Страница 10 из 40
«Возьми трубу или нож». – Советовал он мне. Я ухмыльнулся и вдруг вспомнил о ноже, подобранном в подвале. Я вскочил на ноги и нервно заходил по комнате. Больше я не спал.
– Где он? – Этот вопрос не давал мне покоя.
Утром, когда все еще спали, я стал искать нож. Я перерыл всю кладовку и бельевой шкаф, я просмотрел все антресоли и кухонные столы, и когда надежда стала меня покидать, я нашел его под подкладкой моей старенькой куртки. Она так и провисела все это время на вешалке, под грудой плащей и курток, висевшими здесь годами. Я долго рассматривал и любовался его красивыми формами. Протерев нож шарфом, я бережно положил его в портфель и с этих пор никогда с ним не расставался. Он был со мной всегда и везде и даже ложась спать, я брал его к себе под подушку.
Как-то в школе, в гардеробе, когда уроки закончились, произошел уже привычный инцидент. В раздевалке меня встретила компания Загребы и Костя сразу пошел в атаку.
Стукнув меня в плечо, он спросил:
– Это кто фашист? Ты что, пацан, нюх потерял?
Он выхватил у меня портфель и больно ударил меня по голове.
Я потянулся за ним, а Костя мастерски перебросил портфель своему товарищу. Я кинулся следом, но тут же упал, зацепившись о ногу Загребы. Все дружно засмеялись, а я подумал о ноже. Проглотив обиду, я жалобно попросил прощения. Но ребята уже вошли в интерес и, пиная меня ногами, перекидывали портфель между собой. Началась унизительная игра в «Собачку». Я бегал от одного мальчишки к другому, пытаясь поймать сумку на лету. Они дружно смеялись, а я просил о пощаде. Но вот, изловчившись, я все же зацепил портфель рукой и тот упал, расстегнувшись на полу. Сверкая стальным лезвием из него выскочил нож и остановился передо мной. Я взял его в руку и посмотрел на Загребу. Наступила тишина, а я, дрожа всем телом, двинулся на обидчиков. Они отступили и только Костя оставался на месте.
С кривой улыбкой он произнес:
– Вот это перышко! Дай посмотреть!
– Сейчас посмотришь! – Бормотал я, приближаясь к нему.
Костя, не показывая страха, все еще заговаривал мне зубы:
– Дай посмотреть, Алеша!
– На-а! – Произнес я и ударил его в живот.
Я почувствовал, как нож вошел в тело Кости и, как легко он вышел из него. Брызнула кровь, и я потерял сознание.
Алексей замолчал, а я подумал:
– Вот так и меня убили. Только я ничего и не понял. А может не успел понять? Удар-то был в сердце.
– Что осуждаешь? – Вдруг спросил Алексей.
– Да нет. Свое вспомнил… – Ответил я ему.
– А твой Загреба, я слышал, живой остался.
– Да. Я не убил его, но покалечил на всю жизнь.
Помолчав я спросил:
– А что дальше было?
– Дальше была психушка, суд и колония. А ты знаешь, Виктор, о случившемся я не сожалел. И не потому, что я какой-то злодей, просто кто-то должен был остановить этот беспредел. Ну, а что касается меня, так я наказал себя гораздо сильнее, чем тот судья вынесший мне тогда приговор.
В колонии я многому научился, пройдя суровую школу заключенных. Я уже не был белой вороной и мальчиком для битья. Меня уважали, а некоторые и побаивались, зная мою статью. На зоне я приобрел кучу всяких специальностей. Кем я только не был? Я работал токарем и фрезеровщиком, я был слесарем и даже лекальщиком. Но годы в колонии не прошли бесследно, я стал наркоманом и серьезно подорвал свое здоровье.
На воле жизнь не получилось, так как наркотики – удовольствие дорогое и я очень скоро загудел на второй срок.
После отсидки работать я уже не захотел. Чего толку оббивать пороги, где тебя не ждут. Вот я и связался с Цибой. Он меня сильно не напрягал, и я занимался своим любимым делом.
– Ножами! – Вставил я.
– Да, а что здесь такого?
– Да ничего! – Ответил я, а Алексей продолжил:
– Я в совершенстве овладел этим оружием. Я метал нож из любого положения и на любое расстояние. Но главное я научился их изготавливать. Здесь мне и пригодились профессии, приобретенные на зоне. Я делал ножи любые; складные, выкидные, тесаки и финки, бабочки и обыкновенные заточки. У меня была своя технология и свой дизайн и это нравилось моим клиентам.
