Страница 117 из 181
Том — своеобразный человек. Никогда не поймёшь, что он выкинет в следующую секунду: покажет насмешку?.. одарит тёплым взглядом?.. или демонстративно отвернётся, словно всего этого сейчас не было?
Он продолжает смотреть на неё и показывает слабую улыбку, затем медленно опускает ресницы и неторопливо отворачивается, чтобы посмотреть на свою чашку.
— Зелёный чай не рекомендуют на ночь, — так легко произносит он, словно они обычная семья, которая собралась поужинать перед сном.
— Тем не менее, ты сделал именно зелёный.
Том снова поворачивается к ней, берёт чашку и делает глоток.
— Я не спал два дня, а ты без сил. В этой ситуации он будет полезен.
Гермиона ничего не отвечает, притягивает к себе тарелку и принимается за еду.
В тишине они проводят поздний ужин, который показался Гермионе идеальным: чувствуя себя необычно в такой обстановке, как поздняя трапеза с Томом, она напрочь забыла о проблемах и предстоящем разговоре, с аппетитом доедая рожок мороженного после горячего грибного супа. Но этой идиллии когда-то должен был прийти конец.
Том медленно отклоняется от стола, суёт руку в карман и достаёт две сигареты, протягивая одну из них ей.
Гермиона отрицательно качает головой, закидывая ноги на кровать, откидывает влажные волосы назад и с удовольствием ложится на подушку, желая спокойно уснуть после того, как живот оказался набитым.
— Как церемония? — спрашивает Том таким голосом, словно говорит о прошедшей прогулке.
— Очень… внушающе, — в тон ему отвечает Гермиона и тяжело вздыхает. — Много незнакомых людей, все в чёрном — праздник, не иначе.
Том ярко улыбается, слыша в её голосе сарказм, выпускает струю антрацитового дыма и сквозь улыбку отвечает:
— Завещание было на церемонии?
— Завещание? — чуть хмурится, а затем переводит задумчивый взгляд на свои ноги, понимая, что об этом даже не подумала. — Нет, завещание не оглашали. Думаешь, там есть что-то интересное?
— Неужели ты сомневаешься в том, что Дамблдор не оставил миллионы подсказок Поттеру, чтобы он довёл начатое до конца?
— Я не думала об этом, — признаётся и снова смотрит Тому в непроницаемые глаза. — Если это так, то как быть?
— Смотря что он оставил в подсказках, — уже без улыбки отзывается он и продолжает выпускать дым изо рта. — Тебе нужно быть с Поттером.
— Мы не вернёмся в школу. Гарри планирует искать крестражи и, кажется, собирается отправиться в одиночку.
— Идиот.
— Я так и сказала, — кивает Гермиона.
Том ничего на это не отвечает, тушит сигарету, встаёт с постели и начинает расстёгивать рубашку.
— Тёмный лорд поверил Снейпу, — внезапно произносит он и отворачивается, снимая с себя одежду и кидая её на стул, после чего обходит кровать и наклоняется к одеялу.
Гермиона тут же притягивает к себе коленки, убирает из-под себя край одеяла, чтобы позволить Тому встряхнуть его, а затем поднимается и быстро раздевается.
— Ему рассказали, что я тебя защищал и без тебя теперь я могу туда не возвращаться, — устало выдыхает он и прячется под одеялом, поворачиваясь набок, лицом к ней.
Гермиона ложится рядом, натягивая до глаз толстый край и смотрит на Тома в ответ, ожидая продолжения.
— Думаю, понимаешь, что ты стала такой же главной целью, как и Поттер.
Да, она прекрасно это понимает, и попадись она кому-то из дружков Волан-де-Морта, её тут же попытаются схватить и доставить по назначению. А там давление на Гарри, давление на Тома, хотя в его способности вернуться к Тёмному лорду без потерь она не сомневалась, и, как следствие, неминуемая смерть. Даже если Том придумает способ спасти, то рано или поздно, они всё равно окажутся в руках Волан-де-Морта, и исход снова становится неизбежным.
Потому Гермиона видела лишь один вариант: если и придётся предстать перед тёмным волшебником, то только с мешком уничтоженных крестражей, и тогда есть смысл хоть как-то побороться за свою жизнь, иначе полный провал.
Ещё немного подумав, Гермиона приняла во внимание, что крестражами Волан-де-Морта являются и Гарри, и Том, а значит, абсолютно никакого выхода нет, как бегать всю жизнь от волшебника и уничтожить только в тот момент, когда этих двоих не будет в живых.
