Страница 49 из 185
— Так, дети! — воскликнул учитель. — У нас, между прочим, начался урок. Прошу вас всех разойтись по своим местам и приготовить свои учебники.
Спорить с Сэверзом никто не стал. Видимо, он был очень строг и не терпел каких-либо возражений. Поэтому через минуту все уже стояли у своих парт по стойке «смирно», а их тетради и книжки лежали в аккуратных стопках. Учитель усадил всех, и урок наконец-то начался. Летяга начал что-то рассказывать, а ребята слушали и записывали (за исключением Ворюги и Хитрюги, у которых и без того уже все тетради были исписаны, весь материал был записан, они лишь повторяли). Кэтти-Блэк сидела на задней парте ближе к окну, смотрела то на зверушек-подростков, то в окно, одновременно пытаясь начать новую зарисовку, чтобы не скучать, поскольку она довольно быстро заполнила свой дневник. Тут ее взгляд остановился на еноте в шляпе. Тот сидел и едва не спал, что-то пожевывая и играя вместе с братом в своем телефоне. Подняв глаза, Шифти встретился взглядом с кошкой и моментально отвернулся. Видимо, он боялся проявлять свои чувства не только при брате, но и при всех остальных, предпочитая оставаться хулиганом и вором.
Девушка достала из альбома листок бумаги, отточила свой карандаш и приступила к работе. Сначала на рабочем месте появились вспомогательные линии: кружки с насечками, прямые линии, складывавшиеся в подобие каркаса, черновые варианты глаз, рта, пальцев рук. Потом эти линии исчезли, оставляя лишь главные контуры тела. Закончив тело, кошка нарисовала лицо. Оно давалось ей с большим трудом, поскольку она хотела передать все черты Шифти и потому постоянно поглядывала на енота в шляпе, несмотря на гневные взгляды младшего близнеца.
Вскоре урок закончился. Все ученики гурьбой повалили из кабинета, однако они все же пытались найти предлог, чтобы поговорить с новенькой, либо же увести ее в другое место, но Кэтти-Блэк вежливо отказывалась. Последними вышли близнецы. Лифти все время подгонял Ворюгу, что-то злобно шепча ему в ухо, за что едва не получил кулаком в глаз. Старший близнец, казалось бы, был настолько смущен появлением кошки в его классе, что еще чуть-чуть — и он совсем перестанет быть собой. Наконец вышли и они. Сэверз прикрыл за ними дверь, открыл фрамугу, налил себе крепкого кофе и спросил:
— Кстати, Вы будете кофе?
— Нет, спасибо, я не пью, — помотала головой Кэтти-Блэк.
— Ну, а я, с Вашего позволения, немного выпью, — он глотнул из пластикового стаканчика. – Ну, как Вам класс?
— Ну, я не знаю… Вы не могли бы мне рассказать обо всех учениках в этом классе поподробнее?
— Почему бы и нет? С удовольствием.
И до конца школьного дня Сэверз проговорил с кошкой, рассказывая ей об этом классе. Все равно у него больше уроков не было, у другого класса в этот день не было уроков хэпперского или иностранного языка и литературы. Посетительница слушала с интересом, хоть это было и не сразу заметно. Кончилось это все тем, что она вернулась к себе в номер только где-то в половине шестого вечера, будучи немного уставшей и утомленной. Однако ей после такой беседы стало еще любопытнее, и она решила на следующий день снова прийти в эту школу.
Четвертого сентября, когда девушка вновь объявилась в школе, а ученики сидели в это время в своих кабинетах и потому ничего не знали об этом, она могла спокойно, без чьей-либо помощи, самостоятельно осмотреть коридоры. Она вдохнула еще не выветрившийся запах краски и медленно пошла по залу, передвигаясь почти бесшумно.
Коридор был длинный, широкий. С одной стороны были довольно большие окна с широкими подоконниками, возможно, для того, чтобы учениками можно было сидеть на них. С другой же стороны чинным рядком находились одинаковые двери кабинетов разных специальностей: по истории, по географии, по обществознанию, по литературе, по русскому языку, по математике и так далее, и так далее. Между этими дверьми висели картины. Было не сразу понятно, кто их делал, но судя по технике можно было догадаться, что рисовали ученики этой школы. Вот висели работы Гигглс, содержащие все оттенки розового цвета и наполненные жизнерадостными мотивами. А вот Кэтти-Блэк разглядела какую-то не очень аккуратную, нарисованную словно дрожащей рукой работу. Она принадлежала Чудачке, той самой стеснительной дикобразихи, которую кошка видела первого числа. В общем, на стене были разные картинки. Была даже работа Шифти. Всего одна, но именно она приглянулась девушке.