– Произведение искусства! – Восхищался Алексей.
– Эх, если бы ты их видел, Витек!..
– Да видел я один такой в груди у «Цыгана».
Алексей замолчал, а я продолжил:
– Ну и как называлось то произведение искусства? Ведь своим ножам ты давал и названия, неправда ли? «Клык дьявола», «Коготь дракона» или как там еще?.. Ты чего замолчал, Алеша?
– Я никого не убивал. – Оправдывался Алексей.
Я махнул рукой и посмотрел на небо.
Мы были на грани ссоры, когда вдруг яркая вспышка озарило небо. Следом за ней, разрывая тишину, прогремела грозная канонада из раскатов грома. Начиналась гроза. По небу проплывали тяжелые тучи, они были так низко, что казалось, еще совсем немного и они коснуться наших голов.
Я пригнулся, а Алексей рассмеялся.
– Ты чего? – Спросил я его.
– Да ты еще зонтик возьми! – Хихикнул Алексей.
Мы посмеялись, а на землю обрушился сильный дождь. Он поливал тротуары города, крыши домов и мочил людей, не успевших укрыться от ливня. Нам же он не доставлял никакого беспокойства.
– Осень!.. – Произнес я, Алексей переспросил:
– Ты что-то сказал?
«Пахать уже нельзя, а сеять поздно!..». – Печально процитировал я слова из песни какого-то шансонье.
– Ну, да. – Согласился Алексей и продолжил:
– А знаешь, Витя! Я же понимаю, что я не ребенок, который без очереди. Я признаю все свои грехи и готов ответить за каждый из них. Я был во власти Сатаны, но душу свою я ему не продал, хотя и был конченым наркоманом. Может поэтому я и нахожусь здесь, а не там.
Он указал на землю и продолжил:
– Может поэтому я здесь, между небом и землей…
Мне были понятны его откровения и я, глядя на него, вспоминал свои грехи и проступки. Я был тоже далеко не идеален и то, что держало меня здесь – это и были мои грехи и падения.
– Ты, Витя, не смотри на меня так. – Продолжал Алексей. – Я тоже все сознавал и, как ты искал выхода. И только один Бог знает, как я казнил себя за грехи, как мучился и страдал, не находя ответа. Я так погряз в своем нехорошем, что видел только один выход, который тоже был грехом.
Алексей исповедовался мне, забывая, что я не священник. Я был таким же грешником, как и он. Нас обоих мучило свое прошлое и тревожило будущие. Но, не смотря на все это, мы ждали и верили в предстоящую встречу… Мы ждали и только с Богом связывали свое дальнейшее существование.
Мои рассуждения прервал Алексей. Он опять затронул тему своей земной жизни, и я слушал, понимая, что ему надо было выговориться и рассказать все, что накопилось у него за это время.
– Витя, я хочу тебе сказать, что никакого самоубийства не было. Это Циба меня убил. Это он все подстроил и уже мертвого засунул меня в петлю.
– За чем? Что вы не поделили с ним?
– Мою квартиру.
– Квартиру? – Удивился я.
– Скажи мне, Витя, кто сейчас проживает в моей квартире?
Я пожал плечами, а он продолжил:
– Вспоминай, ведь ты там бывал и не один раз. Не помнишь? – Допытывался Алексей. – Хорошо, я тебе помогу. Помнишь, как однажды у меня в квартире, когда ты развлекался с девочкой вдруг сорвалась штора с карниза и, как она прикрыла ваши безобразия?..
– Это был ты? Ты все видел? – Упрекнул я товарища.
– А ты не ходил по соседям? Ничего не видел и не слышал? Или ты глаза закрывал, Витя?
Я молчал, припоминая тот случай, а Алексей продолжил:
– А я между прочим был у себя дома. Так что давай не будем…
– Это все из-за Лили? – Спросил я.
– «Вишенка» здесь не приделах… Она ничего не знала. Квартиру ей подарил Артур, а ему Циба, в знак признания и уважения.
– Ну, а ты-то здесь при чем? – Спросил я Алексея.
– Я-то? – Переспросил он и ухмыльнулся. – Я-то не при чем. Квартира им моя приглянулась. Центр города, комнаты большие, а я кто – тубик и наркоша?