Страница 165 из 181
Тонкс нечеловеческим голосом пронзительно выкрикнула:
— РЕМУС!
А волшебник уже упал навзничь под оглушительно высокий дразнящий смех Лестрейндж.
Том посмотрел на оцепеневшую Нимфадору, глаза которой настолько расширились от ужаса и неверия, что казалось сейчас вылезут из орбит. Затем он вернул взор на Беллатрису и решительно продолжил натиск, осыпая непростительными, пропитываясь ещё большей силой и желанием прикончить эту суку. В глазах так невероятно зажгло, что, казалось, зрачками можно было прожечь любого, а белоснежный свет стал настолько ослепительным, что он видел его в отражении глаз кривляющейся Беллатрисы. Однако спустя некоторое время ей стало не до смеха — она попятилась назад и, не решаясь отступать дальше, принялась трансгрессировать, чтобы застать Тома врасплох.
Неожиданно изумрудная вспышка полыхнула в сторону Гермионы, но та успела отскочить, прокатиться по грязному полу и забежать за камень. Беллатриса снова рассмеялась, как вдруг поняла, что с другой стороны её начинает поджимать обезумевшая в порывах мести Тонкс, бросая убивающее заклятие. Та мгновенно трансгрессировала на ступеньки и принялась дразнить обоих волшебников, ловко ускользая от проклятий, словно пребывая в каком-то танце, который знала с точностью наизусть.
Том разозлился до бесконтрольного помешательства, не замечая, как в висках стучит кровь, а белоснежные искры начинают сыпаться из обеих ладоней, призывая соприкоснуться ими и подчиниться импульсу. Как только это произошло, ослепительный шар в одну секунду вылетел и разразил громовым звуком всё вокруг, внушая устрашающий страх даже ему. Противоположная стена взорвалась, сотни кусков камня и щебня разлетелось в разные стороны, а Том пошатнулся, задрожав как в лихорадке, но даже не думал отступать, заставляя себя двигаться дальше сквозь поднявшуюся пыль, с упорством преследуя цель. Ему казалось, что в этом мире остались только он и эта дрянь, которая должна быть уничтожена раз и навсегда.
На губах Беллатрисы застыла тень прежней улыбки, однако, поддаваясь ужасу конвульсивно забившегося в ушах тока, она пыталась полностью сосредоточиться на дуэли, быстрее и быстрее кидая непростительные. Том, восстановившись и вновь почувствовав превосходство, развёл ладони и, сам того не понимая как, увидел, что между ними возникла искрящаяся ветвистая молния, на что Лестрейндж с испугом взглянула и моментально трансгрессировала на приличное расстояние от врага.
Она не понимала его невозможной магии, поблёскивающей как прожектор в белых зрачках.
Она его боялась.
Каждым клочком энергии он чувствовал, как она боится его, борясь с желанием сбежать, что было ей абсолютно несвойственно за всю жизнь. Из-под тяжёлых век глядя на него затравленным взглядом дикого зверя, она выставила вокруг себя защиту и через неё принялась наносить удары, каждый раз отступая при виде наступающего на неё Тома и чувствуя, как довольно быстро сдаёт ему позиции.
И вдруг её изумрудный луч вылетел не в него, а в ничего не ожидающую Тонкс, пришибленную от ужасающего скрежета тока к стене.
Молния в ладонях Тома сама собой выскользнула и разветвилась на две части, поражая зелёную вспышку и выпустившую её волшебницу. Раскат грома оглушительным эхом оттолкнулся от стен и устремился вглубь и наружу замка, заставив все опоры ходить ходуном, а вдалеке сражающихся волшебников — замереть от пронзившего ужаса и витающего в воздухе наэлектризованного короткими волнами тока.
Беллатриса слегка крутанулась и рухнула на развалины, вывернув ноги в неестественной позе, а широко раскрытые выгоревшие глаза превратились в два чёрных омута — из них обильной струёй потекла кровь, окрашивая и так сожжённую кожу лица в тошнотворный цвет.
Теперь она точно была мертва.
В ушах невыносимо звенело, и Том хотел пошевелиться, но почему-то обмяк на пол, как будто не чувствуя ног. Он увидел, как к нему подбежала Гермиона, что-то испуганно кричала, брала в ладони его лицо — её руки каким-то образом оказались в крови — тормошила за плечи, обхватывала шею и снова и снова трясла, но внутри почему-то плавали густая пустота и невыносимое бессилие, от давления которого хотелось зарыдать. На глазах проступили слёзы, а в голове ни единой мысли кроме вибрирующего звука ошеломительно трескающего тока, в котором тонул голос Гермионы.
