Страница 15 из 89
Дарья, с которой Натэлла поделилась своими мыслями, была с ней согласна.
Молча наблюдая за Людмилой, Натэлла про себя отметила, что на первый взгляд простенькая блузка клиентки (белая в черный горошек, оставлявшая обнаженными руки и тонкую беззащитную шею) явно куплена в дорогом магазине.
Господи, какие мысли только не лезут в голову! Лет ей (Людмиле), действительно, около тридцати, как и показалось Натэлле из окна. Но это "около" подразумевает тридцать три-тридцать четыре года, а не двадцать восемь-двадцать девять лет. Конечно, с пятнадцатилетним подростком, когда он упрется, справиться трудно, но, в принципе, возможно. Почему же Людмила так сильно нервничает?
Но вот Людмила сделала энергичный вдох и устремила пристальный взгляд на Натэллу. "Она на что-то решилась. Сейчас я услышу признание", - пронеслось в голове у Натэллы.
- Дело в том, что Сандра моя неродная дочь, - выдохнула Людмила. - Но она ничего об этом не знает.
- Разве это что-то меняет в ваших отношениях? - осторожно спросила Натэлла.
- Для меня - да. Во-первых, я боюсь на нее сильно давить, боюсь быть с ней слишком строгой. Мне все кажется, а вдруг я так злюсь на нее, потому что это не мой родной ребенок, с родной дочерью я была бы, возможно, терпимей.
А во-вторых, я даже не знаю, какая у нее наследственность. У нее могут быть такие гены, что воспитывай я ее, или не воспитывай. Толку все равно не будет.
- Дорогая моя, простите, но это же просто смешно. Да вы что, никогда не видели, как могут разозлить родителей их собственные дети? Самые что ни на есть родные и близкие. Другой вопрос, как им надо справляться с этим раздражением, но сам факт-то налицо!
- Но им же никогда, как мне, не приходится сомневаться - они реагируют на поступок ребенка. А я никогда не знаю - раздражают меня поступки моей дочери, или то, что она не является моей плотью и кровью. У меня с этими родителями разное подсознание.
- Знаете, Людмила, если копать так глубоко - можно попасть в шахту метро. Оно вам надо? Жить надо так, чтобы облегчать жизнь себе и своему ребенку. Нам бы с сознанием разобраться, а если лезть в дебри подсознания... Нельзя постоянно твердить себе - это не моя родная дочь. Она ваша дочь, вы только что так ее назвали. Вы же любите ее.
Почему же вы сами себе не доверяете и разбираете каждый свой поступок, как какой-то проверяющий - не потому ли мне хочется на нее прикрикнуть, что в данный момент у меня в подсознании сублимируется неприязнь мачехи? Ну, вот видите, вам самой стало смешно!
- Просто я никогда не задумывалась над тем, как по-дурацки выглядят мои рассуждения со стороны!
- Людмила, дорогая вы моя, вы же просто загнали себя в угол этими своими рассуждениями. Мало того, что вы, на мой взгляд, избаловали свою дочь, боясь проявить необходимую в некоторых обстоятельствах строгость, вы еще пытаетесь оправдать такое положение вещей!
- Хорошо. Я согласна. А что вы скажите относительно врожденной предрасположенности людей к тому или другому поведению? У девочки могут оказаться гены...
- Да хоть Гены, хоть Сережи! Вы свое, извините за выражение, генеалогическое дерево хорошо знаете? До самого последнего листочка? Думаю, вряд ли.
Так почему бы вам не позаморачиваться по поводу того, что, а вдруг, у вас в роду какой-то там прапрапрадед или двоюродная тетка внучатого племянника несли в себе редкостную патологию, и сидит она, сердешная, у вас в генах, ожидая благоприятного момента, чтобы расцвести пышным цветом.
Что, опять смешно? Я себя с вами чувствую прямо клоуном на манеже. А ведь это все ваши мысли, Людмила.
- А я чувствую себя так, словно проснулась, наконец-то, после кошмарного сна. Как же я вам благодарна. Я увидела свет в конце тоннеля.
- Поверьте мне, Людмила, как матери двоих детей, а не одного ребенка, как у вас, - вы даже не в тоннеле.
То, что происходит у вас с дочерью - нормальная жизнь нормальных людей. У вас, по-видимому, избалованная дочь (явление совсем нередкое, мы все балуем своих детей), которая не хочет ни с кем вас делить.
Конечно, сейчас она купается в вашей любви, а тут еще кто-то начнет плескаться рядом, а зачем?
А вот зачем - мы должны ей объяснить. Она должна понять - женщине, чтобы быть счастливой, мало только детей. Она не должна мешать вам быть счастливой, если искренне любит вас, а она вас любит, я уверена. Ревность - тоже проявление любви.
В конце концов, надо дать ребенку понять, что иметь отца, заботливого, внимательного, и довольную жизнью мать рядом с ним - не самый худший вариант в жизни.
Не расстраивайтесь, Людмила, мы обязательно поможем вам.
Я сейчас отведу вас к Оле Галушко - она занесет ваши данные в компьютерную базу данных, подойдем к нашему фотографу, сделаем фотографии, а потом вы побеседуете с нашим психологом Дарьей и обговорите с ней, когда вам удобно будет встретиться с ней вместе с дочерью. Хорошо?
- Натэлла, можно я вас поцелую?
ГЛАВА ПЯТАЯ
<p>
В девяти случаях из десяти женщине</p>
<p>
лучше казаться влюбленной сильнее,</p>
<p>
чем это есть на самом деле.</p>
<p>
Джейн Остин, английская писательница.</p>