Ромео и Джамиля

– Да ладно тебе! – Шамшур встал и закинул автомат за спину. – Что ты там собрался найти?

Он сделал шаг вперёд и как бы невзначай встал между младшим сержантом и пастушкой.

– Кстати, фильтруй базар. Она городская. Русский понимает как свой родной.

– Да ну! А я думал, что здесь только чушки местные бродят, – Кирильчук бесцеремонно отпихнул Шамшура и, расплывшись в глумливой улыбке, кривляясь, двинулся к девушке. – Здравствуй, лапочка! Ну, чего ты такая злая? Давай с тобой поближе познакомимся! Как тебя зовут?

Девушка с брезгливостью наблюдала за ним.

– Джамиля, – ответил за неё Шамшур и взял Кирильчука за рукав.

– О-о, какое красивое имя! – продолжал паясничать Кирильчук. – Джамиля! А меня зовут Серёжа. Вот этот доблестный воин – Паша.

Доблестный воин Цвигун ощерился в улыбке, показав порченные зубы.

– А вот этого мечтательного юношу зовут Ромео.

Услышав имя Ромео, Шамшур невольно поморщился. Он потянул сослуживца за рукав. Пора было заканчивать эту комедию. Кирильчук вёл себя откровенно по-хамски.

– Так, всё! Пошли на заставу! Там, наверное, уже Самед со своим кинотеатром приехал, – пришла на ум Шамшура удачная мысль.

– Точно, Серый, пошли, а то все места займут! – поддержал его Цвигун и дёрнул собаку за поводок.

Старший наряда остановился. Перспектива сидеть на подоконнике ему не улыбалась. Он зло сплюнул под ноги девушки:

– Ну, ладно, цыпочка, не скучай. Может ещё увидимся.

Рывком руки Кирильчук освободился от захвата, повернулся и пошёл наверх. Его подчинённые молча двинулись следом.

Когда они выбрались на дорогу, Шамшур понял, что где-то внизу обронил форменную кепку. Он тихо выругался и, пообещав сослуживцам, что скоро их догонит, стал снова спускаться. На полпути он увидел Джамилю. Она карабкалась вверх, держа в руках его головной убор.

– Ты так спешил, что потерял вот это, – засмеялась девушка, протягивая кепку.

– Пришлось увести их, – сказал в оправдание солдат. Он надел кепку и улыбнулся:

– Спасибо.

Она отмахнулась, что, по-видимому, означало «не стоит благодарности», и осторожно стала спускаться.

– Джамиля! – позвал её Шамшур.

Девушка повернулась и посмотрела на него снизу вверх.

– Ты… Ты в каком классе учишься? – парень всё не решался спросить о самом главном, что его интересовало.

– Девятый заканчиваю.

– А… – солдат аж вспотел, проклиная себя за нерешительность.

Джамиля сделала ещё несколько шагов вниз.

– Ты когда-нибудь придёшь сюда? – наконец решился он и тотчас же возненавидел себя за этот вопрос.

– Не знаю. Если Лейла будет тут пасти овец, то я тоже приду.

– Приди, пожалуйста. Я хочу тебя ещё раз увидеть, – с трудом выдавил из себя юноша. Он почувствовал, как жаркая волна стыда хлынула ему в лицо. Не желая, чтобы девушка заметила его покрасневшую физиономию, Шамшур резко развернулся и зашагал наверх, ни разу не оглянувшись.

Джамиля стояла и смотрела ему вслед.

Глава 2

На первый фильм они всё-таки опоздали. Шамшур сидел на подоконнике и совершенно не интересовался тем, что происходило на телеэкране. Он то и дело мыслями возвращался в сегодняшнее утро и прокручивал в памяти диалог с девушкой. Новая знакомая запала в душу парня. В своей жизни ему довелось встречать немало симпатичных девчонок, но все они работали над своей внешностью. Макияж, модная причёска, удачно или не очень подобранные одежда и украшения дополнительно подчёркивали их женскую привлекательность. У пастушки на фланге, ничего этого не было. Она показалась солдату удивительно красивой сама по себе.

В свою очередь, ни один мужчина, ни за что не назвал бы Романа Шамшура красавцем. Среднего роста, вполне заурядного телосложения, он по мужским меркам обладал довольно невзрачной внешностью. И всё же что-то в его облике привлекало девушек. Недаром существует мнение, что мужчины и женщины – это представители разных планет. Понятие красоты у них совершенно разное.