Но это всё длилось каких-то несколько мгновений, затем Том медленно склонил голову вбок и почувствовал, как из ушей вытекает кровь, а по щеке скатывается единственная слеза. Дрожащей рукой он прикоснулся к уху, постепенно приходя в себя, понимая, что свистящие звуки начинают отдаляться, уступая место настоящим.
—…Том! Убери руки!..
Гермиона треснула ему по ладони, чтобы он не трогал уши, направила на него палочку и произнесла заклинание, после которого он ощутил сухость на лице и снова невольно прикоснулся к уху — они болели, но крови больше не было. Ещё несколько мгновений Том сидел не шевелясь, лишь двигая глазами, внимательно осматривая обстановку, затем тряхнул головой, и в этот момент Гермиона наклонилась к нему и осторожно прижалась к губам.
Сначала он не понял, для чего она это делает, но заколебавшийся поток магии напротив охотно устремился навстречу — губы сами отзывчиво приоткрылись, и Том машинально начал вдыхать полной грудью воздух, расправляясь в плечах и ощущая, как тепло приятно пронизывает его, вселяя мощь, энергию и наполняя превосходством. Гермиона хотела уже отстраниться, решив, что этого достаточно, но тот резко вцепился ей в плечи и жадно, как суккуб, продолжил вытягивать мерцание, пока прояснившееся осознание не потребовало прекратить.
Том внимательно посмотрел в тёмные глаза Гермионы, словно пытаясь отпечатать этот фрагмент в памяти, затем резко поднялся на ноги и помог ей подняться следом. Взгляд сразу бросился на мёртвое тело Беллатрисы — он как будто бы решил ещё раз удостовериться, что она мертва, — а затем повернул голову на другой конец вестибюля и посмотрел на содрогающуюся в рыданиях Тонкс, которая сидела на полу к ним спиной и держала в ладонях руки покойного волшебника.
Он нахмурился и почти неслышно пересёк зал, опустился рядом с Тонкс, посмотрев в безмятежное лицо незнакомому мужчине, а затем заглянул в глаза Нимфадоры, которая словно не замечала его.
С минуту они провели в молчании, слыша, как вдалеке по-прежнему сражаются волшебники, затем Том положил ладонь на плечо Тонкс и почти неслышно произнёс:
— Ещё ничего не закончилось.
Он осознавал её утрату, её безвыходное отчаяние и то, как весь её мир был разорван на части, перестав мерцать блеском надежды.
Та долго молчала, не поднимая глаз и держа холодеющую руку мага, затем хрипло отозвалась:
— У меня родился ребёнок.
В удивлении Том вздёрнул брови вверх и мягко улыбнулся.
— Значит береги себя. Отсутствие одного из родителей — переносимо. Отсутствие двоих — невосполнимо.
Напоследок он сжал её плечо крепче, а затем отпустил, выпрямляясь в полный рост. Он тут же поймал удивлённый взгляд Гермионы — она не понимала, откуда Тонкс и Том знают друг друга.
Неожиданно раздался холодный и вкрадчивый голос, который заставил невольно обернуться и проверить на присутствие заговорившего волшебника.
— Вы храбро сражались, — голос Волан-де-Морта казался совсем рядом, и Том не сразу понял, что самого волшебника здесь нет. — Лорд Волан-де-Морт умеет ценить мужество. Однако вы понесли тяжёлые потери. Если вы будете и дальше сопротивляться мне, вы все погибнете один за другим. Я этого не хочу. Каждая пролитая капля волшебной крови — утрата и расточительство. Лорд Волан-де-Морт милостив. Я приказываю своим войскам отступить. Я даю вам час — достойно проститесь со своими мертвецами, окажите помощь вашим раненым. А теперь я обращаюсь именно к тебе, Гарри Поттер. Ты позволил друзьям умирать за тебя, вместо того чтобы встретиться со мной лицом к лицу. Весь этот час я буду ждать тебя в Запретном лесу. Если по истечении часа ты не явишься ко мне, битва начнётся снова. На этот раз я сам выйду в бой, Гарри Поттер, и отыщу тебя, и накажу всех до единого — мужчин, женщин и детей, — кто помогал тебе скрываться от меня. Итак, один час.