Страница 6 из 9
Неожиданно в одной из кабинок что-то зашуршало, и дверца медленно приотворилась. Сквозь образовавшуюся щель Виктор различил маленький нос и блестящий глаз, пытливо уставившийся на него.
Борода, парик и шапка Деда Мороза лежали рядом на скамеечке, посох с мешком ещё раньше унёс в машину Сергей. Глаз словно в одно мгновение воспринял, оценил и передал по назначению всю эту информацию, потому что тут же последовал результат анализа, в качестве констатации:
– А я же знал, что ты не Дед Мороз.
Виктор понял, что самое глупое, что он мог сейчас сделать, так это нахлобучить назад реквизит и прикинуться, что так и было задумано. Поэтому он просто почесал вспотевшие под париком свои настоящие и только начавшие седеть на висках волосы, и ответил:
– А на кого я тогда похож?
Дверца медленно отворилась, из кабинки появился мальчик – маленький. Судя по правильной речи из щелочки, Виктор почему-то ожидал увидеть кого-нибудь повзрослее. Или, по крайней мере, повыше ростом. А мальчик будто бы и не намного был крупнее домашней Нечисти Виктора, которая, как и все черепахи, казалось, постоянно занимала всё свободное пространство в квартире.
– Ты похож на моего папу, – сказал черепашонок, неподвижно стоя в трёх шагах от несостоявшегося на сей раз Деда Мороза.
Виктор замер. Он, не мигая, глядел малышу в глаза, и будто погружался в пучину невысказанных пожеланий, неподаренных трансформеров и вечного ожидания, такого знакомого и беспощадного. Как прозрачный кружочек на входной двери его квартиры.
Вдруг малыш засуетился: он подскочил на лавочку, достал с крышки одной из кабинок пластилиновое чудовище, и затараторил:
– Ты знаешь, это трицератопс, они обитали в мезозое, я его недавно только слепил – представляешь, у них по три рога на морде были, и костяной воротник из шеи торчал! А ещё они воевали с тираннозаврами – это были са-мы-е-при-са-мы-е в мире хищные динозавры! А трицератопсы питались только травой и листьями с кустарников – ну, откуда у них взяться мускулам-то? Но всё равно они стойко переносили наскоки хищников и оборонялись, как могли, а часто даже побеждали…
Ребёнок говорил и говорил, словно опасаясь, что его остановят, и это разрушит возникшую на мгновение простодушную детскую иллюзию. Виктор видел, что на самом деле малышу, наверно, некому было поведать удивительную историю о динозаврах – все уже слышали её сотни раз. И ещё ему, наверно, хотелось передать, что этот запах, переполнивший Деда Мороза давно забытыми ощущениями и переживаниями, в реальности совсем не настоящий, не домашний, а казенный, пропитанный тоской и повторяющийся изо дня в день…
– … ты меня слышишь?
– Да. Да, слышу… Откуда ты узнал?
Мальчик, наконец, посмотрел на взрослого прямо и открыто, помолчал немного и затем сказал:
– Я тебя уже пятый новый год здесь жду. Кем же ты ещё можешь быть?
Виктор закрыл лицо руками, затем тут же опустил их, и тихо произнес:
– А я всё дорогу искал и никак не мог найти.
Мальчик ещё постоял мгновение, затем нерешительно сделал шаг в его сторону, потом другой. Виктор как-то неуклюже раскрыл руки, и ребёнок, бережно поставив своё изделие на скамейку, доверчиво прижался к его бархатной красной мантии, обхватив ручками за шею:
– Я тоже недавно заблудился. Тут, в интернате. Но это не страшно. Я знал, что ты придёшь. Уже не страшно.
Виктор сильнее прижал к себе малыша.
Где-то открылась дверь, и до них донесся свежий, ни с чем несравнимый аромат новогодней елки, перемешанный с запахом мандариновой кожуры.
Детские мечты – они сбываются. Обязательно. Даже если кто-то давно перестал быть ребенком, но сохранил их в себе. Если верить хотя бы в это, то жизнь вдруг окажется не такой уж и пластилиновой.
– Я познакомлю тебя со своей черепахой.
– О, а ты знаешь, что они ещё древнее, чем динозавры?
– Да ладно!
– Ну, может, ровесники, но ведь они ДО СИХ ПОР ЖИВЫ!!!
