Карты и лезвия

Снова пауза, снова острый взгляд ведьмачьего глаза, круглого зрачка из-за темноты вокруг. Факелы гости зажигать не стали — Лайка хотела смотреть на звёзды, но звёзды на Лайку смотреть не хотели, прятались за облаками.

— Тебя я не слышу.

Тишина. Затихла даже кипящая в Горе жизнь за спинами отмокающих.

Ведьмак отпустил взглядом эльфку и откинул голову. Лайка нырнула под воду, исчезла на несколько затянувшихся секунд и выскочила со всплеском.

— Давай новый вопрос!

— Не придумал.

Эльфка запрыгнула на каменный край бассейна, оставив ноги в тепле. Устроилась поудобней в облегающем платье волос и взяла гусли.

— Спроси, почему я тут?

— У тебя там куплет заготовлен что ли? Слишком сильно ты этого хочешь. Не спрошу.

— А может это и есть мой план? Чтобы ты не спросил.

— Тогда считай, он сработал, — Марек выдохнул трещинами ноздрей, сбил снежинки с их плавного курса — они испарились в объятиях пара. — Чтоб ты знала, я не удовлетворён.

— А выглядишь наоборот. Что ж, надо было соглашаться на первый способ оплаты.

Яр заворчал что-то неопределённое. Без раздражения, ведь раздражаться, сидя в горячей, пахнущей забавно, чуть солёно, воде было сложно. К тому же утонули эти кряхтения в мягкой музыке, а вскоре и песне. Впервые знакомой из уст Лайки, на старшей речи. Её знали, наверное, все нелюди Северных, но ведьмак ни разу не слышал, чтобы она пелась. Это были стихи с восстания эльфов двухсотлетней давности.

Ведьмак с эльфийкой засиделись под ночным небом, пока где-то в сердце Гор нелюди собирались за широкими столами в светлых вычищенных хатах, ели пресную выпечку и прощали друг друга за всё на свете.

Комментарий к Глава 6 - Банульфрик глазами гостей

*кто пропустил часть 5.5 - в ней Марек выторговал у Лайки два вопроса, от ответов на которые не открутиться

========== Глава 6.5 - Механический Театр ==========

Блуждая по узким улочкам, гости Банульфрика вышли на площадь. На ней грудились низенькие нелюди, и Марек направился в обход, но Лайка потянула его в сторону толпы. Ведьмак было упёрся, но, зацепив взгляд эльфийки, поддался. Её вело чутьё.

Народ, как оказалось вблизи, был по большей части детьми. Шумели и басили они, не уступая взрослым, окружив здоровенную карету — иначе короб на колёсах было не назвать.

Конструкция походила на клетку, в которой возили заключённых, только была она не прозрачной: под железными прутьями лежали доски, не оставив ни дверей, ни окошек.

Ничего не происходило, никто из коробки даже не кричал, а дети, пушистые, что щенки, галдели всё громче.

— Чего, — кхм, — у вас тут?

— О, длинный какой!

— А тебе оттуда землю видать?

— А фево ты в мефке?

— Смотлите, эльфа!

И внимание детей переключилось на Лайку. Только в обмен на «потрогать эльфу», дети сказали, что привлекло их внимание. Лайка дала всем желающим потеребить ушки, пожать руки и погладить нос. Нос ребят отчего-то особо будоражил, и каждому второму хотелось провести пальцем от переносицы, до кончика. Кто-то особо маленький и бестактный даже заглянул ей под юбку, но подол опустил быстрее, чем Лайка успела засмеяться. Видимо, ничего интересного не увидел.

— Мы театл здём, — сообщил он, разочарованно причмокнув.

— Хотите с нами?

Лайка захлопала на Марека ресницами, не придав лицу какое-либо выражение, но понятно всё было и без того.

— Хотим, — кивнул Яр. — Только где он?

— Так вот!

— Стоит жеж!

Дети затыкали ладошками в сторону кареты.

— Это гроб какой-то, а не театр.

— Сам ты гроб!

— А сто такое глоб?

— Это…

— Ты что, театров не видал?

— А я слазу понял, сто он оттуда нисё не видит!

— Идут! Идут!

Вдруг дети потеряли к незнакомцам, даже к эльфе, всякий интерес. Через толкучку, к коробу пробирались, звеня бубенцами, два гнома, не сильно выше собравшихся.

— Двигайся, мальки, расступись.

— Дорогу инженерам!

