Страница 15 из 65
Настал шестой день моей персональной Атлантиды, и я отнёс отцу своей атлантки обещанный кувшин. Конечно же, не такой, какой разбил я, но я, правда, очень старался. Изо всех своих сил.
Старик обсмотрел плод моих стараний и так, и эдак; перевернул его вверх дном и даже потряс в своих руках.
– Добро. – Молвил он, и для меня его слова были, точно бальзам на душу – более того, меня ещё и пригласили в их дом на трапезу; какое счастье!
Так я узнал, что красотку мою зовут Румелия, и помимо неё, в их семействе ещё пять братьев и сестёр. Все как на подбор статные, хорошо слаженные; трудолюбивые и почтительные к старшим.
Уже в доме Архонта меня поставили в известность, что у них в ближайший выходной запланированы игры наподобие наших олимпийских.
– А потому подготовься, как следует, ибо ты тоже участвуешь. – Отсёк, точно топором, атлант.
– Я??? – Ваш Шмыгль побелел, как полотно. – Да вы что!!!
– Разве я ещё к кому-то сейчас обращаюсь? – Насупил, сдвинул брови Архонт.
– А что нужно делать-то?
– Снимать штаны, и бегать! – Крикнуло мне в ухо Маленькое Зло.
– Бегать. – Повторил Архонт (он не слышал верещания моего зверька, ибо его мог понимать только я).
– Марафон?
– Который Марафон? – Переспросил Архонт; похоже, у них он означал нечто другое, нежели у нас.
– Я вынужден отказаться, поскольку у меня кое-какие проблемы со здоровьем… Не готов я. Плоскостопие у меня.
– Чего там у тебя? – Глаза Архонта по-доброму засмеялись, хотя в остальном он вида не подал.
– А ещё резидуальная энцефалопатия, вегетососудистая дистония, ангиопатия, сложный миопический астигматизм обоих глаз; я на учёте у невропатолога… – Начал мямлить я, но меня быстро перебили.
– Ты мне тут не рассказывай небылиц… – Атлант сделал вид, что сердится. – Пойдёшь к лекарю, он исцелит. – Добавил он, поглаживая свою бороду.
Делать нечего, и я отправился к местному знахарю. Ну, хоть не один, и то ладно – Румелия составила мне компанию.
Знахарь же повелел собрать каких-то травок – и, судя по кивку атлантки, они поняли друг друга с полуслова… В отличие от меня.
– Пойдёте туда-то, нарвёте и бегом назад; одна нога здесь – другая там. Заварю свеженького снадобья, и всю хворь как рукой снимет. – Повелел, напутствуя, он. А вот я в этом сильно сомневался. Хотя… В раю возможно всё, наверное.
И мы отправились с Румелией собирать травы.
– Что-то ты какой-то больной весь. – Журила она меня по дороге.
Я же молчал всю дорогу – что в ту, что в обратную сторону. Не нравилась мне затея атлантов; ох, как не нравилась.
Я с детства был прохладен к спорту. Ну, не люблю я его, и всё тут; что ж теперь поделаешь? Для меня футбол – это детский сад, где двадцать два взрослых ребёнка пинают мячик друг другу в ворота. А их фанаты, громящие отели и поджигающие покрышки, если их команда проиграла, а чужая – выиграла? Боже мой, было бы из-за чего! Это же всего лишь игра! Не понимаю этого. Дурость какая-то.
Более-менее по душе мне были настольный теннис и шахматы – и то, если уж совсем нечем заняться, если другого выбора нет. А игры с мячом, гимнастика, атлетика… Не выношу я излишние телодвижения, потому и танцы я не люблю также. Сколько себя помню, я всегда сидел и рисовал (или читал), пока все остальные коллективно играют с мячом. Меня даже в больницу носили, когда я был совсем маленький – выяснить, почему я не плачу. Ну, вот такой вот я; что ж теперь, убить меня за это?
– За кого болеть будешь? – Спросила меня Румелия, когда мы уже подошли к хижине знахаря.
– То есть?
– От нашего селения в борьбе будут участвовать мастер Архонт и я. А я ещё и в стрельбе из лука.
Я остановился, и уставился на неё глаза в глаза.
– Мне очень трудно будет сделать свой выбор, поскольку мне одинаково дороги и Архонт, и ты; надеюсь, первое место вы разделите пополам. Что же касается стрельбы из лука, то я не сомневаюсь ни в твоей силе, ни в твоей ловкости.
– Честный ответ. – Похоже, Румелия была удивлена. – Наверное, в прошлой жизни ты был грек! Свою честность и открытость ты прячешь; скрываешь за маской робости и стеснительности.
– Я немец, – Поспешил заметить я.
На завтра были намечены пробные, предварительные соревнования – среди своих. Я же, испив целебного зелья, почувствовал себя бодрее и моложе; мой тонус заметно улучшился. Однако вряд ли из меня вышел бы хороший спортсмен (в такие-то кратчайшие сроки), даже если бы я выдул целую ванну живительного снадобья. Я же не Астерикс, в конце концов, и питие моё – не друидово зелье. Так что…
Так оно и вышло: при забеге у меня начало очень сильно колоть в левом боку (селезёнка), а во рту появился неприятный привкус крови. Сердце точно спятило, ибо стучало оно теперь не в левой части моей грудной клетки, а словно в горле. Я отстал и, задыхаясь, согнулся в три погибели, будто убелённый годами и сединами человек.
– Всё; не могу больше… – Еле выговорил я самому себе.
– Фу, слабак! – Презрительно ощетинилось Маленькое Зло.
– Вот иди и бегай, если такое умное! – Рявкнул я в своей великой злобе, падая на землю от бессилия. Ненавидя и проклиная при этом лишь самого себя.