Страница 47 из 72
— Нет. Я просто хочу понять, что тобою движет на самом деле… — чуть всхлипывая, но удивительно спокойно сказала та, разглядывая лицо мужчины. — Не может быть, чтобы ты банально хотел секса с девушкой. Иначе не было бы всей этой жестокости ко мне…
— А тебе-то откуда знать? Ты что, психолог?
Василеску не ответила. Она просто пристально смотрела на своего похитителя, вглядываясь в его лицо. Смотрела на каждый его шрам. Ей хотелось узнать, чем же он себя так калечил. И нарочно ли он это делал с собой, или же это просто были ранки от неопытности владения своей силой. Привстав с раскладушки, она подошла к сидящему мужчине совсем близко и стала пристально смотреть ему в глаза — голубоватые с золотистым центром. Для нее они были по-своему прекрасны… Вот только они явно что-то скрывали. Что-то во взгляде Карла выдавало его скрытую боль, скрытые эмоции, которые он подавлял долгое время.
Гейзенберг же несколько удивился такому шагу со стороны своей пленницы. Обычно она от него пыталась убежать, пыталась вломить ему в челюсть или пыталась пристрелить его. Но вот теперь она стояла совсем близко от него, смотря ему в глаза. Словно что-то ища. Мужчина чуть поерзал на стуле и приготовился к тому, что девушка его атакует как-нибудь внезапно. Он чуть-чуть двинул пальцем свободной от сигары руки, поднимая слегка над землей металлические обломки, разбросанные по всей хижине. На всякий случай.
Однако Джаелл сидела и не дергалась. Лишь иногда, когда слез на глазах становилось слишком много, она вытирала их рукавом и всхлипывала. Больше было похоже, что она не плакала, а просто подвергалась какой-то аллергии. Гейзенберг смотрел в ее карие глаза и видел какую-то странную глубину… Он видел не только ее глаза, он как будто на краткий момент увидел перед собой Кантек, их бывшую властительницу ликанов…
— Ты говорил в начале про Матерь Миранду… — тихо сказала девушка, садясь на свободный стул. — Что она на тебе провела некий эксперимент, перед этим похитив.
— Нгх… Нашла, что вспомнить. — пробухтел Карл, затягиваясь сильнее кубинским табаком. — Ну похитила она меня, ну ввела меня этого гребаного паразита Кадоу. Так она сделала это со всеми жителями в деревне. И с Димитреску, и Беневиенто, и с Моро. Только вот разница в том, что…
— Ты не разделяешь точку зрения Матери Миранды. И ты на нее злишься. Ты хочешь ей отомстить… Я ведь права?
— Ну и что с того, что я хочу отомстить этой крылатой суке? Да и тем более — боже мой, какое открытие ты совершила! — последнее предложение было сказано мужчиной с очень большой долей сарказма. — И как ты только догадалась о таком! Хех, да, я сказал тебе о том, что Матерь Миранда сделала из меня того, кем я сейчас являюсь. Превратила во фрика. Но к тебе это какое имеет отношение? Ты всего лишь моя игрушка, и я с тобой делаю все, что захочу.
Девушка вздохнула. Она уже поняла, что ее пение как-то помогает ей… Проникнуть к людям глубже в сознание. Она решила хотя бы посмотреть, что движет Карлом. Нет, она не собиралась ему помогать. Василеску была противна сама мысль о том, чтобы после стольких унижений протягивать этому извращенцу руку помощи. Ей просто стало любопытно, что же он скрывает ото всех. И каковы его истинные мотивы поступать с ней так. Она положила свои руки к нему на щеки и начала тихо петь:
La la lu, La la lu!
Oh, my little star sweeper,
I’ll sweep the stardust for you…
Карл сначала не понял, что происходит. Он был крайней удивлен, что его жертва сама к нему приблизилась, да еще и положила свои ладони на его лицо, словно желая дать ему свой кроткий поцелуй. Но когда он услышал песню, он сразу догадался, к чему это идет. И махнув свободной рукой, попытался было заткнуть ее, немного придушить, чтобы ее голос затих. Однако он с удивлением обнаружил, что металлические предметы как-то уж очень слабо летают по помещению, как будто они его не слушаются.
— Слышь, ведьма, завали-ка свое ебло! — рыкнул Карл, глядя в лицо девушке. — Опять меня решила погрузить в транс?
