Страница 80 из 85
Сердце все еще бьется в надежде на справедливость, а Разум крутит пальцем у виска:
— Сказку со счастливым концом писали не для тебя, — с усмешкой говорит он, затем машет ладонью, смотрит с грустью, разворачивается и покидает меня.
Меня покидает Разум!
Бегу вслед за ним, спотыкаюсь, падаю, поднимаюсь, протягиваю руки в надежде удержать его.
— Не покидай! — кричу. — Я смогу! Слышишь?! Смогу! Я выберусь! Обещаю!
— Не в этот раз. Прощай…
***
Тьма уютным коконом окутывает со всех сторон. Я дома — вдруг понимаю. Тьма тепло улыбается, раскрывая объятья, не задумываясь, вхожу в уютное кольцо ее рук. Там тепло и комфортно. Хочу поблагодарить за новый обретенный дом, задираю голову, но вместо теплой улыбки вижу хитрый оскал, а уютные объятья оборачиваются безжалостно сжимающим обручем. Мне нечем дышать. Я задыхаюсь. Хочу позвать на помощь, но с ужасом понимаю, что некого звать. Меня уже никто и ничто не спасет…
***
— Глупая наивная дура, — Судьба в очередной раз вытирает об меня ноги, затем брезгливо заталкивает в самый темный угол сырой темницы. — Здесь твое место, — надзирательским тоном говорит она.
— Но за что?
— Потому что снова доверилась. Потому что не учишься на собственных ошибках.
— А как же Любовь? Ведь если бы не любила — не доверяла.
— Любовь? — Судьба с жалостью на меня смотрит. — Ты все еще в нее веришь?..
***
Просыпаюсь от собственного крика. Простыней вытираю лицо, мокрое от слез.
Обречена. На одиночество, затворническую жизнь, бессмысленное существование, болезненные воспоминания, ночные кошмары, полный пофигизм ко всему происходящему, недоверие к окружающим, боязнь собственной тени.
Не знаю, что станет со мной потом. Понятия не имею, как выбраться из черной мерзкой густой трясины мучений. А стоит ли искать дверь, за которой, возможно, найду покой? Стоит ли снова собирать себя по крупицам, начинать все заново и искать избавления от боли? Задаю сама себе в сотый раз эти вопросы и в сотый раз отрешенно пожимаю плечами.
Мне все равно.
Машу рукой на очередной план по спасению своей уже никчемной жизни. Бесполезно что-либо менять, остается лишь плыть по течению.
Плыть по течению!
От этой мысли вялое тело передергивает, словно от тока в тысячи вольт. Вспоминаю слова Огнева и чувство маленькой надежды, которое зародилось во мне в вечер, когда безоблачное будущее уже не казалось счастливым сном и невыполнимой мечтой; когда счастье и любовь стали физически осязаемы, стоило лишь протянуть руку и коснуться мужчины, для которого я была рождена.
Я замираю, почти перестаю дышать.
— Мужчина, для которого я была рождена! — шепчу в темноту.
Заблуждение или истина?
Нет смысла искать ответ. Теперь уже ничто не имеет значения, ведь прошлое не изменить и тем более не стереть из памяти.
Жестокость, с которой Огнев унижал, намного больней действий Бродского. Любила, боготворила, вверила свою жизнь и душу человеку, которому безоглядно доверяла, а он оказался очередным монстром, моим пожизненным кошмаром. И нет уже сил винить ни его в жестоких действиях, ни себя за то, что снова доверилась.
Очередной тест на выживание на этот раз не будет пройден.
***
И вроде бы все встало на свои места: шпион был идентифицирован, его связь с Бродским была установлена, улик, чтобы засадить обоих за решетку, было предостаточно, да вот долгожданное удовлетворение так и не настало. А все потому, что эти события теперь были уже не так важны, как прежде.
Вернуть Веронику! Сейчас это стало приоритетом в его жизни. Только как это сделать, он понятия не имел.
Он тысячу раз прокручивал в уме события того злосчастного вечера и тысячу раз корил себя за несдержанность и жестокость. За то, что не дал ей возможности оправдаться и все объяснить, за то, что не видел очевидного — ее невиновность.
Он предполагал, что она специально подстраивала встречи с ним, чтобы обратить на себя внимание, войти в его доверие, стать его любовницей, чтобы иметь доступ к информации. Но где смысл во всем этом, когда эту же информацию узнавали, взламывая систему, и он прекрасно об этом был осведомлен? Но самым прямым доказательством ее невиновности была ее любовь, ведь человек, который любит, не способен на предательство. А она любила. Любила бескорыстно, доверяла безоглядно, подарила свое сердце и душу, а он был настолько ослеплен яростью, что позволил растоптать ее доверие в грязи жестокости и насилия.
Хочется напиться до беспамятства; забыться и отключиться; отгородиться от внешнего мира или заснуть в надежде увидеть очередной сон, в котором она будет нежно улыбаться и застенчиво шептать признания в любви.
Добиться успеха, достичь высот, о которых многие даже и не мечтают, прожить почти сорок лет, чтобы под конец сделать открытие... какой он на самом деле слабак и трус.
— Старый тупой козел, — говорил с презрением Дима в вечер, когда он совершил самую большую ошибку в своей жизни. — Не могу понять, что она в тебе нашла. Как можно было влюбиться в такого морального урода, как ты? — почти кричал он. — А она ведь любила тебя, Огнев, и ты знал это, и тем не менее поступил с ней как с животным. Ты хоть знаешь, в каком состоянии я ее нашел? Нет? Она смотрела сквозь меня и абсолютно не реагировала. Еле держалась на ногах. Босая, ждала лифт в холле. Босая, твою мать! Ты до чего ее довел, с-с-сука, а?
В тот вечер Дима отвез Веронику домой. Последующие дни он навещал ее, и каждый раз Огнев с тревогой спрашивал о ее состоянии.
— Учитывая то, как ты с ней поступил, она в порядке, — бурчал Дима. — А пойти к ней и лично спросить о ее самочувствии слабо?
Слабо, потому что он знал — она не простит.
***
Новогодняя ночь. Еще неделю назад так много планов было связано с ней. Хотя нет, всего лишь один план, но, как оказалось, невыполнимый, из области фантастики. Воображение рисовало ночь, проведенную с ним, а в реальности — тет-а-тет с телевизором и очередной банальной новогодней программой с участием звезд отечественной эстрады и кино.