Страница 40 из 111
— Хотя бы когда я проснусь, то избавь меня от возможности увидеть тебя, иначе день будет хуже, чем сегодня.
Том ничего не ответил, лишь рассмеялся. Гермиона снова ощутила, как тот поправил свою мантию, подоткнув её под бок, и оставил свою руку на её плече. Бесполезно было возражать: в её-то состоянии что она могла сделать?
— Не переживай, завтра ты снова проснёшься в своей постели, — спустя некоторое время произнёс Том.
— Даже не знаю, радоваться этому или нет.
— Завтра и узнаешь.
Гермиона ничего не ответила и попыталась заснуть.
========== Глава 7. Первый ход в игре ==========
Первая мысль, ворвавшаяся в голову Гермионы после пробуждения: что делать с волшебной палочкой?
Она проснулась в своей же постели, в который раз отворачиваясь от лучей солнца, которые неприятно щекотали глаза. Ей не приходилось сомневаться, что новый день был совсем не новым, иначе она бы проснулась в больничном крыле.
Гермиона душила себя переживаниями за волшебную палочку. Как же она будет жить все эти дни без неё? А если ей придётся с кем-то драться? Например, с Томом.
Мысль о нём заставила Гермиону вздрогнуть. Сегодня она прекрасно ощущала все свои чувства и теперь испытывала гамму противоречивых ощущений, начиная со страха и заканчивая яростью. Этот гад сломал ей волшебную палочку! Вот так просто – хрясь – и всё! И нет у Гермионы больше волшебной палочки!
Она повернулась на другую сторону и увидела возле себя аккуратно сложенную мантию Тома. Какого чёрта она оказалась рядом с ней, вдобавок ещё и сложенная? Нахмурившись, она схватила её и швырнула на пол. Не нужны ей его подачки, которые он безукоризненно делал буквально после того, как она корчилась в его ногах от непростительного заклятия!
Что за странный человек? Как можно так бездушно пытать, а потом как будто проявлять заботу? Точнее, милосердие, как Том называет это. Хотелось прямо сейчас же подскочить с кровати, найти его и задушить голыми руками. И вдруг Гермионе стало смешно: как она собирается воевать с ним, если у неё даже нет волшебной палочки? Она не может ни напасть, ни защитить себя.
Она бездвижно лежала под одеялом и пыталась побороть гнев. Несмотря на то, что Гермиона была ужасно зла на Тома, она прекрасно осознавала, он прав – нужно прекратить поддаваться ярости и, наконец, взять себя в руки. Но как это сделать, если она не может ни найти что-то об этом дне, ни вытянуть из Тома об этом, ни конфликтовать с Лавандой или Джинни, ни беситься от глупой вечеринки, что проходит каждый вечер, а ко всему прочему, теперь нет еще и палочки. Всё. Это была безысходность.
Гермиона почувствовала, как от отчаянья сжалось сердце. Хотелось весь день валяться в постели и никуда не вставать. Может быть, так и нужно сделать?
Более получаса она размышляла над вчерашним днём и скрипела зубами от того, что, видимо, ей придётся прийти к озеру и посмотреть на снежную погоду. Как же это глупо звучало!
Гермиона окончательно решила, что до вечера ни за что не выйдет из комнаты, будет сидеть здесь и размышлять над тем, как вытянуть из Тома то, что больше всего беспокоит. Стоило придумать, как схитрить, чтобы тот сказал больше, чем рассчитывал.
Спустя ещё полчаса она задумалась над тем, а не была ли это ловушка? Он мог соврать, что что-то расскажет, а по итогу она придёт, и невесть что может произойти. Почему именно к озеру? Почему нельзя по-обычному в аудитории, где впервые встретил её?
Нет-нет. Она не пойдёт. Она вообще весь день просидит здесь и ни с кем не заговорит. Душевное состояние стало настолько подавленным, что тошнота обхватила горло. Гермиона просунула руку под подушку, чтобы лечь поудобнее и с лёгким удивлением нащупала что-то похожее на волшебную палочку. Быстро подорвавшись и сев на кровати, она откинула подушку и увидела свою целую палочку. Она была целая! Как такое возможно?
Радость и облегчение наполнили все чувства. Гермиона схватила её и тут же прошептала заклинание. Белый огонёк вышел из палочки и спустя несколько секунд потух. Её оружие было целым и невредимым.
