Страница 9 из 40
В небольшое окошко стали пробираться первые лучи солнца. Наступило утро и я, очнувшись от ночного кошмара, осмотрел место ночлега. Было темно и сыро, повсюду валялись клочья серой шерсти, а его грязные стены были исчерчены глубокими царапинами. В двух шага от себя я нашел нож. Он лежал на земляном полу и поблескивал своим зловещим лезвием. Я не удивился находке и, взяв его в руки, стал рассматривать. Это был красивый клинок. Его линии могли напугать любого обидчика. Он удобно размещался в моей руке и я, размахивая рукой, разрезал воздух его изогнутым лезвием. Я не придал значения раковой находке и, спрятав нож во внутренний карман куртки, пошел домой.
Вернувшись, я узнал, что бабушка Поля умерла.
Мне сообщили, что отсутствовал я три дня, и, что мать оббегала всю округу, разыскивая меня. Я не стал оправдываться, потому что точно знал, что в подвале я провел только одну ночь. Это было удивительно для меня, но тогда я об этом не думал.
К тому времени моя мать уже жила с нами. Она вернулась с Севера с небольшими сбережениями и множеством болячек. Бабушка без упреков приняла дочку и завещала ей беречь внука. Так мы и жили втроем пока не умерла бабушка.
Мать больно упрекнула меня в длительном отсутствии, а я во всем винил своих обидчиков. Это они сделали меня другим, из-за них я перестал понимать бабушку, это из-за них я убежал из дома. Здесь у гроба любимого человека я поклялся отомстить своим врагам. Я решительно направился к выходу, но ощутив теплую руку бабы Поли, оглянулся. Она неподвижно лежала в гробу, а ее невидимая рука не давала мне уйти. Потом вдруг повторилось то, что случилось у ворот храма. Меня лихорадочно затрясло, слезы брызнули из глаз и я, вырвавшись из ее объятия, подошел к двери. Переступив порог, я замер. Яркий свет остановил меня. Это был неземной Свет. Это был Он!.. Алексей встал на ноги и для убедительности, жестами хотел объяснить мне увиденное. Он был возбужден и в его глазах блестели искорки небесного света. Отчаявшись в своей неспособности объяснить увиденное, он признался:
– Я не могу передать тебе свои впечатления, не могу объяснить, но это было! И это был Он!..
Я не усомнился в его искренности, а он продолжал:
– Это было так неожиданно, что я не мог разглядеть Бога. Слезы бежали из моих глаз, а Он утешил меня и вернул обратно. Я стоял в оцепенении и вкушал небесный аромат. Мне было так хорошо, что я подумал, что я умер… Но я не умер. Была реанимация, больничная койка и даже клиническая смерть. Я видел себя со стороны, видел, как врачи опустили руки и, оставив мое тело, снимали перчатки. Через мгновение вдруг медсестра окликнула хирурга и сообщила, что у меня появился пульс. Я выжил и мое возвращение к жизни для врачей осталось загадкой. Они разводили руками, а я пошел на поправку.
Потом позже мать рассказала мне всю историю моего происшествия. В тот день у гроба бабушки Полины я потерял сознание и, падая сильно ударился головой об угол стола, что и привело к таким печальным последствиям. Как я выжил осталось загадкой. Врачи разводили руками, а я слышал, как бабушка Поля благодарила Бога.
Через неделю, когда я пришел в себя, я попросил мать принести икону Спасителя, подаренную мне бабушкой. Она не сразу согласилась, но все же выполнила мою просьбу. Мать не верила в Бога и не скрывала этого. Она часто сетовала на свою судьбу и во всем обвиняла Бога. Из-за этого у них с бабой Полей часто возникали недомолвки и скандалы. Споры, как правило не давали результатов и они, разобидевшись друг на друга, расходились по своим комнатам.
Через две недели меня выписали из больницы. Моему здоровью ничего не угрожало и врачи, улыбаясь, советовали матери зайти в церковь… Вернувшись к жизни, я опять столкнулся с ее проблемами и трудностями. В школе меня по-прежнему обижала группа одноклассников во главе с Костей Загребой. Теперь ко мне еще и прилипла прозвище «Зомби». Кто-то из подростков узнал о моей клинической смерти и эту новость принес в класс. Остроумный Костя быстро нашел в этом главное и окрестил меня обидной кличкой – «Зомби». Я не обращал внимание на оскорбления, но это только больше злило и заводило моих обидчиков.
