Страница 175 из 185
По счастью, этот припадок вскоре закончился, и енот, успокоившись, снова стал неподвижным изваянием, смотрящим в одну точку. Черношерстная, убедившись, что ему более не грозит опасность, а также он более не попытается кого-либо ударить или оцарапать, снова обняла его, поцеловала в щеку и тихо заскулила какую-то песенку:
Может, болезнь, может, печаль
Нас разлучила, и нас просто жаль.
Ты далеко, тебя не найти…
Но не могу я тебя отпустить.
А я так хочу, чтобы помнил ты –
Не заметишь любовь с высоты.
Шифти слушал, повернув свои треугольные ушки в сторону возлюбленной, однако его лицо принимало все такое же пустое выражение. Но было видно, что постепенно он возвращается в реальность, ему становилось все лучше и лучше. Вот уже дыхание выровнялось, сердце забилось сильнее, нос стал по-прежнему влажным и холодным, а в глазах потихоньку возвращалась жажда жить. Слабая, едва заметная улыбка озарила его лицо, образуя маленькие ямочки на щеках. В бакенбарды покатились слезы, отчего шерсть на щеках вскоре стала мокрой.
— Спасибо… — только и смог он прошептать девушке, после чего он заснул.
В ту ночь оба они спали уже спокойно, без страха и боязни за свои жизни.
Лампи выписал Кэтти-Блэк и Шифти только через два с половиной месяца. Перед выпиской Ворюга прошел дополнительный осмотр и психоанализ. Лось очень долго и очень придирчиво анализировал показания, словно он не хотел выпускать из мягкой комнаты того, кто, по его мнению, был потенциально опасен. Для него мало было Флиппи с его шизофренией, которого психиатр все никак вылечить не мог, так еще и старший близнец, который грабил всех и вся, а тут еще и убивать стал на глазах у всех. Но в конце концов Дылде пришлось давать положительный диагноз, поскольку все показания енота были в норме, никаких отклонений, пусть даже малейших, у него более не наблюдались.
Когда парочка покинула неприветливые, суровые и холодные стены психлечебницы и вышли на улицу, на них дохнуло декабрьским морозным воздухом. Они аж вздохнули с удивлением, настолько их удивила столь резкая перемена в пейзаже.
Листья с деревьев уже давно опали, теперь растения стояли голыми, и солнце просвечивало сквозь ветки, образуя на земле замысловатые узоры из солнечных зайчиков. Сама земля была покрыта снежным одеялом, причем, судя по толщине покрова, уже давным-давно. По лесу, находившемуся недалеко от больницы, бегали туда-сюда побелевшие от смены сезона зайцы и посеревшие белки. Первые постоянно вставали на задние лапки, поднимали свои уши на макушку и прислушивались к каждому шороху, дергали носиком, после чего ускакивали дальше, а вторые забирались на ветки повыше, искали в деревьях дупла, доставали оттуда заранее припасенные орешки и с задорным писком лузгали их.
— Ух ты… — восхищенно выдохнула Кэтти-Блэк, приближаясь к лесу. — Снег… Настоящий! И его так много! Ох, как же давно я не видела такой снежной зимы…
— Что, неужели в вашем Хэппи-Биг-Тауне его зимой не бывает? — с улыбкой спросил Шифти, следуя за черношерстной.
— Ну, Хэппи-Биг-Таун не мой… Но ты прав, там снега зимой почти не бывает. Только грязь и слякоть… Это пытаются компенсировать с помощью искусственно созданного снега, но радость не та, понимаешь?
— Да, я прекрасно понимаю. Но знаешь, где противнее всего зимой находиться? В Нейс-Форесте. Это самое отвратное местечко… Наполненное всякими бандюганами, преступниками и мафией всех мастей. И мало этого — город находится на самом юге страны Хэппи, поэтому там вообще одни дожди идут.
— Ого, а откуда ты знаешь об этом городе?
— Приходилось там бывать однажды с братом, когда мы от Сплендида спрятались. Ладно, пошли лучше в город! Скоро Рождество, в Хэппи-Долле наверняка уже ярмарки открылись.
— Ярмарки?! — тут лунные глаза Кэтти-Блэк радостно засияли, а сама она, как ребенок, захлопала в ладоши. — Ой, хочу-хочу-хочу-хочу-хочу! Пошли, пошли быстрее!
