Страница 118 из 181
Перед Гермионой начинает мелькать калейдоскоп грядущих событий, если всё получится именно так, как видит это Том: она попадает в прошлое, находит его, но… он ничего не помнит, он не обратит на неё внимания, а у неё, в отличие от Тома и его петли, есть только один единственный шанс убедить его, заставить верить и изменить его жизнь.
Всего один ничтожный шанс вырастить из него не Волан-де-Морта, а кого-то другого.
Она резко подрывается с подушки и с паникой смотрит ему в глаза, понимая, какой же на самом деле ролью он решил её наделить.
Да, она оружие, но оружие против него самого.
Том выжидает дальнейшую реакцию, пристально рассматривая, как та мечется в своих чувствах. Это не крестражи уничтожить или помочь другу спасти свою шкуру. Это изменить полностью жизнь Тома, тем самым изменив весь мир.
А ему лишь нужно разгадать загадку: как утянуть Гермиону за собой.
— Я… я… я не понимаю, как ты себе это представляешь? Как я, по-твоему, смогу изменить твою жизнь?!
— Разве ты до сих пор меня не знаешь? Разве ты не знаешь, какой ко мне нужен подход? Разве ты не знаешь мои секреты, чтобы убедить меня верить тебе?
— Я также прекрасно знаю, на что ты способен, если тебе не понравится это всё. И в том случае, Том, меня никто и ничто не убережёт от твоей жестокости. Тебе незачем будет моя жизнь.
— Она мне будет нужна, если ты сделаешь кое-что.
— И что же?
— Влюбишь в себя, — легко отвечает он и улыбается.
Гермиона смеётся, потому что это невозможно. Если здесь их связали время и магия, то там нет ни одной зацепки, а её жизнь превращается в ничто. Да и здесь он не шибко-то влюблён.
— С чего ты взял, что такое вообще возможно?
— Ты станешь совсем другой, даже не как сейчас. Думаешь, я уже не подумал о том, почему эта петля и этот разрыв магии вынуждает тебя меняться? Для чего магия это делает, ты хоть раз задумывалась? Почему она требует твоей покорности и максимального духовного сближения? Не потому что она хочет воссоединится, хотя это тоже факт. А лишь для того, чтобы ты стала подобной мне и справилась с тем, что тебе, кажется, суждено сделать.
Он выдерживает драматичную паузу и с усмешкой заявляет:
— Ты станешь мной, Гермиона. А себя я полюблю.
Ей смешно. Это не укладывается в голове. Она уже в курсе, что превращается в него, но неужели ей придётся поступать как он?
— Я не понимаю, что ты хочешь этим сказать? Я тупо перестану быть собой, мне станет плевать на всё и всех, и в чём тогда логика, если я и так уже кого можно предала и торчу здесь с тобой?
— Знаешь,чем я занимался до того, как попасть сюда? — расслабился Том, посмотрев в потолок. — Я занимался вербовкой людей на то, чтобы снести эту шаткую власть в Европе, занять там нужное место и держать под контролем волшебников, которые уже уважали меня или только начали уважать. Я начал объезжать города, искал единомышленников и многим мои идеи очень нравились. Они с открытыми ртами слушали мои речи, активно участвовали в обсуждениях и развёртывании планов на будущее. Где-то внутри они прекрасно понимали, к чему клонит мой политический курс — к распаду настоящей власти, к её неспособности функционировать, к ненависти, которую они должны были испытывать в после военное время. Я часто напоминал им о фашизме, оккупации и потерях близких, родных, знакомых, и их горечь и гнев разрастались, сердца наполнялись местью, а когда война закончилась — почему-то ничего в их жизнях не изменилось. Они не способны вести мирную жизнь, власть не защищает их от грабежа, нападений, мародёрства, и никто не может гарантировать то, что завтра не выскочит из тюрьмы Гриндевальд и не придёт на порог именно их дома, чтобы совершить суд. Ни одна власть не может гарантировать то, что завтра на их дом не обрушится бомба магглов, которые решили продолжить войну и делёжку территории. А самое страшное то, что три великих державы начали гонку вооружений, и только в своём времени ты знаешь, что это была Холодная война и, к счастью, она не закончилась гибелью целых государств с их населением. Ядерное оружие уже создали и никто им не воспользовался. А теперь представь, каково жить там, в 1947 году, когда никто ещё не отошёл от потерь и войны, от натиска фашистов и Гриндевальда, от расстрелов и бомбёжки, а тут ещё некое ядерное оружие, которое способно нанести настолько невероятный ущерб, что ни одна магия тебе не поможет выстоять против ядерного удара. И это только потому что эти три мировых державы не могут договориться, а значит, это гнилая власть. Это гнилые люди, устремившиеся за своей силой и могуществом, но никак не за тем, чтобы о чём-то договориться и жить в мире. И, оказавшись здесь, я прекрасно понимаю, что нельзя стремиться за силой и могуществом, ибо это разрушительно и приводит меня к тому, кто гонится за твоим дружком. Хочешь знать, почему я создал крестражи?
