Страница 91 из 185
Но договорить ученому не удалось. Внезапно всю четверку охватил какой-то морок, у всех у них перед глазами все поплыло. Они схватились за головы. А потом они поочередно попадали на траву, теряя сознание. Сначала Лампи, потом Сниффлс, затем Рассел. Дольше всех держался Сэверз. Он крепился. Поняв, что тут действительно что-то нечисто, он попытался взлететь и улететь к своему дому. Но головная боль усилилась, плюс ко всему что-то лишало его суперспособностей, что-то по свойствам похожее на Крипторех (хотя самого такого ореха не было видно и в помине). Так что через минуту супергерой точно так же повалился на траву, все еще борясь с мороком, и упал в обморок.
Как только четверо жителей Хэппи-Долла полностью «успокоились», золотая статуэтка, стоявшая все это время за близстоявшим деревом и наблюдавшая разговор, вдруг всколыхнулась, сверкнула своими глазками и начала преобразовываться. Она выросла в разы, ее длинные волосы превратились в длинный плащ с капюшоном, а лицо скрылось. Тельце покрылось драконьей чешуей, после чего было спрятано под плащом. Вскоре из-за дерева вышла очень высокая фигура (пожалуй, даже выше Лампи по росту), приблизилась к неподвижным телам, и драконьи красные глаза критически осмотрели четверку. После чего послышался тихий рык, по тону похожий на рык досады. Неизвестное существо посмотрело туда, куда умчался мотоцикл с кошкой, а потом низкий глубокий голос сказал будто сам себе:
— Да, какую же я ошибку допустил. Целых четверых свидетелей смерти упустил из виду. И как я мог так… Облажаться? Ладно, этих четверых поймал. Сплендид, конечно, гад. Держится стойко, из-за него мне приходится тратить больше своей энергии. Осталось только скорректировать им память. Вот только как я поймаю Кэтти-Блэк? Она, в конце концов, еще не умерла. И не стала свидетельницей чьей-либо смерти. А по правилам мне нельзя брать кого-либо к себе лишь потому, что я хочу. Дурацкие правила, на кой-черт Сатана их вообще придумал?! Свергнуть бы его по-хорошему, да вот проблемно обойдется…
Голос замолк. А неизвестный, вздохнув, снова критично осмотрел тела, лежавшие у его ног. Тут лось, до того момента лежавший тише всех, застонал и задвигал руками, пытаясь прийти в себя. Но глаза незнакомца сверкнули, и Лампи затих. Существо в плаще, поняв, что лучше действовать с бессознательными жителями сейчас, каким-то образом материализовал машину скорой помощи недалеко от себя, после чего дотащил Рассела, Дылду, Ботаника и Сэверза за ноги поочередно внутрь кабины, не особо заботясь о сохранности тел (вследствие этого на асфальте оставались небольшие следы крови). Закончив «упаковку», неизвестный сел в водительскую кабину, завел мотор и поехал к себе, сворачивая на шоссе, выводящего из Хэппи-Долла, а потом круто выворачивая в лес.
— И все-таки я не могу ее так оставить, — проговорил он, глядя в зеркало заднего вида на удалявшийся городок. – Она, в конце концов, вспомнила почти все. И кому из всевышних вдруг потребовалось разнести страницы этого чертового дневника этим остолопам? Все-таки я был прав вначале — в дело вмешались те сволочи с небес. Но они оказались достаточно хитрыми, раз они не подослали кошку, а просто использовали ее приезд в это гребаное городишко в своих целях. Ладно, как говорится, вызов принят, господа. Хм, кому это там голову размозжило? — внезапно сказал он.
Машина затормозила у желтого трупа. Сомнений не было — это был Каддлс. Голова его действительно была превращена в подобие цветного картона. По траве медленно расползалась лужа крови вперемежку с кусками мозга. От трупа шли кровавые следы в две цепочки. Одна была семенящей, очевидно, принадлежавшая Гигглс. Другая — уверенная, твердая, словно кто-то прошагал военным маршем, сразу видно, тут руку приложил Флиппи. Чуть поодаль лежало другое тело, на этот раз розовое. Видимо, Берсерк таки догнал случайную свидетельницу смерти и прикончил ее, а сам побежал искать других жертв для ненасытного себя.
Вздохнув, неизвестный приготовил еще парочку коек, куда погрузил кровоточащие тела, предварительно завернув их в парусину и собрав жалкие остатки, какие только возможно было собрать. После этого он опять сел в машину и помчал, но уже в другую сторону. Теперь его целью было найти и обезвредить Флиппи, чтобы подкорректировать ему память.
