Свора

– Разумеется-разумеется, но Вы являетесь символом. Вас ввели сюда по личному приказу Виктории, и никто не посмел возразить, хотя членство здесь строго ограниченное. Вы хотя бы осознаете, люди каких масштабов жаждали быть на Вашем месте? Сам Президент был бы не против получить ключ-карту и внести это в список своих достижений. А Вам членство преподнесли на блюде. Безусловно, это будет раздражать Салливана и постоянно напоминать о том, что окончательное решение осталось за Ее Величеством. Тут тонкая политическая игра, ничего личного.

– Абсурдная чушь, а не игра. Если хотя бы половина из того, что ты сказал – правда, то Виктория все это время доверяла не тем людям. И не очень вовремя покинула свой пост.

– Говорят, в бывшем кабинете Маргулис сейчас проходит собрание “высших”, где активно ведется обсуждение нового порядка. Смена власти, друг мой, – развалившись в кожаном кресле, уставший от жизни бражник продолжал раскуривать трубку. Несмотря на сравнительно немолодой возраст, он предпочитал сбривать волосы под корень – лишь скромный покров в области затылка намекал на некогда прекрасную шевелюру. – Я не сторонник таких коренных перемен, но свобода, равенство, братство – не пустой звук для нашей общины. С гегемонией Волкера над нами это потеряло смысл.

– Она же его любовница, – пожав плечами, Гудвин демонстративно скривился. Его уже тошнило от этого проклятого имени, которое обожествляли и нивелировали одновременно.

– Неправильный вывод. Это он – ее любовник.

– Значения не имеет, ибо результат один. Но меня всегда занимал один вопрос: Вы, господин Курц, также получили право находиться здесь благодаря Вашей работодательнице, не так ли? – опрятный джентльмен в выглаженном костюме и деревянной трубкой в зубах слегка наклонил голову вперед. Многочисленные пороки и злоупотребление всеми видами веществ никак не отразились на весьма приятном лице с аккуратной бородкой, за которой явно ухаживают. – Но, тем не менее, Вы искренне радуетесь тому факту, что прежняя власть исчезнет.

И где же Ваша хваленая собачья преданность?

– Я просто часть коллекции, не более того. Одно составляющее целой мозаики. Как и Вы. Как и все здесь сидящие. Думаете, Вы потенциально чем-то отличаетесь от меня или бармена за стойкой? К сожалению, все мы – частички единого целого, обычные элементы конструкции. От нас не требуют головокружительной верности или полной отдачи, нет. Концепция данного заведения несложная: быть одним из стабильных элементов, не нарушать целостную картину, иначе все нарушится. Вы же не хотите этого? Никто не хочет. Поэтому будьте спокойными и оставайтесь на своем месте. Уверяю, Вам никто не мешает поддерживать амлуа индивидуалиста или маргинала, но в умеренных дозах. Знайте меру, помните, что все переплетено и что весь мир принадлежит Вам.

– И из-за этого так много шума в прессе? Вы же производите фуроры и не сходите с первых полос. Инсургенты и отступники. А на самом деле… часть коллекции?

– Жаль разочаровывать Вас, но разве не за этим Вы явились ко мне? За детальным пониманием. Все к этому стремятся. В конце концов, все элементы равны.

– Несомненно, но некоторые элементы более равны, чем другие, – с этими словами пошатывающийся Себастьян повернулся всем телом к дальнему столику, за который сел печально известный Данбар. Нынешний командор, держащий в страхе все население Эдема. **

Илай редко появлялся на публике, предпочитая влачить существование в подвалах и на чердаках с крысами по соседству. Однако на сей раз он решил выбраться из бункера и проведать чернь. Или же он явился поддержать своего нового протеже и хозяина по совместительству. Вариантов масса. Только с ним пришел другой человек, Гудвину незнакомый. Он представлял собой занимательное зрелище из-за довольно странного внешнего вида: длинные черные волосы, спутанные и явно слипшиеся, почти полностью закрывали мужское лицо, не позволяя разглядеть сами черты.

Изредка он делал резкие движения головой и откидывал мешающие пряди назад, будто давая шанс разглядеть то, что было сокрыто ранее. Потом все возвращалось на свои места. Как бы там ни было, очередной ручной пес Виктории начал привлекать внимание – люди оборачивались, шептались и шокировано глядели на пару закадычных друзей. Необычное поведение незнакомца также подливало масла в огонь: он часто дергался и нервно озирался по сторонам, при этом не поднимая глаз от пола.

