Страница 132 из 185
И я теперь вынуждена сидеть и теряться в догадках, что же именно мне хочет показать енот в шляпе. Может, какую-нибудь статую, сделанную на заказ из дорогого цельного материала? Нет, бред, хоть и красиво и зрелищно. Тогда колье или кулон? Тоже не подходит. Тогда бы он меня не держал у себя дома, не запирал бы двери и не ставил бы на окно сетку против насекомых, которую трудно снять, когда уходил. Тем более у меня ведь уже есть кулон с цифрой 3, украшенной сапфирами. Тогда, может, какое-нибудь особенное явление? Ну… Может быть. Тогда какое именно? Природное? Техническое? Не знаю…
24.09.09. Хэппи-Долл, 20:25
Наконец-то Шифти пришел. Он мне сказал, что теперь мы можем идти. Только вот… Он сказал, что мне нужно завязать глаза, чтобы я не подглядывала. Ну и, может, не видела дороги, по которой мы куда-то поедем (хотя он этого не говорил, это уже я так додумала за него). Что ж, раз он так хочет — пусть делает, что желает. Все равно мне от него не уйти так просто — не отпускает. Любовь — такая штука, от которой вообще невозможно убежать, к тому же она порой преподносит всякие сюрпризы влюбленным… Чаще всего самые неожиданные. Что ж, посмотрим, что мне приготовил Ворюга (виден не очень аккуратный росчерк — Шифти в этот момент завязал Кэтти-Блэк глаза, не дав ей дописать)
25.09.09. Хэппи-Долл, 12:00
Оказалось, что мой енотик просто повел меня на особый ночной сеанс кинотеатра под открытым небом. В какой-то старый летний кинотеатр, который уже никто не посещал давно. Как он сказал, этот сеанс был только для нас двоих. Он специально сделал это для меня, немного «помурыжив» с персоналом и, заплатив им, заставив их дать нам возможность посмотреть целую серию избранных самим Шифти фильмов. А вот угощения давали бесплатно… Не удивительно, тут определенно постарался пистолет Ворюги. На мой вопрос, почему именно кино, енот ответил мне, что ведь я сама его просила пойти туда, ведь я, как говорила в тот злосчастный день, не была в кино с двенадцати лет.
И для меня тогда вдруг все переменилось… Я тогда была так удивлена подобным сюрпризом, что… Господи, даже сейчас я не могу найти нужных слов, чтобы описать это. Просто не могу найти их. Как будто меня лишили дара красноречия и каллиграфии, словно на свете еще не придумали подходящего эпитета… Комично. Хотя, может быть, оно и не нужно — описывать то, что я чувствовала.
Да и вообще в последнее время я начинаю чувствовать и бесполезность этого дневника. Не могу объяснить сразу, почему, но… Просто чувствую, что больше я сюда вряд ли что-нибудь напишу стоящее. Дельное. Кому эти записи будут потом нужны? Только мне. Но я не хочу держать при себе больше эту вещь — в ней есть записи слишком мрачных дней, вызывающие плохие воспоминания вкупе с негативными эмоциями и мыслями… А мне это просто надоело. Я хочу жить счастливо с любимым мне существом. Хочу спокойной и размеренной жизни. Я уже не мечтаю об одиночестве, ибо я чувствую себя плохо, когда я одна.
Решено. Эта запись — последняя в дневнике. Больше я сюда ничего не буду писать. Никогда. Может быть, на следующий день я сожгу этот дневник… Хотя куда я так спешу? В общем, посмотрим. Прости меня, мой дорогой дневник. Ты был мне хорошим спутником жизни. Отличным слушателем. Но теперь я больше не вижу в тебе никакой надобности. Прощай…
====== Глава 33. Предложение ======
Доктор сидел под дверью медицинского кабинета главного врача и выжидал. Он стоял так почти весь день. На Каддлса, Тузи и Лампи он, конечно, рассчитывал… Правда, Тузи как-то смог выйти из-под контроля «Доминэра», так что надежда теперь возлагалась только на дурака-лося и спортивного кролика. Но демону были нужны еще рабы. Для еще одного очень нужного дела. Почти неотложного.
Он ждал Сниффлса и Гигглс. Эти-то ему точно могли ему помочь. О, за следующий день после ввода «Доминэра» в подопытных жильцов у Доктора созрел просто отличный план заставить кошку либо уехать, либо погибнуть навсегда. Осталось только дождаться нужных исполнителей, ввести им в кровь «Доминэр» — и все, они как солдаты ринутся хоть в Ад, лишь бы достать то, что требовалось демону физической смерти.