– Это точно, ещё как живы! Не верь, если кто-то скажет, что они медлительные – моя Нечисть – так её зовут, хм! – всегда оказывается впереди меня и на кухне, и в туалете, и даже в ванной, представляешь? – всегда под ногами!
– А правда, что у неё красные уши?
– Надо бы приглядеться…
– А правда, что она зимой спит?
– Не проблема – к ней всегда постучаться можно: дверь-то круглый год у неё на спине!
– И она проснётся?
– Было бы неприлично не поздороваться с новым хозяином, как считаешь?
– А… правда..?
В проеме двери мелькнула высокая фигура Галины, затем Виктор услышал её удаляющийся вниз по лестнице голос:
– Я всё оформила!
Он крикнул ей вслед:
– Классно! Теперь моя очередь!
Взявшись за руки, они с малышом двинулись в сторону директорского кабинета.
– Ты думаешь, панцирь черепахи сохранился в том же виде, что и был в мезозое? Как воротник цератопсов?
– Мне кажется, что он стал даже ещё более прочным – сколько им пришлось пережить за всё это время!
– Закалился, что ли?
– Типа того, ага… А ты закаляешься?
– Конечно! Каждое утро влажные обтирания махровой рукавичкой. А ты?
– Я-то? Да, вот, как-то, знаешь…
– Ничего, я тебя научу, это не страшно! У тебя же найдется махровая рукавичка? Ну, или полотенце сойдет, на крайний случай…
Новогодняя ёлка щедро дарила свой свежий и ни с чем несравнимый аромат – запах скрытых надежд и загаданных добрых желаний.
ЛАБИРИНТЫ
Я копаюсь на помойках, как червяк,
С детства жизнь моя наперекосяк,
Канализационный люк – моя дверь,
Но я счастлив по-своему, поверь!
Ю.Клинских, «БОМЖ»
– Бежим, Сеня, бежим!!! Убьют же…
Камень с острыми краями, размером с куриное яйцо, с гулким звуком ударился о спину Лёхе чуть ниже лопатки. Семен краем глаза увидел, как тот, вскинув руки, чуть не упал, чертыхнувшись, но удержал равновесие и с обезумевшими от страха глазами ринулся дальше вперёд, шваркая разбитыми кроссовками по искореженному асфальту. Его собственные ботинки не по размеру были настолько тяжелы, что ему стоило огромного напряжения перемещать их в беге, и он опасался, что в итоге совсем потеряет их, но времени на заботу об удобствах сейчас не было: он что есть сил бежал вперед, стараясь увеличить разрыв между собой и преследователями, уже не глядя на приятеля, который заметно отставал, тяжело дыша где-то сзади. Вдруг над своей головой он скорее почувствовал, чем услышал резкое движение воздуха и звук, похожий на свист, и еще один камень ударился о землю прямо перед ним, чудом не задев его голову.
Семен глядел вперед сквозь патлы, в которые превратились за последнюю неделю его волосы, сбившиеся сейчас ему на глаза: он знал это место – еще метров тридцать, и за углом старого кирпичного здания общежития покажется заброшенная котельная, а недалеко от завалившегося входа есть колодец, и если они успеют добраться до него до того, как настигнут их преследователи, то в нем можно будет схорониться – туда за ними никто не решится спрыгнуть.
Лёха пыхтел в двух метрах позади, но не отставал. Они оба уже почти задыхались, когда, наконец, обогнув угол из красного потрескавшегося кирпича, увидели перед собой одноэтажную постройку такого же типа, как и полуживое общежитие, с зияющими проемами вместо окон.
– Сюда, Лёх, сюда! – крикнул он, направляясь к проёму, который раньше был дверью.
Лёха, ничего не соображающий от боли, страха и усталости, покорно влетел вслед за ним в смердящее помоями и испражнениями место. Семён замер на мгновение, опершись рукой о мелованную стену, переводя дух и озираясь по сторонам. В дальнем углу заваленного мусором помещения на стене он заметил красную стрелку, указывающую вниз, с какими-то буквами, до которых ему не было дела – он интуитивно ринулся туда, перескакивая через старые коробки и пакеты, наполненные битым стеклом, пустыми консервными банками и еще Бог весть чем. В углу, под ворохом тряпья, которое он отпихнул ногой в сторону, его глазам предстал люк.