Страница 172 из 185
От такой весьма неприятной догадки у драконикуса яд и кровь в жилах застыли. Странное чувство, похожее на панику и паранойю, мерзкими и липкими щупальцами стало обхватывать и обволакивать тело, проникая под каждую чешую и щекоча нервы. Демон развернулся на сто восемьдесят градусов и хотел было дать деру из дурки, как вдруг он опять почувствовал, что его тело больше не слушается его и двигается отдельно под руководством оков. Колодки, больно сжав щиколотки, понесли жертву в сторону двери в конце коридора. Страх все больше и больше накатывал на чешуйчатого, но что-либо предпринять он уже не мог, он теперь мог лишь наблюдать.
Дойдя до двери, рука Доктора сделала непроизвольное движение, улегшись на ручку, опустила ее и открыла кусок железа, а ноги снова сами понесли тело внутрь комнаты. Когда же действия оков прекратились, и конечности вновь стали послушными голове, демон взглянул на того, кто находился внутри палаты… И замер.
Это был енот зеленого цвета. Вокруг глаз, насколько смог разглядеть драконикус, наблюдалась характерная окраска шерсти в виде более темной зеленой стереотипной маски вора. Большой и пушистый хвост енота был полосатым, чем-то похожим на расцветку старинной тюремной робы. На голове у него красовалась светло-зеленая фетровая шляпа с темной лентой у полей. Этот головной убор каким-то образом не спадал с головы своего хозяина, хотя она были сильно опущена, будто бы енот просто спал. Но самым примечательным в его внешности была, смирительная рубашка, которой зеленошерстный был связан по рукам.
Доктор, не понимая ровным счетом ничего, хотел было уйти восвояси, найти выход из психбольницы, но ноги словно приросли к полу, не слушались его. «Опять эти колодки!» — выругался про себя демон, а затем он услышал звук захлопнувшейся и запершейся двери. Теперь у него не было пути отступления, он остался один на один с тем, кого он тысячу раз убивал вместе с близнецов, с тем, у кого был самый низкий рейтинг выживания на пару с братом, с тем, кого ненавидело все общество до мозга костей, с тем, кто ранее не брезговал ничем ради легкой наживы…
Драконикус не стал поддаваться панике, как в прошлый раз. Он просто стоял на месте и осматривал палату, которая оказалась гораздо чище и, можно сказать, уютнее той, в которой он проснулся. Не было следов крови, не было ни единого следа от когтей на обшивке — вероятно, пациента поместили сюда после того, как обездвижили и нейтрализовали. Однако сколько же он так сидел? Несколько часов? Дней? Лет? Додумать демону не удалось — в этот момент енот резко поднял голову и вперился своими изумрудно-зелеными глазами в кроваво-красные глаза чешуйчатого, словно зрея в самую душу…
— Ты убил ее, — тихо произнес он, поднимаясь на ноги. — Ты убил всех нас. Ты… Ты…
И пациент, легко освободив свои руки от длинных рукавов, которые, как оказалось, и не были закреплены, стал приближаться к демону. Тот снова попытался отпрянуть, отбежать в угол, но колодки делали свое дело — не позволяли сдвинуться своей жертве ни на миллиметр. А енот между тем все приближался и приближался. Вот уже можно было видеть, как его глаза налились кровью, когти высвободились из пальцев рук, процарапывая ткань рукавов, зубы стали острее, оскалились, как у голодного хищника на охоте, хвост замахал из стороны в сторону, из глубины горла донесся злобный дикий рык.
— Ты убил ее… Из-за тебя она жертвует собой ради нас, — говорил он сквозь зубы, из-за чего речь была немного неразборчивой. — Она страдает… Ее жизни утекают на глазах… Но тебе этого мало. Ты хочешь наших новых страданий… Ты вечно нас пытаешь… Ты подвергаешь нас жуткой боли, невыносимой гибели, агонии и пыткам… И ты питаешься нашей болью, нашими страданиями… Но за что? Хотя вопрос тут не уместен… В любом случае, теперь ты в ловушке.
Доктор, опять ничего не понимая, снова попытался сбежать, однако колодки еще сильнее впились ему в щиколотки, не давая и шанса на побег. И тут еще и браслеты обездвижили его руки, лишая возможности хотя позу защитную принять. А она сейчас очень понадобилась, потому что енот, безумно зарычав, с пеной изо рта накинулся на драконикуса, нанося ему удар за ударом, продирая металл чешуи насквозь. Взбесившийся старший близнец словно пытался добраться до кровеносных сосудов и внутренностей и выдрать их из тела своего врага.
