Страница 17 из 18
— Как ты узнала мое имя? — встрепенулся он.
Она стыдливо запахнула халат, пока он не увидел провокационную надпись на ее на ноге и не подумал что-нибудь нелепое. Например, что она безумная. Или что ее парень — психопат, которого по невероятной случайности зовут точно так же. Или что он сам сделал эту надпись.
— Угадала.
— Можно мне войти?
Его губы шевелились, но она слышала:
«Ты не придешь к мечте, не отдав душу дьяволу».
Она слышала:
«Я заполнил твой разум и твое тело».
Ей показалось, что он сказал:
«Однажды ты не проснешься. И ты останешься тут со мной навсегда».
Нервный, взбудораженный от кофе и энергетика, Феликс не дождался приглашения. Дом был похож на склад шопоголика — вешалки с одеждой и обувь хранились прямо в гостиной. Всюду стояли полупустые бутылки и полные пепельницы. Ремонт, кажется, не делали лет пятнадцать — на стене был наполовину сорванный календарь за две тысячи восьмой год, а проход в спальню скрывали старомодные шторы-бусинки. У телевизора стоял высокий шкаф с никогда не читанными книгами. На полу валялась одежда.
— Ну и помойка!
— А я и не позволяла тебе заходить, — сказала она, обидевшись. — Не нравится — проваливай. — Она указала битой на дверь.
Мардж выглядела, как и вчера, потерянной, только, кажется, снова подралась. Она была уставшей и говорила таким хриплым голосом, словно уже успела выкурить несколько сигарет — между пальцами руки с гипсом была зажата сигарета.
— Я сказал это вслух? — воскликнул Феликс. — Извини. Ты же видишь, что я уже ничего не понимаю. Пожалуйста, помоги мне заснуть.
— Что, по-твоему, я должна сделать? Согреть тебе молоко? Прочитать сказку? — нетерпеливо ответила она.
— Как вариант. — Радостный он уселся на диван и улыбнулся сонной улыбкой. — Я готов слушать.
— Я не знаю никаких сказок, — ответила она и тоже села. — Но, если ты сможешь заснуть под страшную версию, где Красная шапочка была съедена, а Спящая красавица — изнасилована, я могу попытаться.
— Только не это, — бросил он. — Мне ужасов хватает и во сне. — Не стесняясь, он вдруг стал устраиваться на диване прямо возле Мардж, подмял подушку себе под голову, закутался в плед. — Просто дай мне твое снотворное, или я не уйду. — Совсем ничего не соображая от недосыпа, он как будто приготовился спать и добавил тихим, усталым голосом: — Если не доверяешь мне, я просто…
Мардж не поняла, уснул он или нет, но он закрыл глаза и не договорил. Мардж слишком вымоталась, чтобы что-то сделать с этим. Она только выключила звук телевизора, а потом на несколько минут застыла с невидящим взглядом. Наблюдая, как он спит, она пыталась осознать тот невообразимый контраст с образом во сне. Не удержавшись, она села перед ним на колени, чтобы поближе рассмотреть лицо. Это — тот самый человек, который несколько месяцев преследовал ее во сне. И теперь он мило спит у нее на диване.
Мардж и сама задремала, свернувшись рядом, хоть и не сразу. Ей показалось это забавным — был какой-то уют и шарм в этой ситуации. И что бы ни привиделось ей во сне, его присутствие успокаивало. Кем бы он ни был, она чувствовала себя под защитой.
Она проснулась, когда зашевелился Феликс. Было уже одиннадцать — она не помнила, когда она вставала так поздно. В лучшем случае она могла только лечь. Проснувшись, она поняла — ей ничего не снилось. Она не умирала во сне и не умирала наяву. Она просто спала.
— Прости. Я не знаю, как заснул. Ты должна была разбудить меня и выгнать. — Смущенный, но все еще сонный, он пытался прийти в себя. — Просто у тебя дома такая спокойная аура. Можно я буду приходить каждую ночь? — Вдруг опомнившись, он добавил: — Я хотел сказать… Извини.
— Нет, это отличная идея! — неожиданно оживилась Мардж. Не желая раскрывать свой истинный замысел, она добавила: — Я буду рада тебе помочь. — И стала судорожно придумывать, как его задержать, потому что он уже засобирался уходить.