Гермиона неотрывно смотрит на него и завороженно вслушивается в каждое слово, не смея перебить.
— Я создал крестражи только для того, чтобы в случае войны, бомбёжки или расстрела я смог выжить. Я сделал первый крестраж в Хогвартсе, и честно скажу, это вышло случайно. Но я это сделал уже после того, когда в конце августа была бомбёжка Лондона, и… наверное, тогда я чудом остался жив. Я поклялся себе, что найду способ жить вечно, и не потому что я боюсь смерти, а потому что те твари, что сидят выше и делят между собой власть, разделяют целые нации, решают жизнь миллионов людей, должны сдохнуть. Я не хотел быть тем, чью жизнь по их приказу могут забрать оружием или ядерной бомбой. Я решил стать тем, кто сам сможет раздавать приказы и решать жизни миллионов людей. Я начал с Европы и конечной целью должна была стать Британия. Я полагал, что именно там я займу ложе Министерства, которое способно влиять на правительство магглов. Я точно знал, что приложу все усилия на то, чтобы Великобритания победила в этой войне оружия. И организация под названием Пожиратели смерти, что создал Волан-де-Морт, должна была нести не тот смысл, что сейчас. Это должны были быть обученные шпионы и агенты, которые должны сотрудничать с правительством магглов и с их спецслужбами МИ-5 и МИ-6. И вся эта политическая структура должна была развалить холодную войну, закончить всё победой и уничтожением ядерной угрозы, а также любой другой войны. Вот, что должно быть, Гермиона. И я вырвал из себя любые чувства и упрятал в крестраж только для того, чтобы не вздрагивать от сожаления и сострадания к потерям других, просыпаться без чувства разбитости и одиночества, жить без надежды на лучшие времена и целеустремлённо идти к своей цели. Я просто хотел снести тех ублюдков и занять их место, показать остальным, что всё может быть по-другому и… полагаю, я увлёкся в этой войне. Из меня вышел тот самый Волан-де-Морт, который не смог захватить толпы людей, не смог завоевать власть и уничтожить тех ублюдков, магглы стали ненавистны из-за чёртвого ядерного оружия, а после, наверное, я стал существовать для самого себя, и я явно заработал врагов в лицах всех магических министерств стран. А сейчас я с полным непониманием наблюдаю за своей жизнью, которая свелась к тому, что гоняюсь за каким-то мальчишкой, который по неосторожности стал моим крестражем.
Том замолкает, отталкивается от подушки и оказывается напротив Гермионы, у которой на лице отражается смесь странных чувств, даже незнакомых ей.
— Меня одного не хватило на то, чтобы совершить задуманное и избавить этот мир от всего, что может представлять угрозу, а вырванные чувства лишь сыграли не ту роль: я превратился из гения в злодея, утратившего всё людское в погонях за справедливостью. В итоге я потерял и силу, и чувства, и самого себя. Я. Потерял. Всё.
Он выдерживает паузу, украдкой смотрит вниз на ладони Гермионы, а затем возвращает на неё взгляд и продолжает:
— Выходит, я не справился один, Гермиона. Но я должен справиться с тобой. Потому что если не справимся мы — с этим не справится никто.
Она опускает голову, пережёвывая это всё в голове и хочет закричать от услышанного. Кажется, перед ней сидит настоящий Том Риддл, у которого было детство, юность и начало взрослой жизни в те годы, о которых она не имела никогда чёткого представления, потому что не жила там, не чувствовала ту атмосферу и не знает тот жизненный уклад, бросивший ему вызов. Она абсолютно не знает настоящего Риддла, что вечно прячется под тысячами масок, видимо, перед зеркалом каждое утро выбирая, какую нацепить сегодня. И она с изумлением понимает, что сейчас он действительно преисполнен гениальными идеями, свежими мыслями и справедливыми мотивами, а давно полыхающая ненависть затем тупо сожгла его дотла и превратила в Волан-де-Морта.