Страница 106 из 185
— Боже мой, как я хочу домой! — сквозь рев крикнула она, совершенно не заботясь о том, что ее может услышать Флиппи. — Хочу обратно в Хэппи-Биг-Таун! Обратно в свою скромную квартирку! Забиться там, закрыться ото всех, чтобы никого не любить!!! Чтобы просто жить!!! Я так устала от этого кошмара… От убийств… От смертей… От всего…
Она опустила голову. Все. Энергия кончилась. Полностью. А вот когти ее продолжали царапать ее тело, оставляя на коже тонкие красные следы, из которых текла кровь. Тут девушка как-то странно посмотрела на свое «оружие». «А почему, собственно, я не могу покончить с этим? — решила она. — Может быть, убив себя остальные пять раз, я наконец-то избавлюсь от всего этого ужаса? Да. Так будет определенно лучше!». Она уже приготовилась было вскрыть себе вены, как вдруг ее взгляд остановился на двух васильково-голубых точках, бывших ей до боли знакомыми.
Эти две точки сначала просто неподвижно висели в воздухе, а потом начали медленно приближаться к обезумевшей от страха кошке. При этом Кэтти-Блэк заприметила одну странную деталь — точки смотрели в буквальном смысле на нее так, словно в чем-то корили ее и винили. Но точно не в убийстве Шифти, девушка чувствовала это. Они укоряли ее в чем-то другом. Возможно, они очень неодобрительно относились к ее решению самоубийства. Словно в подтверждение своей теории в голове измученной жертвы послышался тихий старушечий голосок:
— Душечка, почто ты калечишь себя? На кой ты решилась порешиться? Ты ж токмо хуже себе сделаешь. Просто не боись, прими все как есть.
— Но… — промямлила Кэтти, забывшись, что никого рядом нет. — Но я ведь убила Шифти. Умышленно…
— Не, душечка. То была не ты. Вернее не твоя истинная сущность. Не вини себя. Ты была напугана, а потому защищалась, как умела. Ведь твой любимый тож убил тебя не нарочно, он хотел помочь тебе.
— Что ты мне предлагаешь? Ведь если я выйду к Флиппи — это тоже будет равно самоубийству!
— А кто тебе сказал, что ты должна открыться этому маньяку? Я, что ль? Не, ты, кажись, кой-чего напутала. Я сказала лишь, что ты должна просто принять все как есть. Скоро все пройдет, скоро снова все будет хорошо. Просто не боись ничего. Не нужно себя грузить грустным и печальным.
И точки исчезли, вспыхнув яркой искрой оголенного проводка. Вместе с ними исчез и голосок Смерти. Кэтти-Блэк осталась сидеть. Голова у нее была пустая, мысли, до того бывшие депрессивными, куда-то улетели. Оставили ее одну на одну с тем, что творилось вокруг. Кошка осмотрелась. Она увидела недалеко от себя лужу крови, некогда принадлежавшую Расселу, который тоже здесь прятался. Неподалеку лежала рука с крюком, отрезанная, вероятно, от остального туловища. На крюке был небольшой кортик. Именной. Позолоченный и немного поцарапанный. «Должно быть, — подумала девушка. — Перед смертью этот симпатичный выдра дрался с Берсерком…». Она вздохнула и оперлась снова о свои колени.
Теперь она не чувствовала себя так тяжело. К ней наконец-то пришла свобода. Душевная свобода. Вся грусть, вся депрессия и прочие негативные эмоции, тяготившие ее всю ее жизнь, начиная с первого класса школы, и нараставшие по мере взросления, теперь ушли, оставив место лишь какому-то блаженству покоя. Сама кошка как-то была странно и приятно удивлена своей нынешней свободе души. Она больше не чувствовала себя ужасно, несмотря на нынешнюю обстановку и на свои последние действия. Она вновь вспомнила свои смерти, но теперь уже как-то, что просто было немного неприятно, но потом прошло, уступая месту чему-нибудь действительно приятному.
— Смерть права, — прошептала она. — Нельзя постоянно думать о плохом. В конце концов, я же давно отказалась от эмовской субкультуры. Так почему я все время возвращаюсь к их мировоззрению? К тому же раз уж тут все жители все равно возродятся… То лучше просто принять все как есть.
— Пора не пора — выходи со двора! — услышала она тут хриплый голос, приближавшийся к каморке для швабр.
