Карты и лезвия

— В истории? — робко предложил Коген.

Низушек довольно закивал.

— А историю пишут нелюди. Ну, или люди. Рисуют большую картину своими крохотными мазками. Жизнями. Песнями, — Гоза шмыгнул носом, поправил выбившуюся на лоб кудряшку. — В наших силах не забыть их. Дать им форму и раскидать по всему миру. Хотя бы в виде красивых рисунков, хе-хе… Помню, как впервые увидел карточки Гвинта. Больше всех на меня произвёл впечатление Жан Беккер. Казалось бы, просто людь… Но нарисован он был так живо, так проникновенно… Стало интересно, кто это. А через десять лет я обнаружил себя в историческом клубе Карбон, защищающим трактат на тему людей-переселенцев. Единственный член клуба с работой о людах, ха-ха, чёртов Гвинт с его Беккером…

— Не знал, что Беккер есть в гвинте!

— Эх, Коген, а его и нет больше. Убрали в четвёртой редакции.

— О нет, почему! Он же был красивым!

— Мягко сказано. Ничего, я тебе его покажу, его оригинал висит у меня в комнате.

— Ху! А почему его убрали?

— Пойдём, расскажу по дороге в отдел Легенд.

Гоза махнул, и снова группка заплутала по узким коридорам и лестницам. Оказалось, портрет Жана Беккера, первого людского мага, был убран на фоне конфликта между создателями игры — Чезаре и Уго. Начавшийся, как это бывает, с мухи, скандал мутировал в чудовищного дракона. Как — никто не уследил. А муха прилетела, откуда не ждали: свежеотрытые исторические материалы указывали на то, что Беккер носил короткую чёрную бороду и брился налысо… Тогда как в портрете его на карте значительную часть композиции занимали седые волосы с роскошной бородой длиннее человеческого роста. Они вились вокруг магика, пока тот разводил волны, крепко стоя на носу корабля. Предложение перерисовать лучшую, по мнению автора, картину во всём новом мире, ударило Чезаре ниже пояса.

Ведьмака позабавила эта история. Подумаешь, картинку перерисовать. Да ещё когда ты умеешь. Подумаешь, пущена она на поток, что бы это ни значило.

— Итак! Как вы могли заметить, к истории мы подходим бережно. И всё это заслуга Мастера Уго Теннесси, старосты отдела Легенд. Треть, если не больше, души Гвинта живёт именно в его отделе. Самая невидимая треть для игроков.

Гоза остановился напротив широкого деревянного барельефа, под шарами сосудов с кристаллами. Стоило камням поймать на себе свет — они слабо засияли, начали набирать силу.

Низушек довольно хмыкнул, глядя на фонари, и провёл рукой по выступам резьбы. Узоры изображали краснолюдов в масштабе один к одному, трудящихся лопатами, крохотными кирками и кисточками в земле. Гоза остановился пальцами на лице одного из них — единственного, кто стоял в стороне без дела, вытирая со лба пот (резчик не забыл изобразить его крохотные капельки).

— Нам повезло — в отделе никого. Подозреваю, куда убежали, хе-хе. А может, и не повезло, ведь никто не захочет вам что-нибудь рассказать… Хотя нет, они и так не очень болтливые…

Гоза сам от себя отмахнулся и дёрнул деревянного краснолюда за нос — тот оказался подвижным, и вытянулся на секунду, будто это был нос доплера. Зашуршал из-под дерева механизм.

— Не волнуйтесь, это не запретная зона, просто Уго любит скрытые двери… И вставляет их потихоньку вместо каждой в Галерее…

Только спустя несколько секунд ведьмак почувствовал тонкий сквознячок и увидел щели двери — так плотно подогнаны были детали скульптуры под швы. Барельеф частично раскрылся, маня экскурсантов в темноту.

Низушек надел, не снимая со стены, висящую на верёвочке перчатку и поднял стекло своей лампы. Провёл открытым огнём у стен прямо над полом и выше своего роста по обеим сторонам двери. Четыре полосы огня вспыхнули и стремительно поползли вперёд по комнате, освещая её.

— Отдел Легенд! — радостно прошептал Гоза.

Первое, что увидели гости — углубления вдоль стен между полосами света. В них расставлены были древности: черепки, бесформенные на первый взгляд куски глины, протезы, фрагменты инструментов и предметов быта. Каждая за персональной табличкой.

— Сколько всего, — пробормотал Коген.