Он просидел в состоянии статуэтки почти целые сутки. Но вскоре его ожидание вознаградилось. Из кабинета вышли сразу и Ботаник, и Смешинка. Редкостная удача для Доктора. Он решил не медлить ни секунды. И так уже слишком много времени потерял, пытаясь снять ошейник и разобраться, как именно этот предмет неволи сказывается на нем и его образе мыслей. Сейчас было не до этого.
Дождавшись, когда муравьед и бурундучиха поравняются со статуэткой, Доктор сверкнул глазами. Сразу же главврач и медсестра почувствовали головную боль и морок. Они оба пошатнулись и бессильно повалились на пол. Сниффлс даже умудрился приложиться лбом о стену и заработать этим себе приличной величины шишку.
— Наконец-то, — прошептал демон, с трудом превратившись в самого себя. — В больнице никого нет, кроме этих двух олухов… Ну, голубчики мои. Послужите мне.
Миг — и в чешуйчатых когтистых лапах Доктора оказались два шприца с черной жидкостью. Еще один миг — и тонкие иглы вонзились в сонные артерии уснувшего персонала. Демон полностью ввел жидкости в кровь своим жертвам, встал и стал напряженно смотреть на них.
Сначала, как и в прошлый раз, ничего не произошло. Потом тела дернулись. Дикий крик разнесся по больнице, но никто уже не слышал ничего. Затем Ботаник и Смешинка обмякли, с минуту пролежали неподвижно, и только после этого, когда вещество прошло оба круга кровообращения, из уст послышалась фраза:
— Приказывай, повелитель. Мы — твои рабы.
— Ваша задача, — тихо и размеренно проговорил Доктор. — Достать для меня следующих существ: Лифти, Шифти, Тузи, Флиппи, Сплендида и Рассела. Живыми. И доставить их ко мне.
— Будет выполнено, повелитель.
Демон улыбнулся, пристально посмотрел на своих новых рабов, сверкнул глазами, после чего обратился в статуэтку и спрятался за углом. Вовремя — Сниффлс и Гигглс очнулись. Он схватились за головы, со стоном встали с пола и изумленно посмотрели друг на друга, словно пытаясь в лицах друг друга увидеть ответ на свой вопрос.
— Гигглс, ты не знаешь, почему я потерял сознание? — спросил муравьед.
— Нет… — помотала головой бурундучиха. — Я сама вырубилась вместе с тобой.
— Хм, должно быть, переутомление, — ученый поправил очки. — А это значит, что уже пора спать. Спокойной ночи, Гигглс.
— Ага, спокойной, Сниффи, — медсестра сняла свой халат, повесила его на крючок и ушла к себе домой, потягиваясь и борясь со сном.
Когда оба ушли, статуэтка вновь превратилась в демона. Доктор смотрел вслед уходившему персоналу и широко улыбался. Он уже не обращал внимания на давление ошейника — ему было сейчас на него плевать. Он достал нужных исполнителей. Так что мог теперь сделать ему этот кусок серебра?
— Готовься, шельма, — прошептал он. — Скоро ты узнаешь, что и я могу больно кусаться…
Кэтти-Блэк сидела в своем номере и с грустью смотрела на свой дневник. Уже четыре дня назад как она дала себе клятву больше туда ничего не писать. Ведь у нее появился более надежный слушатель и накопитель ее душевных «терзаний» — енот в шляпе Шифти. Он всегда был готов посидеть рядом с ней, послушать все, о чем кошка думает, понять ее, в нужном случае утешить и взбодрить нежным поцелуем. Сказать что-нибудь приятное на ушко, потом обнять, прижать к себе и начать чесать за ушком, что обычно вызывало у Кэтти состояние экстаза.
Дневник был больше не нужен. Последнее слово «Прощай…» явно об этом свидетельствовало. На последней странице потом еще появилась зарисовка розы… Но это было столь символично, что и необязательно было это рисовать. Однако девушка все никак не могла свыкнуться с мыслью, что теперь она навсегда бросает то дело, которому она всегда по возможности уделяла час, другой, третий, едва завидев что-то интересное, или же когда она была одна, наедине со своими мыслями. Она ведь вела дневники с девяти лет, когда Кэтти-Уайт уехала на свои первые «гастроли» со своей черной магией, а Элис и Луис сбежали из дома в другой город для большей наживы, украв для этого деньги у матери Кэтти-Блэк.