Гномы, два кремово-красных в полосы пятна, пробрались к «театру» и встали по обе от него стороны. Один перекрутил со спины не то лютню, не то ребек. Инструмент казался «нормального» размера в его руках, пока ведьмак не задумался над тем, какой гном крохотный сам по себе. Музыкант занёс над струнами смычок, подмигнув эльфийке. Лайка оживилась, мягко пробежалась пальцами по струнам под одобрительный кивок.

Шатаясь по Банульфрику, Яр уже видел краем глаза гномов, но впервые мог рассмотреть их только сейчас: эти двое никуда не спешили. Два остроухих гуманоида едва дотягивали ростом до середины ведьмачьего бедра, но умудрялись выглядеть при этом деловитей многих чародеев. Что-то было в их взглядах, в мимике, что говорило любому знающему: эти существа уже успели пережить несколько человечьих поколений. И хоть лица гномов исполосовали морщины — их с трудом можно было назвать старческими. Они напоминали скорее о некоторых зверях, которых ведьмаку довелось видеть под покровительством учёных и купцов из дальних земель: ещё щенки и котята, а уже в складках, не теряя при этом ни младенческих выражений мордочек, ни прыти, ни огонька в глазах.

При всём желании, ведьмак не отличил бы двух этих гномов, не носи один из них тонкие крючковатые усы. Он тем временем оттянул от короба гнутую ручку. Дети замерли, затаили дыхание. Гном топнул ногой. Зазвенел обруч бубенчиков на его сапоге.

— Ху-ха, мальки! — поздоровался, будто скомандовал, он.

Близнец его заскрипел инструментом, а толпа мальков, больше напоминающая гнездо совят, захухукала, захахакала весело вразнобой.

— Ну что, готовы, росточки, узреть лучший на всём Махакаме Механический Театр братьев Гайафлира и Гайафлара?

Музыкант поддал по струнам, Лайка присоединилась.

— Ху!

— Готофы!

— Да!

Заголосили дети.

— Надеюсь, вы хорошо учили гномский, опята! — крикнул музыкант под топот брата. — Потому что баллада будет на нём! На языке наук и искусств!

— Мы плохо учили, — хрипнул Марек.

— А не беда, коли вам оттуда чёта видать!

Усатый гном закрутил ручку под топот, хлопки и визги детей. Брат его с эльфийкой в тандеме подливали шуму инструментами.

Затрещала карета, задрожала, заходила ходуном. Поползли в разные стороны её стенки, будто распускался цветок, и замерли.

Дети выдохнули. Лайка сыграла потрясённую мелодию. Гномы поглядели удивлённо, куда все уставились. Из кареты выросла картина. Но не нарисованная, а отлитая в металле, объёмная из множества слоёв. Это был пейзаж с большой, размером почти с люда, горой по центру. Кончик её накрывали облака — тоже железные.

Что-то потянуло Марека за край куртки, и он обернулся: за ним с Лайкой уже подтянулись взрослые нелюди. Ведьмака тянул вниз, просил присесть седой, будто пожёванный молью боболак. Вот тебе и старческая мордочка для сравнения: даже не гуманоидная, скорее хомячья, но сразу видно — принадлежащая очень пожилому существу.

Марек опустился на колени в позу лёгкой медитации под одобрительный бухтёж других нелюдей с задних «рядов», Лайка последовала его примеру. Передние ряды продолжали восхищённо охать.

— Это что же всех так удивило, брат? — топнул, звякнул ногой усач.

— Не знаю, брат! Неужели этот скучный пейзаж?

— Махакам не скусный! — гневно возразил кто-то среди совят.

— Какой умный комок! — развёл руками усач.

— И ты прав, малыш! — музыкант сыграл одобрительно.

— Но даже Махакам может пуще повеселеть. Дать бы искры!

Гном повертел пальцами за ушком ближайшего дитя и под восхищённые возгласы выудил оттуда блестящую коробочку.

— Кто хочет зажечь представление?

Гном толкнул ногтем шов по центру коробка, и тот раскрылся. Вспыхнул из него свечной огонёк.

Дети разбушевались. Музыкант заскрипел смычком о струны, пуще возбуждая.

— Я! Я!

— Можно мне!

— Хочу я!

— И я хочу! — щебетнула Лайка, не отставая от птенцов.

— Тиха! — крикнул гном, щёлкнув коробком.

Он закрылся, проглотив столь желанный огонёчек. Дети затихли, но кто-то выронил пару обиженных скулежей. Засмеялся взрослый позади.