Прежде чем я влюблюсь

Гермиона потеряла интерес к золотому перстню и снова подняла взгляд на Тома, который пришёл в движение и сел на кровать, продолжая неотрывно сверлить её взглядом.

— Что на этот раз? — тихо заговорила Гермиона протяжным тоном. — Я снова не явилась посмотреть с тобой, как выпадает снег?

После своих вопросов она тут же различила появляющуюся улыбку на лице Тома.

— Или ты пришёл меня насильно забрать с собой на улицу?

— Пришёл справиться о твоём состоянии, — коротко ответил он.

Если бы Гермиона могла разозлиться, то она обязательно бы вскипела и высказала всё, что она думает, но сейчас не было ни возможности, ни желания, поэтому она смотрела на Тома с таким отсутствующим видом, что любой собеседник на его месте решил бы уйти.

Но не Том.

— Как видишь, я жива и почти здорова.

— Ты даже говоришь еле-еле после успокоительного, — усмехнулся тот.

— Радуйся, что я под ним, иначе тебя ждала бы такая истерика, которая напрочь бы отбила желание вообще приходить ко мне, — спокойно ответила Гермиона.

Том тихо засмеялся.

— Ты в самом деле думаешь, что твои истерики могут меня напугать?

— В следующий раз я буду диктовать свои условия, понял?

— Посмотрим, как у тебя это получится, — продолжал тихо посмеиваться Том, сверкая глазами, — однако сейчас ты снова в таком положении, что ничего не можешь предпринять.

— Если ты пытаешься вывести меня из себя, то поверь, что это не тот случай, и я физически не могу поддаться твоим… манипуляциям.

Вот, чёрт! Он же манипулирует её эмоциями!

Неожиданное осознание побудило Гермиону податься вперёд и, широко раскрыв глаза, посмотреть в лицо Тому. Внутреннее опустошение от успокоительного стало чем-то наполняться, но всё равно ни злость, ни ярость не могли овладеть ею хотя бы наполовину.

—Зачем ты пытаешься вызволить во мне гнев? Поверь, я и без этого знаю, что до глубины души ненавижу тебя.

— За тобой интересно наблюдать, когда ты в ярости, — легко ответил Том.

— И только? — слабо отозвалась Гермиона. — Я думала, тебе приносит удовольствие пытать меня.

— Это… не удовольствие, — медленно отозвался тот. — Ты вынуждаешь относиться к тебе именно так, а ни как-то иначе.

— Ты не оставляешь мне выбора, когда язвишь или иронизируешь, — заметила Гермиона.

— Я так делаю, потому что ты злишься на меня без причины.

— Без причины? — слабо улыбнулась Гермиона, чувствуя, как изнутри пытается вырваться изумление. — По-твоему, я без причины кидаюсь на тебя? Ты не отвечаешь на мои вопросы, Том.

— Может быть, тебе следует их задавать по-другому и в целом изменить своё отношение ко мне, не думала?

Гермиона некоторое время молчала, а Том снова тихо засмеялся.

— Ты имеешь представление, как после всех твоих действий со мной, я смогу изменить к тебе отношение? Откуда мне знать, может быть, ты в конце меня собираешься убить?

— Не собираюсь, — коротко ответил Том.

— И… мне за это благодарить теперь тебя? — медленно спросила Гермиона, ощутив лёгкое облегчение от услышанного – её убивать никто не собирается.

— Думаю, да, — склонив голову вбок, прошептал тот, отчего Гермионе захотелось истерично засмеяться.

— Вот, ты снова вызываешь во мне гнев, который, к твоему счастью, я не могу проявить, — глубоко вздохнув, отозвалась та, оглядевшись по сторонам.

— Я же говорил, что могу быть другим.

Гермиона снова взглянула на Тома и ответила:

— Так почему же ты не станешь другим?

— Я и так каждый раз проявляю к тебе благосклонность. Тебе следует, наконец, понять, Гермиона, что в этом дне мы с тобой неразлучны, и если ты каждый раз будешь встречать меня с криками и психами, то… ты, скорее, сама убьёшь себя. Неделя-другая, и ты превратишься в безумную истеричку, которая навсегда останется в этом дне, или в тряпичную куклу, у которой не будет выхода, как слушаться меня.

— А разве ты не этого добиваешься от меня?

— Нет.

