Страница 14 из 65
Глядя на осунувшееся лицо этой «дикарки», я решил разрядить обстановку:
– Зато теперь мы квиты: я профан по части набирания воды, а ты со своей борьбой явно была не к месту.
– Значит, мир?
– Выходит, так. – Ответил я, но уголки моего рта не изобразили улыбку.
Мы вернулись в селение. Каждый отправился по своим делам: я – помогать по хозяйству своему дому, а атлантка – заниматься тем же самым по отношению к своему жилищу.
Вечером наши пути пересеклись опять.
– Куда держишь путь? – Спросил я.
– Иду набирать воду; у нас большая семья. А ты?
– Владыка этого дома пристроил-таки меня к одному вашему гончару; буду учиться делать посуду. Своими руками.
И это воистину было здорово: научиться чему-то новому; собственноручно что-либо изготовить. Передо мной был гончарный круг, которым я с десятой попытки наловчился пользоваться.
Вода и глина, да моё терпение – вот и всё умение. Первый блин, разумеется, комом; зато потом… Хвалиться я не стану, но мой мастер сказал, что я далеко пойду – если буду стараться в том же духе.
– Устал? – С интересом спросила атлантка, окликнув меня, идущего по улице.
– Да как краб на галерах. – Протянул я: я действительно устал, и мои руки были, как крюки. Ноги тоже подкашивались, но это потому, что я их отсидел, и застывшая в венах кровь теперь медленно, но верно разгонялась при движении вновь.
– Завтра я иду стрелять из лука; пойдёшь? – Предложила атлантка, хитро улыбаясь своими жемчужными зубами.
– Отчего ж не пойти? Пойду! – Согласился я.
Но Маленькое Зло вымотало мне все нервы.
– Ты с какой целью здесь пребываешь?
– В смысле?
– Кто-то упорно разыскивал рай. – Напомнило мне оно. – Быстро же улетучились твои стремления. Ты целыми днями только и делаешь, что ничего, да обхаживаешь атлантку!
– А может, я его нашёл? Этот самый рай. – Взбесился я. – И что тебе до моей соседки по улице? Ревнуешь?
– Больно надо. – Пробурчало Маленькое Зло, округлив глаза (так его ещё никогда не оскорбляли). – Просто задумайся, какой смысл ты вкладываешь в слово «рай». Что оно значит для тебя на самом деле? Если слоняться целыми днями, и страдать ерундой – то это локальный рай, который можно найти и на планете Земля даже в этом твоём двадцать первом веке. Если же ты хочешь чего-то более глобального, реального, настоящего, но вместе с тем – такого, о каком повествовали Древние… Волшебного, необычного, так не похожего ни на что; неземного, я хотело сказать.
Я дал себе по лбу и поймал себя на мысли, что мой грызун – никакое не Маленькое Зло; это Маленькое Добро, или Голос Совести – вероятнее, такое прозвище было бы точнее, подошло бы ему больше.
Настал пятый день моего нахождения в Атлантиде, и сегодня атлантка пытается научить меня стрелять из самого настоящего лука.
– Вот; смотри, как надо. – Обучала меня она, своими руками направляя мои. По моему телу пробежало тепло. Мне вдруг стало так спокойно! Её уверенность передалась и мне.
Атлантка… Да какая она – атлантка? Амазонка. Зена из одноимённого телесериала конца девяностых – начала нулевых (на котором сидели многие). Смелая, храбрая, решительная и целеустремлённая. Поневоле я восхищался ей, ибо никогда такой не встречал в своей прошлой жизни. Наши бабы – какие? Уткнутся в свой айфон, да лайкают свой Инстаграм. Или семечки лузгают. Сплетни собирают, разлёгшись на мягком диване да отращивая мягкое место. Или наращивая когти (плюс нанесение крайне неприятного на запах лака, от которого болит голова), а потом не хотят прибираться. Лентяйки, эгоистки, феминистки. Твердят, что современные мужики – не мужики; что не умеют ничего, даже гвоздь забить. А – сами? Многим лучше? У них я тоже могу найти кучу подводных камней, потому-то современные женщины мне и неинтересны. Я с удовольствием смотрю западные фильмы 60-летней давности, и тащусь от Одри Хепберн и Ингрид Бергман, потому что они какие-то настоящие, что ли; им веришь. Вот и сейчас, глядя на эту юную гречанку, я проникаюсь: хозяйственная, не чурается любого труда, не выпендривается, не понтуется, не заносится (хотя поначалу мне так казалось); думаю, её отец и мать счастливы, что вырастили такую дочь. Если б я жил в её эпоху? Наверное, я боролся бы за такую женщину! Понравилась она мне (хотя я гнал от себя эти мысли, как только мог). А так, она, хоть и младше меня сейчас, а по сути, во много сотен раз старше моей прабабушки, и моя симпатия к этой особе столь же обречена, как симпатия гнома Гимли к эльфийской владычице Галадриэль, которой ого-го, сколько лет (столько не живут, если что).
– Сколько ж тебе лет? – Спросил вдруг я на волне всех этих своих мыслей.
– Год назад исполнилось восемнадцать полных земных оборотов вокруг нашего Солнца.
– Стало быть – тебе девятнадцать? – Я был сбит с толку.
– Ну, да. – Ответили мне, точно это само собой разумеющееся, а я настолько туп и глуп, что просто некуда податься; хоть под стол лезь.
– Для чего вам стрелять из лука? – Поразился я. – Разве Атлантида – не рай? Разве вы – на пороге войны?
Моя «Зена» резко выпрямилась, и очень холодно, плотно сжатыми губами разъяснила:
– Мы боролись за этот рай. Мои предки полегли за него. Теперь у нас царит мир, но так было не всегда. Поэтому даже женщины из нашего народа владеют и стрельбой из лука, и кинжалом, и копьём.
Больше я не задавал вопросов, хотя ранее я был уверен, что Атлантида являлась раем изначально; рай, выстроенный через вооружённое столкновение – это бдительный мир, а не рай. Это известие меня расстроило, потому что я искал рай идеальный – рай, уже сотворённый раем, а не вымученный путём пробок и ошибок.