Но вот однажды, вернувшись из школы с разбитым лицом, меня встретил сожитель матери. Это был здоровенный мужик с красивой фигурой и совсем некрасивым и даже страшным лицом. В прошлом он был вор – рецидивист и зона для него, где он побывал не единожды, была родным домом.
– Она из меня человека сделала… – Говорил он.
Мне нравился дядя Слава, так звали сожителя матери. Нравился за то, что он был сильным и никого не боялся.
– Вот если бы я был таким как он!.. – Мечтал я. – Тогда бы я жестоко наказал своих обидчиков.
Дядя Слава меня не обижал, он вообще не замечал меня, но в этот раз почему-то он подошел ко мне и по-мужски, положив свою могучую руку мне на плечо, сказал:
– Ну что, Леха, рассказывай! Что у тебя в школе? Слышал, обижают тебя пацаны?
Он налил два бокала вина и предложил выпить.
Я отказался, а он настаивал:
– Давай, давай это сближает!
Я упрямился, а он продолжал свое:
– За мать – это святое. Леха, ты мать любишь?
– Люблю, – отвечал я, отказываясь от вина.
Это раздражало дядю Славу и он, теряя терпение заорал:
– Пей, Божья овца, – кому говорю!
Он сжал свою ладонь в кулак, а я испугался напора сожителя и залпом выпил содержимое в бокале. Дядя Слава громко захлопал в ладоши, а я убежал к себе в комнату. Это было мое первое знакомство с алкоголем. Ночью мне снились кошмары. Черные лохматые тени окружали меня, танцуя свой непонятный танец. Сверкая своими острыми когтями, они рассекали воздух у моей головы, и я вспомнил этих чудовищ. Таких я видел в подвале, в ту раковую ночь…
Утром я встал разбитым. Меня тошнило и сильно болела голова. Я был зол на себя и ругался на сожителя. С большой неохотой я пошел в школу и раздраженный вошел в класс. Меня встретили колкой шуткой, а я, проглотив обиду, уселся за парту. В голове все еще прокручивался разговор с сожителем, и я с презрением посмотрел на Костю. Тот, заметив мой взгляд, показал мне кукиш. Класс взорвался хохотом, а я ответил ему тем же. Моя выходка не прошла для меня бесследно, после уроков меня жестоко избили, и я опять пришел домой с разбитым лицом.
Двери открыл дядя Слава и с усмешкой произнес:
– Что опять?..
Я заметил, что он был пьяным и поэтому не стал ему перечить и последовал за ним в комнату. Мы прошли кухню, где убиралась моя мать и присели за стол в зале.
Выпив водки, сожитель сказал:
– Да, Леха, трудно будет тебе в жизни. С этим надо кончать и чем быстрей, тем лучше.
Он по-дружески взъерошил мне волосы и продолжил:
– Дал бы одному хорошо – другим неповадно было. Не можешь кулаком, возьми трубу или нож.
Учил меня дядя Слава, а я молчал и это раздражало его.
– Запомни! Не покончишь с этим сейчас, это будет продолжаться всегда! – Категорически заявил он и сильно ударил кулаком по столу.
Нож, лежавший на нем, подскочил к верху и, перевернувшись в полете, воткнулся в пол между нами.
– Так вот, горемыка! – Поднимая нож с пола, продолжал сожитель, – не покончишь с этим сейчас, это будет всегда! – Закончил он и метнул нож перед собой.
Нож просвистел у меня над ухом и, попав в мебельный шкаф, пробил ее инкрустированную дверцу.
– Во-о! Учись, пацан, пока я жив! – Гордо произнес дядя Слава, довольный своим броском.
На шум прибежала мать и, увидев увечье шкафа, набросилась на сожителя. Своими маленькими кулачками она колотила его по широкой спине, а тот дурачился и громко ойкал… Я уже привык к подобным сценам, которые происходили у нас с завидной периодичностью и поэтому тихо прошмыгнул к себе в комнату.
Ночью я, как всегда, мечтал о мести и придумывал наказание своим обидчикам. Злая мысль стала для меня, как молитва. Я помнил о ней всегда и молил Бога о возмездии. Уже засыпая, мне припомнился разговор с сожителем матери.