Этот ответ напрочь заставил Гермиону растеряться.

— Что, значит, нет? — прошептала она, подавшись ближе к Тому.

— Ты ни на шаг не приблизилась к тому, чтобы услышать мои условия на то, чтобы я хоть что-то рассказал тебе об этом дне.

Гермиона приоткрыла рот, чтобы что-то ответить, но так ничего не сказала. Ей было слишком тяжело воспринимать тот факт, что Том ждёт от неё совсем другого. Его целью было не мучить и пытать её. Она сильно далеко ушла от того, к чему стремилась в первые дни. Вместо того чтобы найти подход к такому сложному человеку, как Том, она стала проявлять ярость и строптивость. И что этими чувствами она пыталась добиться от него? Всё правильно – ответную жестокость и агрессию.

Это было логичным.

— Я же говорил тебе, возьми себя в руки и перестань лить слёзы.

Гермиона посмотрела на Тома так, словно он сказал ей, что завтра наступит новый настоящий день.

— Н-но… это уже невозможно, — качнула она головой. — Ты сделал слишком многое, чтобы просто так взять и забыть об этом.

— Это ты сделала слишком многое, чтобы просто забыть, — тихо ответил Том. — Ты сделала – ты и исправляй.

Гермиона снова захотелось засмеяться.

— Где гарантия, что через пять минут ты снова не начнёшь душить меня?

— Я могу дать тебе эту гарантию, если ты завтра не кинешься на меня с кулаками, иначе… иначе всё повторится.

— Тогда веди себя со мной по-другому. И… насчёт завтра я не гарантирую, ведь… ты же видишь, что я сейчас бесчувственная кукла.

— Значит, вызовем в тебе нужные чувства.

Гермиона с лёгким недоумением посмотрела на Тома, который наклонился к ней и пристально посмотрел в глаза. Она почувствовала, что изнутри снова рвётся смех, но до сих пор не может вырваться наружу. Том взял её за плечи и медленно оттолкнул назад, чтобы та легла на подушку. Она послушно замерла и увидела, что тот поправляет ей одеяло и сверху накидывает свою чёрную мантию, запах которой ударил в нос.

— Почему ты не забираешь свою мантию?

— Ты мне отдашь её завтра, а сегодня она ещё нужна тебе.

Как же так он может быть извергом и в то же время заботливым?

— Лучше не попадайся мне завтра на глаза, — слабо улыбнулась она.

— Подумай тысячу раз, прежде чем снова вздумаешь поддаться своим психам.

Гермиона ничего не ответила на это, продолжая смотреть в глаза Тому.

— И моё указание о том, что ты должна явиться вечером к озеру до сих пор ещё в силе.

Увы, а Том продолжал гнуть свою линию, которая ей совсем была не по душе. Она не хотела зависеть от него, при этом понимая, что с самого начала уже зависела. Конечно, он был прав, что это глупо - бороться с ним, если она хотела что-то узнать, но мириться с пытками, которые удалось пережить, не было сил.

— Иди к чёрту, — спокойно ответила ему Гермиона.

Том выпрямился перед ней и тихо засмеялся.

— Я тебя предупредил.

— И что мы будем делать? Смотреть, как падает снег? Ты серьёзно?

— Тебе в голову не приходило, что это отличный шанс узнать от меня что-то большее?

Нет, ей это в голову не приходило. Зато она прекрасно понимала, что Том снова поставил её перед выбором: послушаться его и получить хоть какие-то ответы или бороться дальше за свою независимость и продолжать крутиться в этом дне. Что же, выбор был уже более очевидным, и, к сожалению, он был в пользу Тома.

— Иди к черту, — повторила она.

— Как знаешь, — просто ответил он. — Знай, что я готов пересмотреть своё отношение к тебе, как только ты явишься. А пока… я буду крайне недоволен. И ты это будешь ощущать на себе.

Гермиона глубоко вздохнула, понимая, что не может испытывать к Тому даже раздражение, отвернулась от него и закрыла глаза.

— Уходи, — грудным голосом отозвалась она.

— Уйду, когда ты уснёшь.

— Прекрасно. Всю жизнь мечтала заснуть на твоих глазах, — с безразличием отозвалась Гермиона, хотя если бы не успокоительное, то это прозвучало бы ядовито.

Она почувствовала, как Том сел на кровать за её спиной, и снова вздохнула.