Сразу после этого медведь-ветеран начал ломать дверь. Кэтти-Блэк струхнула, встала и уже приготовилась защищаться, но сразу же вспомнила, что все равно ей не противостоять Берсерку. К тому же она увидела, как оголенная проводка вновь блеснула двумя васильково-голубыми точками, словно напоминая о недавнем разговоре. Это немного успокоило кошку, но коленки у нее все равно дрожали. В конце концов, она просто прижалась к двум ящикам и скрылась за ними.
Дверь с грохотом слетела с петель. Ветеран вошел внутрь и глубоко вдохнул, словно хищник или змея, отыскавший свою жертву и теперь наслаждающийся ее страхом. Вся куртка и лицо медведя были в крови, отчего казалось, что натуральный его цвет не светло-зеленый, а бордово-красный. В правой руке он все так же сжимал клинок.
— Я знаю, что ты здесь, — проговорил он, прямо глядя туда, где спряталась его вожделенная цель. — Не нужно снова играть. Или же ты хочешь вновь попытаться использовать свои никчемные коготки? Ха, глупое животное. Все вы, кошки, одинаковые. Что Тигриный Генерал, что ты. И почему время не учит вас ничему? Все время идете в атаку и используете свои когти…
— Я никогда не использую свое естественное оружие, — сказала Кэтти-Блэк, выходя из укрытия.
— О, неужели? — с ноткой ирония переспросил Берсерк. — Тогда кто убил Шифти?
— Я.
— Так в чем дело? Значит, все-таки используешь.
— Это было совершено в порыве аффекта и ярости, — спокойно возразила жертва, без боязни приближаясь к своему убийце. — Я себя не контролировала.
— Пф, так я тебе и поверил. Ладно, что-то я с тобой совсем заболтался.
— Убьешь меня прямо здесь?
— О нет, дорогая моя, — Флиппи взял Кэтти за подбородок и грубо потянул на себя, дыша ей прямо в лицо. — Тебе я приготовил кое-что интересное. В конце концов, мне никогда не удавалось поймать представителя кошачьих. И я не хочу просто так взять и лишить себя удовольствия вдоволь наиграться!
С этими словами Прапор крепче сжал свои пальцы на нижней челюсти своей жертвы, после чего резким движением ударил ее по голове рукояткой своего клинка. От сильного удара глаза девушки закатились, послышался тихий стон, и она обмякла, потеряв сознание. Из ушибленного места потекла кровь. Медведь, улыбнувшись, начал рассматривать свою жертву. Ему уже никто не мог помешать делать то, что он хотел, так что он был волен совершать любые поступки.
Кэтти-Блэк была действительно образцом природной красоты. Тело имело хоть и не идеальные формы, но все-таки достаточно красивые очертания. Плоский живот, небольшая грудь, скрытая под белым «жабо», узкие плечики… Тонкие ножки, такие же ручки. Лицо, спокойное, умиротворенное и прекрасное. Такая женская фигура могла привлечь любого мужчину в сексуальном плане. Но Флиппи не был извращенцем. Он жаждал на данный момент, когда жертва проснется, услышать от нее стоны, дикие крики, полные боли и отчаяния, мольбы сначала о пощаде, а потом уже о смерти. «О, как же давно я не пытал кого-либо, — подумал он. — Что ж, будем вспоминать. Как там Мол обычно делает? Ах да, прежде всего — место, где никто не услышит крики. И абсолютное здоровье подопечного, — он критически осмотрел раны и царапины на теле Кэтти-Блэк. – Да, милая моя, ты себя слишком попортила, будет долговато затягивать… Хотя есть у меня одно средство, спасибо моей покойной матушке».
Кровожадно ухмыльнувшись, Флиппи перебросил тело кошки через плечо, словно мешок картошки, и пошел в школьный подвал — самое лучшее место пыток во всем Хэппи-Долле. Даже лучше, чем подвал Крота.
====== Глава 27. Пятая смерть, или Подвал пыток ======
Голова у Кэтти-Блэк раскалывалась. Казалось, еще чуть-чуть — и она просто расползется по всем своим черепным швам, и из отверстий потечет мозг вкупе с кровью. Мыслей не было никаких, серое вещество лишь подкидывало несчастной хозяйке всякие бредни и галлюцинации. Девушке постоянно виделась кровь. Алая, темно-бордовая… Вишневая. Больше всего именно этого цвета. И почему-то вкус был тоже вишневым. Чуть позже кошка поняла, что это не кровь, а просто тот самый сок ягоды, непонятно откуда взявшийся в ее подсознании и вновь ощущавшийся на языке. «Почему? — подумала Кэтти, оставаясь в полусознании. — Почему опять эта вишня? Где я вообще? И отчего у меня так болит спина? Почему у меня руки разведены далеко за спину и чем-то привязаны к непонятной мне опоре..?».