– У тебя проблемы, Гудвин? – угрожающе-приглушенный голос не сразу донесся до неадекватного сознания валютчика. Он даже не заметил, как неотрывно наблюдал за новоприбывшими, что могло привести к конфликту. – Курц, следи за своим подопечным.

Себастьян ожидал борьбы умов, словесной перепалки или физической расправы – чего угодно, но не равнодушного кивка со стороны собственного патрона. Почесав бороду, мужчина повернулся к недавнему собутыльнику, но тот уже успел подняться с кресла и, прихватив бутылку, направиться в сторону гостей. Вмешиваться никто не стал – природный гедонизм обязывал. Лучше держаться от таких стычек подальше, в противном случае можно заляпать дорогой костюм кровью.

– Кто твой новый друг, Илай? Я всегда считал тебя отшельником с большой дороги. Ты же весь такой аутентичный.

– Подойдешь ближе и я разобью эту бутылку об твою голову, – оскалившись, военный почти припал к столу и перешел на шепот. Предупредительный жест. Пока что.

Быть Калигулой в своих грезах, видениях и галлюцинациях, без сомнения, захватывающий опыт, но ничто не сравнится с практикой. Желание сцепиться с противником в смертельной схватке быстро переросло в навязчивую идею. Сегодняшний алкоголь еще не выветрился, а по венам до сих пор галопировала та опасная смесь. Поэтому контрабандист стал смелее. Он уже не отличал реальность от вымысла, игру от суицида и правду от лжи. Тогда взбешенный Данбар сжал кулаки и развернулся всем корпусом в направлении шатающегося ублюдка. Все могло закончиться плачевно: Илай бы достал нож, висящий за поясом, или набросился бы на слабого оппонента и, потеряв контроль, забил бы до смерти. К счастью, потоки громкой музыки, донесшиеся с улицы, вернули палача Эдема назад, в бескровный мир. Вздрогнув от неожиданности, он изменился в лице и уставился на дверь, игнорируя присутствие внешнего раздражителя.

– Пошел нахер! Я состою в этом клубе дольше, чем ты существуешь! – через пять минут невыносимо громкие звуки прекратились, а виновник незапланированной вечеринки зашел в здание. Он любил эффектные появления: абсурдно дорогая машина, изуродованная всевозможным тюнингом, дикий вой полицейской сирены, автоматически расчищающей трассу для скорости двести плюс, и клубная музыка из всех колонок, рвущая барабанные перепонки. Шоу должно продолжаться. А без софитов, салютов и саботажей оно будет жутко скучным и, соответственно, бесполезным. – Моя ключ-карта осталась в борделе неподалеку. Допускаю, что в трусиках одной до беззакония юной работницы. Можешь сходить и поискать.

– Как тебя еще пускают в приличные заведения, Долан? – поинтересовался успокоившийся Данбар, оглядевший потрепанного соратника с ног до головы. Раньше тот блистал на билбордах как лучший полицейский Uорода, а теперь превратился в жалкую пародию на тех, кого он упрятывал за решетку. – Все еще злоупотребляешь значком?

– Шутишь? Я проиграл его в покер на прошлой неделе, – запрыгнув на стол, Кларк демонстративно уселся перед лицом вспыхнувшего вояки. – Шучу, он всегда со мной, в нагрудном кармане. – достав золотистый реквизит, забавник швырнул его прямо в Илая, надеясь, что тот поймает значок до того, как убьет его хозяина. – Осторожнее, ты не знаешь, где он был несколько минут назад.

– Почему ты здесь? – забившись в темный угол, безымянный собеседник Данбара наконец-то подал голос. Волосы по-прежнему спадали ему на глаза, явно защищая владельца от окружающего мира.

– Ты разве не скучал по мне, дружище Том? Мы не виделись три года, а ты спрашиваешь об этом? – понимая, что время шуток кончилось, Кларк обиженно фыркнул и спустился на пол. Его внешний вид буквально кричал о любви к роскоши, несмотря на общую неопрятность в одежде. Так заядлый игрок показывал, что он стал другим человеком. Нет больше никакого шефа полиции с идеальным послужным списком и задорной искоркой мечтателя в глазах. Остался только прожженный циник и профессиональный картежник. – Мне позвонили и попросили присутствовать на так называемом историческом моменте для Эдема. Если вы не забыли, то я приложил руку к его созданию и меня еще держат в курсе событий.