Страница 178 из 185
— Знаете… — кошка замялась. — Конечно, было неожиданно услышать от вас такие истории… Я, правда, подозревала, что у вас это бывало, но ведь не настолько же! Не до убийств друг друга! Это ведь… Совсем не по-братски… Да и вообще…
— Ну все… — огорчился Ворюга. — Теперь, когда ты все знаешь, я боюсь, ты нас… Ладно, не важно. Спокойной ночи.
И он снова лег на свою кровать. Но заснуть уже не мог — перед его глазами вновь и вновь мелькали те самые страшные сцены: окровавленный и избитый до полусмерти брат, уже никчемные и никому не нужные старинные монеты, а что самое главное — отсутствие родного человека рядом и осознание того, что он уже может никогда и не быть рядом. Одна мысль о необратимой разлуке с любимым и близким повергала Шифти в дрожь. Если раньше, примерно лет восемь-девять назад его это абсолютно не колыхало, то сейчас он и подумать не мог, чтобы кого-то вдруг не оказалось рядом.
Тут он почувствовал, как чья-то рука сняла с его головы шляпу, а потом тонкие пальцы стали медленно массирующими движениями проходить между его волос на голове. Кэтти. А рядом с ней устроился Лифти. Похоже, они оба увидели, в каком тяжелом состоянии оказался Шифти, и решили его как-то поддержать. Повернувшись, он встретился с лунными глазами девушки, которая обеспокоенно на него смотрела. Это очень тронуло енота, ведь прежде, кроме его родного брата, о нем никто так не беспокоился, не заботился. Старшему близнецу стало неловко за свою слабость и слезы. Поэтому, кое-как вытерев слезы и успокоившись, Ворюга привстал, улыбнулся и сказал:
— Ладно, ребята, мы чего-то не вовремя переключились на грустные и мрачные моменты. А ведь завтра праздник. Разве мы хотим, чтобы мы проснулись со слезами и соплями?
— Нет… — рефлекторно ответила кошка.
— Вот именно. Давайте лучше все вместе ляжем, обнимемся… Ну и завтра с утра проснемся в отличном настроении и бодром расположении духа. У нас ведь с братом завтра День Рождения, нужно встретить наше двадцатисемилетие с улыбкой до ушей.
— А что? Я согласен, — улыбнулся Хитрюга. — Чего это мы тут, действительно, нюни распустили, а? — и он крепко обнял и брата, и девушку.
Кэтти-Блэк лишь облегченно вздохнула, устроилась поудобнее в объятиях братьев, повернувшись при этом на спину, чтобы им обоим досталось одинаково женской ласки и нежности, и уснула сладким сном. Им троим снился большой праздник, где они — еще маленькие дети, играющие с воздушными шариками и плюшевыми игрушками, им привозят подарки, они едят вкусный торт, маленькие енотики задувают свечки, и все вместе смеются и радуются…
Сквозь множественные оболочки кошмаров, прорываясь к реальности, преодолевая один сон за другим, сражаясь с несуществующими монстрами и плодами своего, как оказалось, весьма богатого воображения, демон пробивал себе дорогу в реальный мир, туда, где он имел хоть какую-нибудь власть, пусть даже самую жалкую. Вот он уже видит, как образы становятся все более ненастоящими, расплывчатыми, неясными… Вот свет вдалеке, означавший выход из ловушки Морфея. И вот уже воздух свободы колыхал шатавшуюся чешую…
Из-под обломков полуразрушенной больницы показалась его когтистая рука, а вслед за ней — и все остальное тело. Драконикус, тяжело отдышавшись, наконец-то вздохнул свободнее. Он уже знал, что место, где он сейчас находился, вполне реально. И боль была реальной, а не натяжной и какой-то фальшивой. В общем, Доктору наконец-то удалось пробиться в реальность.
С трудом поднявшись на негнущиеся ноги, нывшие от постоянного зажима серебряными колодками, демон физической смерти осмотрелся вокруг. То, что предстало перед ним, для него было в высшей степени отвратительно, как говорится, хуже уже и быть не могло. Больница была полуразрушена, словно что-то громадное и разрушительное прошлось по стенам и снесло их, словно стены карточного домика. Кафель на полу был разбит, пришлось драконикусу ходить по битому цементу. Крыши не было уже и в помине, взору кроваво-красных драконьих глаз открывалось ночное небо со всей звездной системой Эклиптики. Вот Большая Медведица прогуливается по черному покрывалу небес, насмехаясь над темной силой. А над нею бежит Малая Медведица и тоже смеется над неудачами Доктора…
Фыркнув и укорив себя за сентиментальные «звездные» бредни, демон стал рыться в осколках и обломках в поисках хоть чего-нибудь из его инвентаря. Однако, кажется, с потерей его силы и мощи в этом мире исчезало и все то, что он когда-то создал, даже место его обитания — заброшенная больница, где он лечил и приводил в подобающий вид всех погибших. И все же кое-что осталось. Три предмета.
