Карты и лезвия

Комментарий к Глава 5.5 - Поцелуи

⚠ аккуратно ⚠

в этой главе лежит немного секса. кто такое читать не любит - может пропустить часть и для сюжета ничего не потерять.

в кач-ве моральной компенсации произошедшего делюсь плейлистом Лайки:

https://vk.com/music/playlist/157211726_74399492

Ведьмак очнулся посреди ночи. На него смотрели большие глаза, блестящие отражением тлеющих угольков. Марек проснулся не от укола чужих глаз — взгляд Лайки не ощущался тяжело и остро как любой другой на ведьмачьей коже.

Заснули они с эльфкой перед камином. Охотничий домик поставлен был на совесть, и даже на узкой волчьей шкуре, на полу его гостей не кусали сквозняки.

— Ты, — кх, — вообще спишь? — поинтересовался Яр, глядя в бордовые озёра.

Море крови. У людей такой радужки не бывает, насчет эльфов он не был так же уверен, но в глазах Лайки было что-то неправильное. Неестественное для этих конкретных глаз. Операция, магия, последствия оборотничества? Какого цвета глаза у сорок?

— Я смотрела на твой ожог. Не помню, откуда он у тебя.

— Вряд ли я рассказывал.

— Может, я была тогда рядом.

— Пятьдесят лет назад? Ну-ну.

— Пятьдесят… Пятьдесят лет назад я помню только много смертей.

Яр потянулся и присел. Подкинул полено в камин и остался сидеть, выжидать, когда почти заснувший вслед за гостями огонёк за него примется.

Лайка потеряла рыжий глаз и шрам, который изучала Мелитэле знает сколько часов — села.

— Я тоже помню только смерти пятьдесят лет назад, — прохрипел ведьмак. — Хотя не помню, просто знаю, что они там. Кажется, у меня плохая память.

— Только не на песни.

Тонкие руки скользнули Мареку под рубашку, на живот. Яр не понял, с каких пор ему нравятся прикосновения, но от касаний Лайки уходить не хотелось. Они не напоминали ничего, не раздражали. Их хозяйка искренне хотела касаний, и это подкупало, даже если ведьмак их не хотел. Была в них какая-то привычность. Забытые касания матери отдавались в этих руках? Или той чародейки, что боролась за жизнь ребёнка в кошачьем замке? Больше некого.

Руки сцепились пальцами и чуть надавили, когда эльфка прижалась к спине ведьмака. Острый подбородок лёг на его плечо, а дыхание слабо погладило мочку и трещину в плоти — всё, что осталось от левого уха.

— Да, песни я знаю все. Кроме ведьмачьих и твоих.

— Никто не знает моих. Я сама толком не знаю.

— Импровизируешь?

— Ага.

— Хорошо получается.

Лайка выдохнула Мареку в остаток уха пустым воздухом.

— Хочу мужчину, — сказала она после паузы.

— С этим я тебе не помощник.

Лайка надавила Яру на живот, расцепила пальцы и нашла его руку на полу.

— А это что?

Она подняла его кисть перед огнём. Марек хмыкнул.

— Не мужчина.

— Пойдёт, ведьмин.

— Знаешь, ведьмины не работают бесплатно.

— Какой мне попался меркантильный! Не волнуйся, я отплачу тем же.

Яра вдруг поцеловали в место уха. Выдали дружеский, почти братский чмок. Новый столкнулся с культями пальцев, хотя целился совсем не в них.

— Нет, Лайка, не принято ведьмаку платить его же работой.

— А больше мне нечем. Может, спеть тебе песню?

— Само собой. Но заплатишь лучше парой строк о себе. Правдивых строк.

— Хорошо! Тогда… тогда я отвечу на любой твой вопрос. Но только один.

— Честно ответишь.

— Конечно. Ты же почувствуешь, если совру. Задавай.

— Ведьмаки не берут предоплату.

— Но ты же берёшь…

— Твое всезнайство начинает раздражать, Лайка.

— Повод подумать над вопросом подольше.

Лайка заулыбалась, поёжившись под совсем недобрым взглядом, и новый чмок лёг на распоротую ведьмачью щеку. Следующий на стянутую кожу вокруг пустой глазницы. Поцелуи, похожие на детские, покрывали ведьмака. Он хмыкнул.

— У тебя хоть первый раз был?

— Мне двести, ведьмин.

Очередной прицельный чмок был сбит. Остаток губ с ведьмачьей морды приземлился эльфийке на щёку. Голые зубы задели кончик носа. Лайка хихикнула. Переползла на четвереньках Мареку на колени. Устроилась, как паучок в песке, спиной к камину.