И сердце Гермионы рухнуло, разбившись на множество осколков.
У них нет никакого выбора. За них уже давно решили всё. Она могла бы сбежать сама ещё на несколько дней до этого, оставить всё и остальные забыли бы о её существовании, но теперь, когда Том сбежал от Волан-де-Морта, а тот примерно знает важность Гермионы, ей уже не скрыться ни от врагов, ни от самого Тома.
Так и о какой свободе она спрашивала у него до этого?
Птичка попала в клетку обстоятельств и больше не сможет взмахнуть крыльями, пока чья-то сторона не победит. И если она приложит все усилия на то, чтобы выжить и покончить с тёмным волшебником, то без вариантов она проиграет и Гарри, и Тома. Если победит Волан-де-Морт, то она проиграет полностью.
Дамблдор дал шанс магическому миру на истребление волшебника, но кто тогда уничтожит его, если не останется никого? Рон и она? Поэтому Дамблдор настаивал на том, чтобы они всё знали?
И, в конце концов, зная о Риддле, как он полагал справляться с ним? Или Дамблдор понимал, что на тот момент он должен исчезнуть?
А что если смерть здесь отправит Риддла назад?
Гермиона смотрит на Тома, в его тёмные антрацитовые глаза, которые блестят от тусклого света, и начинает понимать, что он все эти варианты уже рассмотрел, перебрал на тысячу рядов со всеми последствиями, и теперь, наверняка, выбрал более подходящий вариант развития событий. Только какой он?
Он говорит, что ей нужно быть с Поттером, а значит, Том видит смысл в том, чтобы найти крестражи Волан-де-Морта и уничтожить их. Придумал ли он что-то о том, как поступить с его крестражем?
— Том, почему ты не говоришь мне о решениях? — тревожно спрашивает она сквозь одеяло.
Он неотрывно наблюдает, опять что-то взвешивая в своей голове, затем показывает слабую насмешливую улыбку и тихо отвечает:
— Какие решения тебя интересуют?
— Ты в бегах. Гарри вот-вот исполнится семнадцать и он останется без защиты. За меня объявят награду. Мы не знаем, где искать крестражи, а тем более не понимаем, что они дадут, если и ты, и Гарри — крестраж! И без вашей смерти никак не удастся покончить с Волан-де-Мортом!
Том долго смотрит и ничего не отвечает. И не потому что у него нет ответа, а потому что снова взвешивает, что именно он уже может рассказать ей.
— Помнишь, я говорил тебе, что меня здесь при всём желании убить не получится?
Гермиона хмурится, припоминая этот разговор, а затем опускает взгляд на руку Тома, лежащую на одеяле, и замечает на одном из пальцев кольцо, которое Дамблдор умудрился уничтожить, однако у Тома оно было целым и невредимым.
— Выход отсюда — это смерть, но не та смерть, что навсегда уничтожит меня.
— Так возвращайся назад! — тут же шепчет Гермиона, поднимая взгляд на Тома.
— Чтобы всё забыть и стать тем самым Волан-де-Мортом? Я могу, но какой смысл, если всё снова начнётся заново и по кругу, а после моего исчезновения моя будущая копия имеет все шансы на победу? И… что ждёт тебя в будущем, в котором меня нет? Подумай всего лишь на минутку об этом.
А в том будущем закатывалось солнце за горизонт и пылало ярким огнём, предвещая глубокую мрачную ночь, которой не будет ни конца, ни края, а рассвет уже вряд ли когда-то наступит, и если наступит — она не доживёт.
И теперь Гермиона смотрит на Тома и понимает: он — это единственный шанс на то, чтобы не запылал красный закат и на весь мир не опустилась ночь. Он должен оказаться в своём времени и кто-то должен изменить его жизнь.
И она, наконец, понимает, к чему клонит Том.
— Ты ищешь способ, как утащить меня в свой мир.
Том поворачивается на спину, смотрит в потолок и тихо отвечает:
— Да, я ищу способ. И он должен быть, иначе всё это не имеет никакого смысла. Пойми, что даже победа или поражение Волан-де-Морта не имеет какого-либо смысла, потому что я вернусь назад и всё повторится снова. И ты — это единственный здесь волшебник, который может отправиться со мной, потому что ты со мной по доброй воле, а не с принуждением. Ты меня любишь, и ты сделаешь всё, чтобы изменить мою жизнь, хоть я и не вспомню о ней.