Он дернул рукой, пытаясь зажать пленнице рот, но та лишь увернулась и совсем приблизилась лицом к его лику, глядя ему прямо в глаза. Ее дыхание обдавало губы мужчины, и тот почувствовал себя крайне неуютно. Впервые за столько времени он почувствовал себя слабым, как… Как когда-то очень давно, еще будучи ребенком. Он закрыл глаза и попытался было закрыть свои уши, но голос Джаелл уже звучал у него в голове.
La la lu, La la lu!
Little soft fluffy sleeper,
Here comes a pink cloud for you…
Разум Карла потихоньку начал уходить вглубь. В какой-то момент мужчина почувствовал странную легкость, и, открыв глаза, он увидел перед собой словно какой-то экран, откуда транслировался вид от его лица. Он видел крупным планом лицо Джаелл, все в слезах, но в то же время очень спокойное, будто знающее, что надо делать. Немец протянул руку вперед, но тут же осознал, что он летит куда-то вниз, и «экран» стал от него стремительно отдаляться. И лишь голос он слышал в данный момент, женский, мелодичный…
La la lu, La la lu!
Little wandering angel,
Fold up your wings for tonight…
Вокруг начали проявляться какие-то неясные очертания старой части деревни. В особенности его дома. Он видел, как вокруг образовывались дома соседей, а также излюбленная площадка, где он раньше любил из металлолома своими руками конструировать животных, либо другие игрушки. Вот и люди появлялись тут и там, а сам он словно уменьшался, превращаясь в мальчишку с дыркой в зубах в районе правого верхнего клыка.
La la lu, La la lu!
And may love be your keeper,
La la lu, La la lu, La la lu…
Тут он увидел дом Матери Миранды. И он начал вспоминать тот злополучный день…
— Да, сынок, я обещала. — женщина с крыльями, доставая шприц, наклонилась к юному Гейзенбергу. — Я просто хочу подарить тебе новую, лучшую семью. А о твоей матери я позабочусь. Я сделаю все возможное, чтобы она не мучилась.
После введения лекарства мальчишка полностью поник в руках у оборотней, и лишь на секунду он увидел среди чудовищ свою мать. Та стояла и как-то безразлично смотрела на своего сына, будто бы он был ей чужим человеком. На ее лице отсутствовали вообще любые эмоции. Как будто… Она умерла духовно. Карл протянул к ней свою ослабевшую руку и что-то пробормотал, но та даже не обратила на это внимания. И мальчик полностью отключился.
Однако, когда он вновь открыл глаза, он обнаружил себя на столе. Он чувствовал боль в голове и боль в груди… Все болело. И казалось, будто в его теле что-то живое пряталось и развивались. Это что-то было большое. От этого мальчику хотелось блевать, и он, резко поднявшись, прижал руку ко рту. Но тут чья-то рука протянула ему горшок, куда он немедленно справил свой рвотный позыв. В нем все крутилось, все сжималось, да еще и эта ерунда, которая как-то неуютно в нем расположилась и даже шевелилась…
— Все хорошо, Карл. — услышал он знакомый женский голос. — Это нормальная реакция после операции. Я бы даже сказала, что ты крепче всех держишься.
Мальчик поднял голову и увидел перед собой Матерь Миранду. Та сняла маску и смотрела на юнца вроде бы добрым и понимающим взглядом, как у местной деревенской целительницы… Вот только он прочел в этом взгляде также холод и равнодушие. Он понимал разницу между дежурной дружелюбностью и искренностью. Внутри у юного Карла все вскипело, он отставил горшок, встал со стола и закричал:
— Вы! Вы обещали спасти мою мать! — он ткнул пальцем в грудь женщины. — Вы говорили, что сделаете все возможное, чтобы она не мучилась! Почему Вы меня похитили?! Что я Вам сделал?!
— Мальчик мой… — Матерь Миранда говорила спокойно. — Это важно для твоего здоровья. Ты мог заразиться тем же самым. Ты мог бы и не выжить потом… А насчет матери… Она ждет тебя.
— Г… Где? — Гейзенберг побежал к выходу и стал искать свою маму. — Мама! Мама! Где ты?! Отзовись! Мам…?
Тут он увидел перед собой огромное чудовище, больше него в два раза. Оно стояло на четвереньках и рычало, вот-вот готовое напасть на незадачливого юношу. От этого монстра исходило отвратное дыхание, которое вызывало новые приступы рвоты. Мальчик аж замер от такой картины. По сравнению с этим ликаном те, что его схватили и доставили на стол были еще миловидными зверями. Он начал отступать назад, пытаясь найти пути к отступлению, но монстр нарочно заводил его в угол.