Казалось бы, высокий, мускулистый красавец с правильными чертами лица должен вызывать в женщинах больший интерес, а не тут-то было. Они, почему-то, отдают предпочтение довольно ординарному представителю мужского племени. И кто их поймёт, что находят они в таком рядовом субъекте?

В данном случае Роман Шамшур, будучи, на первый взгляд, ничем не примечательным юношей, уже в подростковом возрасте ощутил на себе повышенное женское внимание. Сверстницы с лёгкостью влюблялись в него, хотя если бы им задали вопрос: «Чем же он их привлекает?», большинство не смогли бы дать вразумительного ответа. «Он такой милый!» – говорили девочки друг другу, и этим его характеристика ограничивалась.

***

Вечером Шамшур ушёл в наряд на границу. Найдя небольшой овражек у дороги, где не дул холодный ветер с реки, они вдвоём с другим старослужащим улеглись, зажав автоматы между ног. Третьего участника наряда, молодого бойца, служившего на заставе лишь пару месяцев, «деды» обязали охранять их «стариковский» сон и следить за окружающей обстановкой. Молодой солдат или на армейском жаргоне «индус» залёг у края овражка и вперился взглядом в темноту.

Напарником Шамшура оказался его хороший товарищ Сергей Ермилов. Он призывался из Подмосковья тем же призывом, что и Роман. Они сдружились ещё в учебке и когда пришло время распределения по заставам попросились служить вместе. Впоследствии им очень редко удавалось попасть вместе в один наряд. Ермилова почти сразу же назначили кочегаром, а представители этой воинской специальности пользовались определёнными привилегиями и в наряды ходили редко.

На каждой заставе имелось по два кочегара. В отопительный период они работали, меняясь через сутки. Заступивший с вечера на смену кочегар натаскивал в котельную угля и дров и начинал колдовать около топки.

При всей, казалось бы, простоте труд кочегара был делом, требующим предельного внимания и отменной сноровки. Множество хитростей и тонкостей сопровождали работу около котла. Стоило только зазеваться, бросить слишком мало или слишком много угля, поставить шторки поддувала под неправильным углом, как огонь в котле угасал, и температура в помещениях падала, приводя в бешенство особо изнеженных «дембелей». Прежде чем в совершенстве освоить столь хлопотное дело, Ермилову довелось не раз получать от недовольных его работой старослужащих пинки и оплеухи.

Помимо этого, кочегары, раз в неделю, топили баню. Правильно растопить баню, то есть создать в парилке самую оптимальную температуру, а в баках горячую воду, считалось, вообще, высшим пилотажем. В конце концов, Ермилов освоил и эту нелёгкую науку, чем добился к себе заслуженного уважения.

Во время всего отопительного сезона оба кочегара находились на переднем крае борьбы с холодом, и заниматься своим внешним видом им было недосуг. К весне их обмундирование становилось чёрным от копоти и угольной пыли, да и сами они не могли похвастать белизной лица. Только к окончательному приходу тепла, когда огонь в топке котла гас, кочегары приводили себя в божеский вид – они отмывались и полностью меняли обмундирование.

Шамшур так привык, в течение всей зимы, видеть своего друга чумазым, что никак не мог принять его нынешний чистый вид. При свете луны он периодически посматривал на своего товарища, как будто лишний раз старался удостовериться, что это именно он.

– Ты чего башкой вертишь? Спи, давай, – произнёс Ермилов, заметив, что друг никак не может улечься.

– Да неудобно тут. Надо было хоть веток каких-то подстелить. Я вот удивляюсь тебе – как ты можешь спать на камнях!?

Ермилов ухмыльнулся:

– Очень просто. Ты видел, где я спал в кочегарке? Прямо на куче угля. Так что у меня тело натренированное, не то, что у тебя, неженки.

– Чего? Это я-то неженка!? Да пока ты дрых у себя в кочегарке, я охранял рубежи нашей родины!

– Хе-хе-хе! Слышал я, как ты охранял рубежи нашей родины! Это можно было определить по храпу! Как только слышишь храп со стороны границы, так и знай, это Ромка охраняет рубежи нашей родины. Мне даже в кочегарку было слышно, как ты храпишь!