Первое — схема Воскресительной машины. Подробная, с инструкциями и подробными описаниями деталей, пошаговым списком сборки этой машины… Даже составом каких-то камней, которые необходимы для возвращения погибшего существа в мир живых. Внизу на этой бумаге была сделана пометка красными чернилами, и Доктор, не имея более никаких важных дел, впервые за все время обратил на нее внимание. То, что он прочитал, заставило его по меньшей мере немного нервно сглотнуть:
Внимание! Использовать эту машину в целях оживления можно только в одном-единственном случае: если тело не разложилось от времени и если Вы имеете при себе так называемое Сердце Души умершего! К тому же, возможно ТОЛЬКО ОДНО воскрешение одного существа. Повторное воскрешение этого же существа невозможно! В остальных случаях данная машина предназначена для быстрого заживления каких-либо увечий, если пострадавшая жертва все еще жива.
Получалось, что все жители Хэппи-Долла, все, от Кро-Мармота до Кэтти-Блэк — они все по факту были мертвы, но каким-то образом их… Астральные, или душевные, составляющие еще жили, бродили по земле, имея весьма странную имитацию плотной оболочки, и жили, будто бы и не умирали…
Второе — диктофон. Самый последний. Он был изрядно помят, некоторые кнопки буквально выскочили из него, оголяя провода, пружины и проволоки. Это было единственное достоверное и неопровержимое свидетельство о том, что рядом с этими смертными жителями бок о бок сосуществовал сам Доктор, демон, вырвавшийся из Тартара вместе с братьями и теперь вершивший то, что вершил. Нажав на кнопку воспроизведения, драконикус сначала услышал только «белый шум» вперемешку с каким-то треском и шуршанием, но потом его перепончатое ухо уловило отдельные слова: «Заканч… Перепись… Приступа… Опера… Зачистке… Рекции…». Дежурная фраза в конце каждой записи. Ничего особенного.
Третье, и, пожалуй, самое важное — зеркало. Совсем уже потрескавшееся, кое-где посыпавшееся и потемневшее, оно больше напоминало зеркальце Древнего Египта, когда еще не придумали наносить на металл отражающую краску. Подойдя к нему, Доктор впервые за столько времени после кошмаров смог увидеть сам себя. И ему крайне не понравилось его нынешнее состояние.
На шее, руках и ногах, как и ожидалось, находились ошейник, браслеты и колодки соответственно. Они при лунном свете чуть-чуть блистали, выделяясь на фоне темного тела своего пленника. Да уж, они выглядели куда лучше металлической чешуи самого демона, которая не только потемнела, но еще и проржавела и частично стала выпадать. На руках, шее и щиколотке в районе оков уже просвечивала кожа, мышцы и кости, оттуда стекала редкими фонтанчиками кровь. Удивительно было, как еще она там не закончилась. Глаза драконикуса, бывшие некогда яркими кроваво-красными огнями ярости и неумолимости, потускнели, а область вокруг них покрылась шрамами, словно их и в реальности пытались выковырять и вырвать. Такие же странные шрамы находились и в тех местах, где демон в кошмарах себя самоистязал.
Животная злоба медленно, но верно охватывала Доктора. Он рычал, сжимал кулаки так, что костяшки пальцев громко хрустели. Впрочем, причина такого гнева — всеразрушающего, уничтожающего, сжигающего — была предельно понятна.
Все, к чему он все эти годы стремился… Все, чем он дорожил… Все, что он успел накопить — боль, агония, страдания, страх и ужас… Все, что он создал, пока обитал в Хэппи-Долле… Больница… Машина Воскрешения… Специальные приборы для стирания и коррекции памяти… Все это теперь было превращено в прах, в пыль, развеянная по встречному ветру. И все старания, все усилия оказались напрасными, никчемными. А все почему? Все из-за кого? А все из-за кошки, которая пришла невесть откуда в Хэппи-Долл и начала всем своим существом ставить палки в колеса Доктору. Именно из-за нее у демона на шее, руках и щиколотках теперь красовались оковы из чистого серебра.