Страница 45 из 72
Не жди, не жди,
Приходи скорей
К дубу, где мертвец
Звал на бунт людей.
Странный наш мир, и нам так странно здесь порой.
Под дубом в полночь встретимся с тобой.
Позади Джаелл появилась Матерь Миранда и другие Лорды, которые смотрели на Карла странным взглядом. Он почувствовал, как хочет крикнуть своим «братьям и сестрам» что-то вроде призыва сражаться против Миранды. Но его голос застыл в глотке, он лишь размахивал руками. Он ощущал, что что-то говорит, но он себя попросту не слышал. Вроде бы он говорил: «Димитреску! Моро! Беневиенто! Вы должны мне помочь! Миранда нас просто использует!».
Но те лишь ухмыльнулись, и петля вокруг шеи Карла затянулась сильнее. Тот начал терять нить реальности даже в таком мороке. Но… Он за спиной почувствовал толпу. Которая была вооружена всяким хламом, типа мечей, вил, а также ружей и пистолетов. Они стояли позади висельника, глядя на своих господ с ненавистью и жаждой отомстить за «все хорошее», чего они натерпелись.
Не жди, не жди.
Поскорей иди
К дубу, люди там
Кричали: «Победим!».
Странный наш мир, и нам так странно здесь порой.
Под дубом в полночь встретимся с тобой.
Джаелл появилась рядом с Гейзенбергом. Петля вокруг ее шеи точно так же затянулась, но голос почему-то продолжал быть чистым, не затуманенным. Он уже звучал у него в голове, обволакивая мозг и заглушая посторонние звуки, будь то пение птиц в мороке или крик ворон где-то в реальности. Мужчина смотрел на девушку и чувствовал от нее какую-то странную энергию…
Василеску сама вдруг почувствовала морок. Песня заставляла ее делать не самые обдуманные поступки, она не до конца осознавала, что с ней происходит. Да, она пела, чтобы отвлечь мучителя от очередного изнасилования, но вот она уже видела перед собой не извращенца с одной лишь похотью, но измученного жизнью мужчину, который стал таким далеко не по своей воле. И ей вдруг захотелось ему… Помочь?
Не жди, не жди,
Дуб тебя ждет там.
Ты сплети петлю,
Дай молчать устам.
Странный наш мир, и нам так странно здесь порой.
Под дубом в полночь встретимся с тобой.
Ноты немного повысились, становясь более эмоциональными. Из глаз Джаелл потекли слезы, а она взяла Карла за шею и начала слегка давить на сонные артерии, вызывая асфиксию. «Ты вызывал у меня подобное — теперь моя очередь» — думала она, глядя на то, как лицо немца изменяется с каждой секундой. Сначала он рычал и сопротивлялся, но потом он стих и даже принялся глубоко и горячо дышать. Его тело чуть дернулось… А руки его схватили девушку за петлю и за талию, прижимая к себе и давая ей почувствовать нарастающую эрекцию.
Гейзенберг рычал. Он чувствовал слишком странное, чтобы объяснить, что это именно такое. Песня слишком сильно погрузила его в транс… Да и, по его наблюдениям, его пленница тоже попала под свои же чары. Иначе как объяснить, что она сама идет к нему в руки и начинает с ним те же сексуальные игры, что он с ней проводил в первые дни заточения?
Не жди, не жди,
К дубу приходи.
Где та «милая»
На петле висит.
Странный наш мир, и нам так странно здесь порой.
Под дубом в полночь встретимся с тобой.
Теперь они уже оба были висельниками. Василеску висела на петле из цепи, а Гейзенберг — в пеньковой веревке. Они оба испытывали недостаток кислорода, но они и не умирали. Они были на пике своих ощущений. Карл чувствовал, как девушка его ласкает, одаривая уже каким-то образом оголенное тело поцелуями, такими горячими, даже жгучими. «Черт… Сучка… — думал он, пытаясь продеть пальцы под веревку. — Она самая настоящая ведьма… Вот точно дочь этой Кантек… Только ее дар еще сильнее!». Он рычал словно голодный зверь, как бы намекая «игрушке», что она должна сделать дальше.