Там был изображен вишневый сад. В весеннее время, когда деревья цветут и покрываются белоснежными и нежно-розовыми цветочками. Эти же самые цветочки, целые и не очень, летели по воздуху, поддуваемые слабым ветерком. Между деревьев текла маленькая речушка, усыпанная еще не убранными жухлыми листьями и не до конца растопившая лед на себе. Кое-где можно было увидеть почерневшие сугробы и лужи, переходившие в грязь, но все-таки было понятно, что действие картинки происходило ближе к апрелю. Вся работа была выполнена в грубых мазках, но при определенном ракурсе она невольно вызывала нежные романтические чувства у зрителя.
Засмотревшись, Кэтти-Блэк не заметила, как к ней со спины кто-то подошел. Чья-то большая рука коснулась ее плеча. Она испуганно дернулась, обернулась и встретилась со светло-зелеными глазами медведя-ветерана.
— Извини, пожалуйста, что напугал тебя, — сказал он. — Что ты здесь делаешь?
— Я… — кошка замялась, не зная, что ответить. — Я просто осматриваю школу.
— Странно, неужели Рассел тебе не все показал?
— О нет, он мне показал всю школу, все ее уголки, от подвала, до верхних этажей и чулана. Просто… Я хотела…
— Может, пройдем ко мне? — предложил Прапор. — Пока идут уроки, я разолью чего-нибудь горячего. Все равно у меня лично сегодня никаких уроков, сегодня у обоих классов нет ОБЖ и обществознания.
— Я даже не знаю…
— Что-то не так?
— Знаете, я… Я не привыкла к тому, чтобы меня кто-то приглашал. Хотя уже четвертый… Нет, пятый раз подряд это случается.
— Так в чем проблема? — Флиппи взглянул в глаза кошке. — Разве до приезда сюда тебя никто не приглашал?
— Нет.
— Оу… — медведь отвел взгляд, но потом взял кошку за руку и улыбнулся: — Что ж, это нужно исправить. Идем.
И он повел девушку в свой маленький, но довольно уютно обустроенный кабинетик, похожий скорее на каморку для швабр и прочих хозяйственных вещей. Там он усадил гостью за маленький столик, сам же поставил чайник на разогрев.
— Ты прости, — смущенно добавил он. — У меня тут тесновато, самому не повернуться.
— Ничего, — ответила кошка. — Я сама живу в довольно маленьком номере, так что мне не привыкать.
— Хе, ладно. Ты что предпочитаешь: кофе или чай?
— Чай. Черный, крепкий, три ложки сахара, — Кэтти-Блэк, сказав все инструкции, стала оглядывать помещение, одновременно делая пометки у себя в дневнике.
Оно действительно было маленьким, совсем крошечным. Такой маленькой площадью могли обладать только номера однозвездочных отелей или же комнаты мотелей, находящихся у какого-нибудь заброшенного шоссе. Кое-где валялись всякие химические чистящие средства, из-за чего в каморке немного несло всевозможными запахами. В углу стояли веник и швабра с ведром, видимо, медведь выполнял не только обязанности охранника. На все это помещение было всего одно окно, и то было маленькое, так что в комнатке было полутемно, почти как в том самом школьном темном подвале.
Флиппи закончил заваривать чай, разлил напиток в две чашки, в одну из них бухнул три ложки сахара, размешал и подал кошке. Та молча приняла посудинку и стала потихоньку отхлебывать напиток. Он оказался весьма крепким, должно быть, это было что-то иностранное, похожее на горный травяной отвар. Сразу же после первого глотка Кэтти почувствовала прилив сил и какого-то странного светлого чувства.
— Что это за чай? — спросила она у медведя.
— Что? Плохой? — ответил вопросом на вопрос Флиппи. — Я могу другой сделать…
— Нет-нет, этот очень хороший, просто… Я никогда такой не пила. Что это?