал он и, звонко шмыгнув пятаком, загнал горючие слёзы обратно в пазухи.

Кабаны выпили, не закусывая и не чокаясь.

– И вы считаете себя боевыми секачами? Называете себя кабаньей элитой? – завелась Шалайя, высушив до дна полный стакан. – Ну и мужики! Вы не офицеры, вы тряпки! Чтоб вам рожать, как настоящей бабе!

Генерал с интересом посмотрел на женщину, которая была никак не меньше его самого. Водка медленно расплывалась по телу, согревая копыта и пуская в ход обворожительные чары. Щерба протянул лапу и поправил лямку сарафана на плече у дамы. Их взгляды встретились. Пробежала искра. Всего миг и вспыхнула молния.

У всех кабанов были впечатляющие клыки. До слоновьих бивней им далеко, но всё-таки…

– Я немного погорячилась, назвав вас тряпками, господа хряки, – извинилась Шалая. Вместо бивней у неё густо росли приличных размеров усы, на подбородке топорщилась редкая бородка, а её пять сосков (один ампутировал по ошибке пьяный врач) под действием спиртного, так и выпирали из-под сарафана.

– Охрич! – позвал генерал своего сына.

Поросёнок будто ждал. Он выскочил из комнаты и встал перед отцом.

– Да папочка, – вытирая влажный носик, отозвался малыш.

– Сын, иди-ка ты погуляй, развейся. Можешь в кино сходить, ну или ещё… куда вы там ходите?

– А можно мне к тёте Нюше съездить? – радостно захрюкал пацан.

– Конечно, ты ведь мой сын! Тебе можно всё! – важничал генерал.

– А в школу? Как же я в школу пойду? Далеко ведь. Папа, сделай мне отпуск, разреши остаться у тёти Нюши, хотя бы на две ночки?

Щерба задумался. Он вспомнил, что на кухне стоит ещё три бутылки водки. Настроение приподнялось ещё выше.

– Охрич, знай сынок! Я для тебя сделаю всё что угодно… а про школу вообще забудь. Нечего там делать.

Мальчонка обрадовался. Постукивая копытцами о пол, как заводной заяц-барабанщик он хотел ещё, что-то спросить у отца, но замялся.

– Не тяни сын. Говори что надо.

Охрич бегал глазками, выбирая с чего начать.

– Знаешь, папа… учительница пугала меня, что когда проснётся император Варакин, то тебя вызовут в школу. Вот я и спрашиваю. Тебе уже позвонил директор Иванов? Он такой строгий и говорит странно.

Кабаны заметно расслабились, а наивный вопрос поросёнка даже заставил забыть о смерти воеводы и негромко рассмеяться. Генерал загадочно улыбнулся, будто ведал великую тайну.

– Сынок. Знаешь, что мы скоро сделаем с императором Робертом и князем Витольдом… да и с другими людьми?

– Я не знаю, – пискнул пацан.

– Мы их посадим в большое корыто, где-нибудь во Владивостоке и отправим в плаванье через весь океан. А тех, кто откажется путешествовать, мы расстреляем на месте, прямо в порту. Запомни сынок, скоро кабаны станут самыми главными. Планета свиней! – неожиданно выкрикнул Щерба и, подскочив со стула, топнул копытом и вскинул лапу перед собой.

У каждой тайной организации должен быть свой лозунга, а громогласному лозунгу необходим не менее впечатляющий ответ. Охрич радостно взвизгнул и топнул о пол, затем вскинул ладошку и выпалил, как научил отец.

– Свиней планета!

10

У людей однажды впавших в ярость радикально менялась жизнь. Таков закон Страны Сибирь. Человек, вкусивший кровь гибрида, лишался работы и покидал прежнее место жительства. Он отказывался от старых знакомств и редко виделся с родственниками; потому что того, кто почувствовал вкус горячей плоти, было уже не остановить. Желание насытиться, будет преследовать убийцу вне зависимости, употребляет гражданин сыворотку или нет. В стрессовой ситуации возможен неконтролируемый выброс энергии ярости. Незаурядный торг на рынке из-за пучка редиски может перерасти в агрессию, а запах животного и его страх – спровоцировать голод. Поскольку лечение от недуга ещё не придумано, люди, совершившие нападение на антропоморфа, отторгались обществом и становились, кем они являлись всегда – самым опасным хищником на Земле, способным выбирать себе жертву, но только в строго отведённых местах.

Мария Борисовна Пяточенко совсем не жалела, что оставила школу. Она, конечно, любила свой коллектив и озорных поросят, но ветер свободы, а особенно вкус смачной свежатины – ей нравился гораздо больше. У бывшей воспитательницы был выбор, куда переехать и чем заняться после убийства подростка. Ей предложили работу на птицефабрике с переездом в город Благовещенск. Вторая рекомендация звучала не менее заманчиво – трудоустроиться контролёром в охотхозяйство, что рядом с Владивостоком. Но она выбрала другую профессию.

Марии Борисовне всегда нравилось путешествовать, переезжая на большой машине с одного пункта в другой. Длинные дороги манили её сибирскими просторами, а перекрёстки, где-то вдали от городов пробуждали забытое чувство выбора уникального пути. К тому же есть огромная разница, что находится в грузовике. Если в холодном рефрижераторе на железных крюках висят бараньи и свиные туши, то перемены в жизни уже не кажутся такими трагичными; а отрезав кусок мяса и, бросив его на раскалённую сковороду, текут жадные слюнки и рождается понимание, что жизнь-то удалась.

Бывшая воспитательница получила новую профессию экспедитора. В её задачу входило принять груз, а после доставки, сдать. Сложность работы состояла в двух вещах. Первое – нужно перевозить запрещённый законом товар (небольшая проблема этического характера), но зная, куда доставляется свежатинка, сложность превращалась в иллюзию опасности. Второе неудобство, это – то место, где грузилась машина. В городе Алдане не жаловали людей. Приходилось подъезжать на мясокомбинат ночью, чтобы никто из вольных сибиряков не заметил в кабине бывшую учительницу и водителя.

Сегодня была первая поездка в свободный от княжеской власти город. Машина прибыла на скотобойню ровно в два часа ночи, а в три гружёный рефрижератор проехал алданский блокпост в обратном направлении. За рулём сидел опытный водитель. Ему немного за пятьдесят. Он не первый год снабжал якутских князей мясом. Его звали Геннадий Сыроежкин.