Джаелл не понимала ничего. Она все так же видела в висельнике не Карла. Не своего мучителя. А только какого-то мужчину, который кричал ей: «Милая, беги!». Она была бы и рада убежать, да только вот она понимала, что если она это сделает, то бросит его один на один с судьбой, с системой, против которой он сражался. Она не могла так поступить. Ей хотелось дать висельнику хоть сколько-нибудь любви и ощущения того, что он не один. Она чувствовала, что этот мужчина еще жив, и что он не до конца потерял сознание. Впрочем, она сама была в таком же положении…
— Я сделаю все, чтобы ты не был одинок… — сказала она тихо, опускаясь в поцелуях ниже и ниже, иногда кусая кожу. — Ты не будешь один. Ты сможешь… Им противостоять.
И она положила руку на пах поверх брюк Карла, глядя ему в глаза туманным взглядом. Тот прикусил губу и удовлетворенно прорычал, словно довольный кот. Он и сам уже не видел перед собой Джаелл, а лишь какую-то случайную красавицу, девушку-брюнетку с идеальными чертами лица. Да и характером она была намного лучше, чем его пленница. А руки… Какие у нее были руки…
Не жди, не жди.
Путь тебя ведет
К дубу, где в петле
Убийца мертвый ждет.
Странный наш мир, и нам так странно здесь порой.
Под дубом в полночь встретимся с тобой.
«Убийца» дернулся в петле из пеньковой веревки, желая схватить свою «милую» и упасть на траву, однако та лишь сильнее затянулась вокруг шеи и даже подтянула вверх, заставляя его чуть ли не на цыпочки вставать. «Твою мать… — подумал он, ощущая прилив приятных ощущений. — Меня повесят… Ну хоть смогу насладиться сексом перед своей смертью…».
Рука девушки расстегнула ширинку и приспустила штаны, оголяя член Карла. Нежные пальцы аккуратно погладили головку, то нажимая, то отпуская. Затем ладонь обхватила ствол и начала… Специфически массировать его, проводя туда-сюда и иногда сдавливая «дружка» — начался полноценный эротический массаж. Мужчина почувствовал сильное напряжение и прилив крови туда, отчего его мозг совсем «улетел», погружаясь в сильнейшую эйфорию.
— Да что ж ты нежничаешь, сука! — прохрипел он, глядя на фигуру девушки в его же рубашке. — Сильнее, давай! Сделай это уже! Что ты со мной как писаной торбой, ты же знаешь, что я все вынесу! А-а-а-а-а, блядь!
Похоже, что она его услышала, потому что он почувствовал другое тепло, чуть влажное и скользящее. Пока еще просто это тепло проводило по поверхности члена, видимо, поза была все же не самая удобная. Но тут он почувствовал, как его снимают с ветки дуба, при этом все еще затягивая петлю, укладывают на мягкую траву и прижимают его руки к земле, чтобы он не смог сопротивляться.
Не жди, не жди,
К дубу приходи.
Где мертвец кричал:
— Милая, беги!
Странный наш мир, и нам так странно здесь порой.
Под дубом в полночь встретимся с тобой.
«Милая», ставшая уже почти совсем расплывчатым очертанием, уткнулась носом в его шею, обдавая горячим дыханием. Сама она все еще терлась половыми губами о его член, как бы дразня его и подготавливая его чувства к высочайшему пику.
— Хватит, блядь, издеваться надо мной! — чуть не крикнул Гейзенберг, чуть дернувшись. — Давай! Трахни меня! Иначе я тебя заставлю!
Ни слова не говоря, «милая» чуть подняла бедра — и мужчина наконец-то почувствовал долгожданное тепло вокруг его достоинства. Оно медленно поглощало его, пока они полностью не «слились». Ученый начал двигать бедрами, желая все же перехватить инициативу в свои руки и как-то доминировать в ситуации, несмотря на асфиксию. Его ощущения были на пределе, кожа чувствовала слишком многое, все вокруг его обжигало — но ему было плевать.
Джаелл же смотрела на «мертвеца» и продолжала сама подниматься и опускаться, чувствуя тоже тепло внутри себя. Впервые за всю свою жизнь она хотела этого секса. И впервые она видела перед собой не быдло-мужлана, который пытается ее «воспитать», и не того извращенца, который ее похитил. Она видела… Ну, очертания были расплывчатыми, словно она сама еще не знала, какой у нее идеал. Но точно он был бы сильным и мускулистым, как Карл… Только вот без этой мании ее насиловать, а скорее с установкой, что все равны.