— Ладно, — проговорил он, таки найдя медведя, добивавшего Тузи. — С тобой, кошара, я позднее разберусь. Придумаю, как бы тебя поскорее в могилу согнать. Ты все равно станешь моей добычей. А там уж я тебе так подкорректирую память, что ты вовек не вспомнишь своих смертей. А вот дневник… Придется новый клей покупать, что ли? А, ладно, найду у себя где-нибудь. Однако какую же я ошибку совершил… Вот я дурень. А ведь все из-за этой шельмы, будь она неладна. Что же она из себя представляет? Ох, дайте мне только больше свободы действия — я из нее дух вышибу, все про нее разузнаю, изживу со свету! И никто не встанет у меня на пути, даже влюбленный в нее по уши и шляпу енот-клептоман, если тот полезет спасать свою пассию! Уж я все узнаю. Хм, а вот как я заставлю ее еще раз умереть? — спросил он сам себя в зеркале заднего вида, после чего улыбнулся и со смешком сказал: – Нет, своим появлением будет неинтересно. Поиграем в ревность и в маньяка. А заодно и протестируем нашего любимого Берсерка на степень жестокости, хе-хе.
Кэтти-Блэк, примчавшись домой, дрожащими руками приковала свой мотоцикл к лестничной перине у входа, зашла к себе в номер, заперлась на все замки, зашторила все окна, после чего закрылась в спальне. Ей было очень плохо, примерно так же, как и во время недавней болезни. Перед глазами все плыло, в голове все было мутно. Ну, вернее сказать в голове вертелась целая куча воспоминаний, и было непонятно, какие из них настоящие, а какие — ложные. Все было одинаково реально и ярко, складывалось такое ощущение, что девушка переживала несколько моментов своей жизни одновременно. Или же она когда-то напилась, а сейчас с бодунища ей все и вспоминается.
Она ходила по комнате из угла в угол, пытаясь сосредоточиться, собрать все мысли воедино. Но тщетно. Ощущение было сродни тому, будто Кэтти недавно оправилась от наркоза после какой-то операции, не важно какой, и сейчас находилась в своей палате, а вот анестезия еще не полностью отпустила ее. «Что же происходит? — думала она. — Почему Рассел, Сниффлс и Лампи так странно на меня смотрели? Почему они мне сказали, что я якобы вчера умерла? А вдруг я… Действительно умерла?». С такими мыслями она выкопала у себя из рюкзачка зеркало и посмотрела на себя. Нет, все было нормально, она было отчетливо видна в серебряной глади, сквозь нее ничто не просвечивало. Тогда девушка попыталась проверить эту версию другим путем. Но через секунду она потирала свои лоб и нос, полностью убеждаясь в том, что она не привидение, и что сквозь стены ей вообще вряд ли удастся пройти когда-нибудь.
Тут ее взгляд упал на четыре листка бумаги, которые она нашла. Она села на кровать и стала читать эти листки. Но едва она прочитала первую страницу, как тут в ее сознании все перевернулось. Перед глазами живо всплыла та самая картинка с двумя трупами: желтым и фиолетовым. Она сразу вспомнила еще тот самый момент, когда она застала смерть маленького медвежонка в торговом центре чуть ранее. Ей вспомнилось все.
Ей вспомнились не только чужие смерти, свидетелем которых она невольно была, но и свои тоже. Вот почему синий летяга, которого она встретила сегодня, так долго вертелся в ее голове и был так похож на Сэверза. Кэтти-Блэк как-то быстро догадалась, что учитель и тот супергерой — одно и то же лицо. И она вспомнила свою первую смерть, когда этот, так сказать, герой случайно убил ее, сломав все ребра и повредив ей сердце с легкими. Вторая смерть тоже пролетела у нее перед глазами: как Лампи нашел какую-то статуэтку, а Рассел задавил лося, как сама кошка сунулась в огонь (так вот почему у нее был след от ожога на правой руке). Третья смерть, связанная со Сниффлсом, не только вспомнилась, но и вернулась к кошке в виде неприятных ощущений тетанического спазма. А потом… Вспомнилась четвертая смерть. Именно поэтому у нее в голове все время вертелся тот самый старушечий голосок — с ней действительно говорила Смерть. Со страхом Кэтти посмотрела на свой кулон. На нем висела цифра 5, украшенная изумрудами.