— Да, — Гоза говорил всё ещё шёпотом, — легендарщики устроили тут самую древнюю экспозицию — это всё остатки культуры вранов. Не хочу обижать тех двадцать-с-чем-то представителей, что ещё бродят по миру, но дни их расы сочтены. Теперь только на нас, живущих и процветающих, лежит ответственность их не забыть. Но мы тут не за этим…

— Пощему ты шепщешь? — тоже шёпотом еле-разборчиво спросил ведьмак.

— Ой, ну да, — Гоза повысил голос, но всё-равно говорил приглушённо. — Привычка. Обычно легендарщики ругаются за шум — он отвлекает от работы. Сейчас можно не шептать.

Помещение оказалось одновременно и меньше, и больше, чем на первый взгляд. Вместо стен с экспонатами появлялись периодически повороты-выемки: в них ютились столы и книжные шкафы, а позади, где-то в глубине, вились новые ряды комнат с экспозицией и рабочими местами. Расположение дальних коридоров походило на волны ряби от брошенного в воду камня, только камнем в этом случае был основной зал с врановой выставкой. Но вглубь, за его пределы Гоза заходить не разрешил — только заглядывать.

— И на столах ничего не трогайте.

Низушек убедился, что гости руки не распускают, и продолжил рассказ, местами случайно всё же переходя на шёпот.

— Итак. Мы сейчас на четвёртом уровне отдела Легенд. На остальные ни вам, ни частично мне нельзя. Именно они, первый, второй и третий, занимаются сбором информации и восстановлением событий. Вам, конечно, известно, что за каждой карточкой Гвинта стоит баллада? Так вот, песня — это далеко не всё, что попадает в отдел Легенд. Наши нелюди собирают биографию Героя, историю его перемещений и наброски всего, что с ним связано: внешности, экипировки, пейзажей и архитектуры. Куда больше, чем идёт потом в картину.

— То есть по миру бродят сотни гвинтошпиков?

— Мы предпочитаем называть наших нелюдей «Глазами». А их количество я оставлю на вашу фантазию.

— Тебя послушать — вы похлеще Чёрных. О существовании их «глаз» хотя бы всем известно.

— Ха-ха, да. Нет, вообще-то, система разведки Нильфгаарда сильно переоценена. Знаешь, была смешная история, когда одна их шпионка столкнулась с на… Впрочем, кажется, мне нельзя её рассказывать. Кх-кхм. Э-э… В общем, благодаря отделу Легенд мы получаем первое сердце Гвинта — историю. Но до четвёртого уровня отдела доходит только её, м-м-м. Безопасная часть. Только то, что нужно художникам. Остальное хранится глубже. По крайней мере в наше время. Однажды-то это наверняка станет достоянием.

— То-есть, в вашей Галерее запрятаны тонны компромата на королей, чародеек, ведьмаков и чёрт знает кого ещё?

— Ну. В целом, да.

— Север должен вас бояться.

— Нет, что ты. Мы не используем ни капли информации в политических целях. Мы не мешаем заговорам, не лезем в чужие личные жизни. Всё это мелко и не наше дело. Наше дело — наука и искусство. Мы не просто нейтральны… Нас, считай, нет. Как облачка, которые летят себе по небу, всё видят и ничего не трогают. Никто не может тронуть их.

— Но вы же так светитесь. Своими же картами, — Марек достал из кармана измятого «Йольта» и приставил к лицу. — Это же просто неприлично. Морщина к морщине.

— Галерея принимает это за комплимент, спасибо. Кстати, ты посвежел. Воздержание от фисштеха пошло на пользу?

— Выёбываешься.

— А ты бы не выпендривался? Хе-хе. У кого мы, по-твоему, можем вызвать подозрение, ведьмак? У игроков? Да они знать не знают, как какой-нибудь Йольт из Ярсбора выглядит. У Героев? Только они и могут заметить своё сходство с портретами в Гвинте. А знаешь, сколько их живых? Пара сотен еле наберется. А сколько из них играют в Гвинт? А скольким в руку попадёт их именная карта? Карт, вообще-то, с грядущим обновлением за три тысячи перевалит, считая ротацию. Не каждый краснолюд за всю жизнь способен собрать такой капитал, не говоря уже о людях, которые живут считанные секунды. И потом, большинство из Героев — не последние нелюди. И люди. Когда по миру о тебе ходят песни, почему бы не ходить и портретам.