И она, схватив енота в шляпе за руку, потянула за собой. Тот только засмеялся в ответ и постарался ускорить шаг. При этом он с легким и приятным удивлением наблюдал за возлюбленной. Он никогда еще раньше не видел ее такой счастливой и такой радостной. В ней проснулась какая-то детскость, ее поведение напоминало поведение пятилетнего малыша, впервые попавшего в парк аттракционов или на ярмарку. Она бежала вперед, с нетерпением помахивая хвостом, смотрела вперед, выискивая сквозь стволы деревьев Хэппи-Долл, радуясь при этом каждому встречному зайчику, белочке или птичке. Из ее образа исчезла та вечно грустная и всего пугающаяся девушка, заместо нее пришла совсем крохотная кошечка-девочка, радующаяся жизни.
— Ох, Кэтти… — тихо проговорил он, обогнув еще один овраг. — Наверное, ты такой была в детстве… Такой глупенькой, наивной, но в то же время хорошенькой и симпатичной. Как жаль, что ты такой была…
Кэтти-Блэк же все слышала. Она с самого начала пути в городок чувствовала на себе его пристальный взгляд, изучавший каждое ее движение. Она все чувствовала. Она все понимала. И в один момент, когда из-за леса уже показались очертания Хэппи-Долла, когда они оба уже вышли из леса, она остановилась, повернулась к Шифти и тихо прошептала ему на ухо:
— Если хочешь, я постараюсь быть такой, какой ты меня сейчас видишь, всегда. Теперь, когда мы снова вместе, и нам никто не мешает быть так всегда до конца наших дней, я буду очень сильно стараться быть жизнерадостной и веселой, радоваться, как сейчас, любой встречной маленькой симпатичной зверушке. Ты только скажи мне.
— Кэтти, Кэтти… — Ворюга покачал головой и улыбнулся. — Конечно же я хочу, чтобы ты была такой всегда. Пожалуйста, будь такою для меня, а?
И он горячо и крепко обнял ее, одной рукой поглаживая по спине, а другой почесывая за ухом. Сразу же он почувствовал вибрацию тела возлюбленной, а его уши уловили тихое мурлыкание удовольствия. Кошка прижималась к еноту и широко улыбалась.
— Я такой буду, Шифти… — прошептала та. — Обязательно. Ну, а теперь, пошли на ярмарку? Я так давно на них не была, уж и позабыла, насколько там весело!
— Ух ты, смотри, смотри, плюшевый енотик! Очень на тебя похож!
Кэтти-Блэк указала на висевших под крышей одной из палаток плюшевых игрушек в виде енотов. Они были довольно крупными, по всему видать, одни из главных призов. И действительно, они были очень похожи на самого Шифти, только шляпы недоставало. Сама же палатка была стандартной. На противоположной стене стояла полка, а на ней — три пирамиды жестяных стаканов. У владельца высилась горочка из жестких мячей. Сам владелец, коим оказался какой-то приезжий из Хэппи-Фореста черный лис, был немного сонный и оттого угрюмый, подкидывал в руке монету и явно скучал — ярмарка-то только-только открылась, посетители еще не успели набежать. Но едва заметив приближающуюся парочку, он оживился, встрепенулся и заговорил бойко и быстро:
— Проходите сюда, попытайте свое счастье в меткости, и вы, может быть, выиграйте себе какого-нибудь плюшевого друга!
— Хм, Кэтти, а хочешь, я тебе выиграю этого енота? — Ворюга с хитрым прищуром посмотрел на черношерстную.
— Хочу-хочу-хочу! — та захлопала в ладоши. — Будем вместе его обнимать!
— Ого, вы хотите выиграть один из наших главных призов? — лис еще больше оживился. — Но этот приз очень непросто выиграть! Нужно сбить все три пирамиды стаканов только за три раза. Уверены, что справитесь, мистер енот?
— Да легко! — Шифти подбоченился и гордо вскинул голову. — У меня в школе стояло «отлично» за метание «гранаты» вдаль и в цель. Так что я сразу же выиграю этого енота!
— Что ж, тогда берите эти три мяча и бросайте! Удачи!
И лис, забрав пять долларов, дал старшему вору три мяча, предварительно проверив их на увесистость и пригодность к метанию. Енот в шляпе взял один, взвесил его в руке, посмотрел на Кэтти-Блэк. Та стояла, затаив дыхание, ее глаза сверкали интригой и азартом, было видно, что она всем телом и душой болела за зеленошерстного, желала ему удачи. Хвост ее гулял из стороны в сторону, выражая нетерпение, ушки были прижаты к голове, усики и бакенбарды встопорщены и вытянуты. «Что ж… — Шифти глубоко вдохнул и выдохнул. — Раз уж я пообещал, что выиграю этого плюшевого енота, значит, я должен выполнить это обещание. Так, ладно… Как там в школе учили? Надо сосредоточиться… Ничего нет, кроме этой пирамиды жестянок…».