Выспавшись, он стал походить на нормального, впрочем, как и Мардж. Завязывая шнурки на кедах, он все продолжал неловко извиняться, и она испугалась, что он никогда не вернется. И ей пришлось выпалить:
— Я умру, если ты больше не придешь.
Он взглянул на нее в изумлении, снизу вверх — завязывал шнурки, сидя на корточках. А Мардж добавила:
— Я сегодня никуда не уходила во сне, потому что ты был тут. — Она не собиралась рассказывать ему все. — Мы можем помочь друг другу.
Он, наконец, поднялся во весь рост, и теперь она смотрела на него снизу вверх. Он улыбнулся и сказал:
— Значит, ты хочешь, чтобы я охранял твой сон? — Он выглядел довольным, словно его это позабавило.
— А я буду охранять твой. — Она не собиралась рассказывать ему, что она сумасшедшая.
А он, продолжая сиять улыбкой, ответил:
— Я приду послезавтра.
— Почему? — воскликнула Мардж, внутренне уже запаниковав. Впрочем, хорошо, что он хотя бы согласился и даже не задал дурацких вопросов, а не спать по сорок восемь часов ей не привыкать.
— Чтобы убедиться, что ты мой соулмейт. Если сегодня не приснится кошмар, значит, так оно и есть.
— Ты принесешь меня в жертву? — спросила она. У нее распахнулся халат — ее смешной халат, как у Мардж Симпсон, и Феликс, уже не улыбаясь, опустил хмурый взгляд на ее ногу. А она, не замечая, добавила: — Ты хотя бы представляешь, через что я прохожу каждую ночь?
А он вместо ответа закатал рукав по локоть. От сгиба до самого запястья красным цветом, — впрочем, это не краска, — было написано:
«Шери твоя навсегда».
— Я знаю, что ты не Мардж.
Пока она пораженно молчала, он вышел за дверь, и ей пришлось побежать за ним босиком. Он, остановившись у двери, сказал:
— Я приду. Обязательно, Шери.
Комментарий к (Monster) Under My Bed (Феликс)
Call Me Karizma – Monster (Under My Bed)
========== Venice Bitch (Юнги) ==========
Комментарий к Venice Bitch (Юнги)
выкладываю еще раз, потому что в первый раз выложилась только часть текста.
guidance: ice cream, ice queen
Так странно, что, когда ты спишь, где-то кипит жизнь. Так странно, что, когда у тебя темно, кто-то идет на работу. Заваривает кофе. Стоит в пробке. Автомобильные гудки и шум города ты представляешь только в своей голове, потому что у тебя так тихо, что только изредка слышно, как проезжает одинокая машина.
Он так мило выговаривал «Доброе утро» сонным голосом — хотя он всегда звучал сонно. Произносил с забавным акцентом, хотя у нее, вообще-то, шесть вечера. Каждый раз она отвечала:
«У меня шесть вечера». — Но он каждый раз забывал.
Он присылал фото заката, хотя она, вообще-то, спала.
Она отвечала ему на корейском, даже почти без акцента, словно уже давно жила в Сеуле. Он отвечал:
«У тебя голос, как у Ланы Дель Рей. Ты точно не Лана? Если ты Лана, и не признаешься, это перевернет весь мой мир».
А она отвечала:
«Я Лана, но не Дель Рей».
Они познакомились, потому что она учила корейский, и однажды он написал:
«Я думаю, мне стоит начать английский». — Это было так мило, что он решил изучать ее язык.
Его имя она произносила странно и часто повторяла, что оно забавное.
«Доброе утро, Лана».
«Доброе утро, Юнги».
Это было то, с чего начинался их день, пусть и в разное время, с отставанием ровно в шестнадцать часов.
Она могла только представлять, чем он занимается целый день. Он присылал фото своего рабочего места. Он писал музыку, и она могла только представлять, как он сидел с ней до трех часов ночи, когда у нее еще вчера. Она могла только слушать музыку, которую он написал завтра.
Редко удавалось переписываться в реальном времени. Когда он писал, в лучшем случае Лана работала, но чаще всегда она просто спала, хоть он и был совой и ложился поздно. Иногда она заводила будильник, чтобы ответить ему. Она приходила в ужас от его стиля жизни. Бывало, когда она вставала, оказывалось, что он вообще еще не ложился. За эту разницу во времени она успевала выспаться и проснуться, а он — ничего. Ночами он писал для нее музыку. Хотя, вообще-то, не для нее, но так ей нравилось думать, потому что она слышала ее первой.