Но как такое возможно? Почему мантия Тома так и остаётся с ней, не исчезая, а волшебная палочка, как и другие волшебники, ничего не помнит и спокойно лежит под подушкой, где всегда и была в этом дне по утрам?
Пришлось сделать вывод, что, всё, что касается Тома, имело место сохраняться, а остальное исчезало и появлялось в новом дне так же, как и было в предыдущий раз. Это открытие безумно радовало, но и заставляло задуматься: почему в этом дне Том являлся исключением?
Вспомнив все свои предположения и догадки, Гермиона проанализировала и теперь придерживалась мнения, что этот день повторялся из-за Тома, а точнее из-за его диадемы, которая обладала настолько странной магией, о которой ни в одной книге не было написано. Коснувшись этого странного предмета, она вызвала какие-то силы, заключившие её в этом дне, и секрет всего происходящего мог знать лишь Том, ведь эта вещь принадлежала ему, если верить его словам. Значит, у неё совсем нет никакого выхода, как вытягивать из него всю правду. Но, если этот день зависит от Тома, то, значит, в его силах разомкнуть этот замкнутый круг! Почему он этого не сделает? Зачем ему она?
Очередная догадка привела в смятение и панику: ему было что-то нужно от неё, и, более того, что именно, она не имела представления. Возможно, на её месте мог оказаться кто-то другой, но оказалась именно она. Может быть, Тому не важно, кто бы это был, но это именно она. Если ему верить, то он знал всё, что с ней происходит, и в этом уже не приходилось сомневаться – он действительно знал о её событиях слишком многое и не отвечал, откуда это известно. Значит, он знал бы о любом другом человеке, будь это не она. Значит, весь этот день – это его мир, и он в нём властелин.
Гермиона резко вздёрнула голову к потолку от пришедшего в голову осознания и замерла, как и замерло в этот момент её сердце. Если она права в своей теории, то любая попытка оттолкнуть от себя Тома отталкивала её и от наступления настоящего следующего дня. У неё нет выхода. Она уже в какой-то игре и придётся играть по чужим правилам.
На удивление слёзы безысходности не проступали на глазах, да и для злости куда-то делись все силы. Гермиона медленно поднялась на ноги, невидящим взглядом посмотрела в сторону Лаванды, плохо осознавая, что та уже проснулась и сейчас вытягивалась на кровати.
Как во сне, Гермиона медленно пошла в ванную комнату с одной единственной мыслью, что это игра. Она здесь просто игрок. Каждое утро – это «чекпойнт», откуда приходится начинать всё сначала, потому что в конце дня она проиграла и не достигла нужного результата. Просто не прошла уровень, чтобы оказаться на следующем. А Том – это испытание в игре. Том – это и советчик, который хочет «заставить пройти уровень». Том, может быть, - даже создатель этой игры. Да, точно, создатель.
— Что ты делаешь?! — вытянул Гермиону из мыслей взбешённый голос Лаванды.
Но было поздно. Она почувствовала, как осколки медленно впиваются в ногу и неприятно разрезают кожу. Гермиона остановила свою ногу над полом и не до конца вонзила себе сломанный шарик. Повреждений явно меньше, но шарик уже не вернуть.
— Ты совсем уже что ли слепая?! — визжала Лаванда, подрываясь со своей кровати. — Ты сломала его! Как ты могла?! Ты это сделала специально! Дура!
Гермиона ощутила, как каждая клеточка тела наполняется гневом. Этот шарик чертовски её достал! Ну, всё, Лаванда, – держись, дорогая!
Она взглянула на соседку, сдерживая в себе слёзы боли и закричала:
— Дурная твоя голова! Сама ты – дура! Ты достала уже раскидывать свои вещи! Прилепи этот идиотский шарик себе на лоб и ходи с ним, чтобы не валялся, где попало!
Лаванда оказалась возле Гермионы и всплеснула руками.
— Как ты разговариваешь со мной, противная заучка!..
Гермиона подняла раненую ногу к себе, со злости вытащила из стопы крупные осколки и выкинула их на пол. Ступив полностью на ногу, она тут же оттолкнула от себя Лаванду, которая едва удержала равновесие, и зашипела: