Страница 14 из 89
Над столом Натэллы висел большой натюрморт - красные розы в прозрачной вазе и яркие апельсины на синем блюде. На другой стене золотилась чеканка работы ее отца, искусного ювелира Давида Лагунского.
- Спасибо. Тут наши вкусы совпадают. Давайте познакомимся. Меня зовут Натэлла.
- Людмила. Можно еще минералки?
Поставив стакан, Людмила пояснила:
- Я только приехала из Израиля. Ездила туда, сопровождая туристическую группу. Там приходится пить воду все время, хочешь или нет. Такой климат. Если забудешь пить, можешь и сознание потерять. Я так к этому привыкла, уже пять дней в Москве, а пью, как в Израиле. Правда, в Москве жара, слава Богу. Я даже не ожидала.
- А знаете, Людмила, я хорошо понимаю, о чем вы говорите - сама ездила в Израиль и помню эти бесконечные бутылки с водой, которые надо было постоянно таскать с собой. А еще я подсела там на свежевыжатые соки - приехала домой и, как безумная, делала себе и детям соки из всего подряд. А какая там жареная кукуруза!
- Да что вы! А я не пробовала.
- Ой, такое объедение! На маленьких жаровнях па пляжах в Эйлате готовят видов пятнадцать - все зависит от того, чем они ее приправляют. Перцем, медом - в общем, там масса всяческих добавок и специй. Обмазывают, жаря, переворачивают, опять обмазывают - пахнет все восхитительно. Получается она очень сочной. Втыкают в нее с двух сторон палочки, за которые вам ее удобно держать и есть и подают на картонной тарелочке.
- Черт побери! Вы так вкусно рассказываете - у меня просто слюнки потекли!
Женщины весело рассмеялись.
- Знаете, Натэлла, у меня довольно сложная ситуация. Не знаю даже, как объяснить...
- Не волнуйтесь. Я открою вам страшную тайну - ни у одного человека, обратившегося сюда к нам в агентство, ситуация не была простой. Неустроенная личная жизнь - это всегда проблема.
- Конечно, конечно, я понимаю. Но, значит, у меня две проблемы - неустроенная личная жизнь и дочь, которая всячески противится тому, чтобы я ее устроила.
- Вашей дочери сколько лет?
- Пятнадцать. Скоро исполнится шестнадцать.
- Мы с вами товарищи по несчастью, у меня самой дочь почти того же возраста. В пятнадцать-шестнадцать лет все они такие максималисты!
Максималисты-то максималистами, но правда заключалась в том, что дочь Натэллы Ирина доставляла матери, в основном, только приятные хлопоты. Натэлла часто недоумевала, в кого ее ребенок такой целеустремленный и ответственный. Уж точно не в нее, уж она-то в Иришкином возрасте водила компанию с какими-то отпетыми двоечниками и одно время даже подумывала бросить школу.
С раннего детства Ирочка любила рисовать.
Впрочем, нет ребенка, который не покрывал бы с наслаждением каждый попавший ему в руки клочок бумаги живописнейшими каракулями.
Но даже неискушенный в искусстве человек, глядя на рисунки Ирины, понимал - у девочки есть талант. Что ж, недаром ее дедом был сам Давид Лагунский.
Удивительно другое. Ирина, учась в выпускном классе, причем, учась на пятерки, поступила на подготовительные курсы в Российскую академию живописи, ваяния и зодчества, где ректором был сам Илья Сергеевич Глазунов, и вкалывала до седьмого пота. В ее комнате, тесной от мольбертов, этюдников и холстов, заваленной учебниками и книгами по искусству, свет никогда не гас раньше часа ночи. А однажды Натэлла нашла ее в шесть часов утра спящей на полу возле мольберта с картиной, которую она должна была вечером показать преподавателю на курсах.
Железная воля девочки восхищала и пугала одновременно. Натэлла с удивлением признавалась себе, что она в этом смысле дочери и в подметки не годится.
Но разве станешь рассказывать об этом матери, у которой нешуточные проблемы с дочерью.
Людмила явно пришла в агентство поделиться своим горем и попытаться получить какую-то помощь, но ей неловко жаловаться на собственную дочь. И в такой ситуации начинать расхваливать своего ребенка - верх бестактности, а вот если дать понять, что тебя мучат те же вопросы - ответная откровенность обеспечена.
Да, ей приходится иногда лгать клиентам, но ложь во спасение. Это ее работа - помочь человеку раскрыться, чтобы ему стало легче. Людмила, говоря о дочери, часто произносила: "Понимаете, Натэлла...". Тут уж, как любила повторять Дарья: "К Фрейду не ходи!" - сразу ясно, что дома Людмила понимания не находит, хотя страстно в нем нуждается, а сюда пришла именно и, прежде всего, за тем, чтобы ее поняли.
Дочь Людмилы Александра, ласково называемая Сандрой, в штыки принимает попытки матери устроить свою личную жизнь.
Теперь через агентство Людмила хочет найти человека, который бы нравился ей, очень любил детей и умел бы находить контакт даже с самыми сложными подростками.
- Видите ли, Людмила, - осторожно начала Натэлла, - вы хотите получить все и в одном флаконе. Если вам понравится кто-то, и вы полюбите его, то ваша дочь должна уважать ваш выбор. Я хочу сказать, вы не можете ждать, что кто-то со стороны придет и будет воспитывать вашу дочь.
У нас в агентстве есть опытный психолог. Думаю, вам стоит сходить к ней на прием вместе с дочерью. Девочка должна понять - ее мать имеет право на свою жизнь. Вы не являетесь собственностью вашей дочери, так же, как и она не является вашей собственностью.
Если мы сможем помочь ей понять это - ваши проблемы нам будет легче решить.
Натэлла видела, как Людмиле непросто. Она то краснела, то бледнела, ерзая в кресле. Что-то мешало ей согласиться с Натэллой. Натэлла замолчала.
Как говорила Джулия Ламберт, если взяла паузу - держи ее до конца. Натэлла обожала Моэма, а его роман "Театр" знала почти наизусть. По его произведениям можно было изучать психологию, во всяком случае, использовать как дополнительную литературу в дополнении к учебникам.