— Это тебе за моего брата Лифти! — вопил он, пиная, кусая и царапая Доктора. — За то, что вселился в его тело и пользовался им, как дешевым костюмом! — сильный удар в грудь, и несколько чешуек слетели прочь, оголяя кожу. — А это тебе за всех наших жителей и соседей в Хэппи-Долле! За то, что причинял им невыносимую боль, заставлял их убивать друг друга, даже путем случайности! — новый удар — теперь уже с лица упала чешуя, выставляя напоказ нечто, напоминающее кожу. — А это… Это тебе за мою возлюбленную. За ту, которую ты готов каким угодно способом убить ради своей жажды крови! За Кэтти-Блэк!!!
И енот, окончательно разозлившись и обезумев от гнева, начал изо всех сил душить демона. Сначала тот никак на это не реагировал, лишь странно улыбаясь, но потом он почувствовал, что начинает хуже видеть, перед глазами побежали круги, дышать становилось все труднее и труднее. Сразу же сообразив, что это наступает кислородное голодание, а вместе с ним — удушье, Доктор вцепился руками в лапы зеленошерстного, пытаясь разжать его мертвую хватку. Но последний от действий своей жертвы только сильнее разозлился, выпустил один коготь посильнее и начал медленно и методично выцарапывать глаза демону. Точно так же, как и кошка в предыдущем кошмаре…
— Я убью тебя, скотина! Я клянусь, я отомщу тебе за все смерти, которые происходили со мной и со всеми жителями Хэппи-Долла! Ты сдохнешь, и твоя смерть будет хуже, чем у самой последней скотины, у самой гнусной бродяги! Сдохни, мразь!!!
Острая жгучая боль в глазнице. Вырванные драконьи глаза в последний миг зрения. Слепота…
… исчезнет одно — и мир погрузится в небытие.
Так Доктор метался из кошмара в кошмар, всякий раз он просыпался в непривычном и необычном для себя месте, будь то психушка, пень в лесу или чья-нибудь квартира. Каждый раз после пробуждения демону приходилось идти во тьму, поджидавшую его с другой стороны, а если он сопротивлялся — в дело вступали колодки, больно сжимая его щиколотки и раздирая ахиллесовы сухожилия, из-за чего драконикусу было все труднее ходить.
И всякий раз в кошмарах кто-то на него нападал… Не только Шифти и Кэтти-Блэк, но и другие жители Хэппи-Долла. Все они жаждали мести, все они обступали демона, и все они убивали его самым жестоким образом. То глаза выцарапают, то руки оторвут, то отрежут ему суставы на ногах, а то и просто вырвут все внутренности, включая сердце. Но порой Доктор сам себя убивал, правда, несознательно, не по своей воле. Вырывал монтировкой лучевые кости и ребра, засовывал руки в мясорубку, превращая свои пальцы в фарш, закалывал себя ножом…
В конце концов, ему это надоело. Собравшись вновь с силами, он стал выкарабкиваться из кошмарной западни, из сонной ловушки в реальный мир. С каждым новым сном он становился все злее и злее, в груди его рождался уже не холодный расчет чужой смерти, а тупая животная ярость, жаждущая лишь крови и криков.
— Я найду ее… — рычал он, разрушая новый миф. — У нее еще одна смерть… А меня еще не заключили в цепи. Я найду и уничтожу эту кошку, прежде чем она станет причиной моего нового заточения в Тартар! Даже если это займет месяцы или годы… Плевать уже на моих братьев, плевать на власть — пока жива она, мне надо заботиться о своей шкуре, а не о своей репутации! Я уничтожу ее!!! Уничтожу!!!
Жизнь — бесконечна, а смерть — лишь переход; жизнь и смерть неразрывны, исчезнет одно — и мир погрузится в небытие.
Комментарий к Глава 42. Колодки Сорян, что опять задержала, однако мне нужно было набраться вдохновения именно для этой части. Я его долго искала, искала буквально самые мерзотные вещи… И нашла.
“Пила 3D”, игра “Neverending Nightmares”, а также канал на YouTube “Страшилки от Дядюшки” вместе с соответствующим разделом видео (именно со страшилками) помогли мне воспроизвести ту обстановку, какую вы наблюдали в главе.