— Гриву не подпали.

Пальцы эльфийки легли на ведьмачье лицо. Давно его не гладил кто-то кроме ветра, дождя и снега. Хотя, вот, днём чуть не задушило в объятиях вино. «Недурная смерть», — подумал Марек, получая новую порцию поцелуйчиков. — «Не, смерть — всегда дурно».

Руки ведьмака обнаружились абсолютно бесполезными, погладили волосы, пробрались к спине, схватились на талии.

Лайка поцеловала Марека в сухие десны, в этот раз не собираясь отступать. Провела языком по открытым зубам, а когда отнималась, Яр зацепил её губу. Первый полноценный, насколько это возможно почти без губ, поцелуй за много лет ведьмака, за ещё больше лет эльфийки, оказался неуклюжим, сомнительно приятным, но правильным. Никто из участников ничего не почувствовал, но никому это было не надо.

Лайка надавила, толкая Марека лечь. Затылок его приземлился на старые доски. Эльфийские руки сползли в область паха. Стоило пальцам погладить через ткань, ведьмачья ладонь тут же накрыла их и вернула на лицо. Лайка не успела отправить извинительный чмок — ведьмак развернулся, скидывая с себя эльфку, придавил сверху к шкуре, к деревянному полу.

Грубая рука поползла под сарафан. Прошла, якобы случайно задев, мимо, опустилась на живот. Ведьмак погладил мягкую гладкую кожу, даже здесь еле-тёплую. Лайка прогнулась, давая второй руке обнять за спину. Яр уткнулся эльфке в шею. Он знал, давно слышал, что сердцебиение её не учащалось, не сбивалось с механически чёткого медленного ритма. Ни разу за время их знакомства, сколько бы и когда он не прислушивался. Ведьмак не верил, что сейчас изменений не будет. Он хотел бы поймать сбитый удар здесь, на сонной артерии. Свои намерения обозначил, прикусив Лайке шею.

Щекотно — она ответила смешком и поцелуем в затылок, пока пальцы Марека пробирались под резинку кальсонов в слоях юбки.

Яр прошёл, еле касаясь кожи вниз, вверх. Вошёл пальцем раз, другой.

Лайка уставилась на него, подняв брови. Губы её дрогнули.

— А может, это у тебя первый раз? — шепнула она, сдерживая смешок.

— Мне сто, эльфка.

— Так добавь по пальцу за каждый полтинник.

Марек виновато осклабился, и оплошность свою исправил уже двумя пальцами под одобрительное мурчание. На третьем Лайка закинула ножку на спину ведьмака, обняв платьем.

Она тихо вздыхала, кусала губы, улыбалась широко и свободно. Иногда направляла чужую руку — без подсказки ведьмак не использовал большой палец. То ластилась, то отстранялась, сжимала кулачками воздух, шерсть, волосы Яра… Ведьмак вошёл во вкус и сердцебиение давно не слушал.

Эльфка протяжно застонала, когда он медленно вышел. Марек не продолжал. Лайка открыла глаза и захлопала ресницами: сидящий над ней ведьмак демонстративно облизнул мокрые пальцы. Они обменялись сверкнувшими в огне взглядами.

— Проголодался?

— Целый день не ел.

— Подписал себе приговор, ведьмин.

Лайка резко поднялась и чмокнула ведьмака в зубы. Взялась руками за его голову и потянула вниз.

— Не брезгуешь?

Марек заулыбался отработанным оскалом, которым пугал детей и добрых кметов. Лайка оскалилась в ответ. Этими ровными зубками сложно было кого-то напугать.

— У меня одно требование — язык. Найдётся?

Яр не стал отвечать — показал. Получил в него поцелуй.

— За это будет наценка.

— Ах ты! — жадный ведьмин получил мягким кулачком по голове. — Ладно, два вопроса!

— Три.

— Грабёж! Ты ещё Аксий на меня используй!

— Думаю, не сработает, — Марек демонстративно облизнул перекошенные зубы.

Возможно, это должно было выглядеть игриво.

— Суккуб из тебя, конечно, как из меня мятежник… Ладно, три, но только если заслужишь!

— Идёт.

Марек позволил Лайке прижать себя ногами. Неплохой заказ отрабатывал сегодня ведьмак. Непривычный. Он десятилетиями не пробовал женщин. Эльфок — никогда. Может, поэтому внутри так холодно, может, эльфки вообще хладнокровные? Ведьмака учили анатомии драконидов, инсектойдов, людей… но не эльфок. О чём ещё думать, работая неумело, но увлечённо языком и руками.