Страница 7 из 24
Магдалина чертыхнулась, пытаясь его стряхнуть, но на коже все равно осталась серая полоса.
Допила одним большим глотком кофе, наслаждая насыщенно-горький привкусом и затушила окурок об прозрачный бок пепельницы.
Был уже полдень.
Магдалина поставила кружку в раковину, бросив взгляд на телефон. Тот молчал. Не было ни пропущенных звонков, ни непрочитанных сообщений.
Что, впрочем, не было удивительно. Она упомянула в недавнем разговоре, что в субботу может быть придёт в гости, когда говорила с матерью. А так же, как-то говорила, что может быть наведается на сегодняшнюю лекцию.
Но ей не звонили, чтобы уточнить придет она или же нет. Лишь её мать ещё не смирилась с её привычкой приходить и уходить, когда вздумается, ориентируясь лишь на свое настроение.
Девушка захлопнула за собой дверь в ванную. Присела на крышку унитаза и взяла в руки тест на беременность, не решаясь его распечатать.
Ей было уже почти тридцать и она проходила тесты практически каждый месяц. Но один за другим они были отрицательными.
Она вздохнула, прикрыв глаза. Распечатала тест дрожащими руками.
В горле стоял ком и ей казалось, что она забыла, как дышать. Каждый вдох давался тяжело.
Она сидела, глядя на тест, ожидая, когда проявится одна или две полоски. И каждая секунда была тяжелой вечностью.
Девушка откинулась назад, затылком оперлась об стену, покрытую кафелем. Холод от неё побежал мурашкам вниз по спине.
Она так давно мечтает о детях. Она не хочет быть теми многодетными матерями, которые говорят, что дети смысл их жизни и не посвящают ни минуты себе.
Она ни за что не поверит в это. Человечество слишком эгоистично, чтобы бескорыстно находить смысл жизни в ком-то другом.
Если ты посвящаешь всего себя своему ребенку это не от светлой любви, а от того, что ты чувствуешь свою никчемность и надеешься стать хоть кем-то, если твой ребенок добьется хотя бы немногим больше чем ты.
Чтобы не быть какой-то безымянной и серой ничего не значащей личностью. Одной из многих. А чтобы с гордостью говорить: «а мой ребёночек достиг вот этого!». Как будто его заслуги автоматически и твои тоже.
А печаль в том, что эти дети чаще всего такие же бесполезные.
Её мать всегда говорила: «я посвятила вам всю себя», ставя им это в упрек. Как будто они задолжали ей жизнь. Она была уверена, что они должны чувствовать себя обязанными и благодарными.
От того Вика – младшая сестра, была любимицей их матери. Та обхаживала её, полная благодарности и с благоговением говорила, как она признательна за все то время и силы.
Их мать едва ли не считала, что их жизни принадлежать ей, и она имеет полное право решать, что, как и когда им делать. Вика прислушивалась, кивая, выполняя «советы» матери.
Ещё одна причина, почему она была любимицей.
Девушка шумно выдохнула, прошли положенные пятнадцать минут.
На тесте была одна полоска.
Магдалина наклонилась вперед, закрыв глаза. Те пекли от слез, но она глубоко дышала, стараясь не плакать, прикрыв часть лица рукой. Как будто боялась, что кто-то зайдет и увидит выражение её лица.
Опять отрицательно.
– Не плачь, не плачь, не плачь, – говорила она себе, едва открывая рот.
Глубоко вдохнул и тяжело выдохнув, она поднялась. Выкинула очередной тест. Нужно просто выполнять привычные действия. Если ты живешь так, как будто ничего не случилось, то как будто переходишь в режим автоматизма и забываешь о боли.
Она подошла к окну на кухне. Там моросил небольшой дождик и она любила такую погоду. Особенно она любила сидеть на автобусных остановках, глядя на спешащих куда-то людей. Или в небольших уютных кафе, попивая горячий кофе, наслаждаясь негромкой музыкой и отголосками чужих разговоров.
На лекцию не хотелось и навещать мать не хотелось тем более.
«Выставка», – решила девушка. Правда она не знала, есть ли сегодня какая-то художественная или хотя бы фотовыставка. Но даже если нет, она не расстроится. Она пройдется по малолюдной улице, наслаждаясь людьми, спешащими куда-то.
Когда она выходило было уже около двух часов ночи. А она обещала прийти в гости к матери в три.
Наверняка, там будет Вика. Отчим не работает, так что почти все время сидит в квартире. И если она придет, они все втроем будут говорить о её безответственности.
Она прихватила зонтик и небольшую сумочку. Накинула плащ на тонкую блузку.
Когда она вышла на улицу то с удовольствием вдохнула запах озона. У мокрого асфальта и серых туч был особенный, ни с чем несравнимый запах.
Сырая земля и пыль, лужи. И все с тускло серого преобразилось в темно серый.
Ближайшая галерея была в трех автобусных остановках. Но, наверняка, сейчас автобусы битком забиты. Даже в субботу, в обед, много людей едут неизвестно куда по неизвестно каким делам. От того Магдалина раскрыла зонт и неторопливо пошла в сторону галереи.
Капли мерно бились об ярко-красный купол зонта. По лужам расходились круги. Девушка шлепала по воде, не глядя под ноги.
Наверное, я всегда буду любить такую погоду, глядя вдаль улицы, подумала Магдалина.
Когда ей было шесть и её отец ещё был жив, это одно из последних воспоминаний о нем, они вышли прогуляться в парк. И неожиданно начался дождь. Все заторопились по домам, брали детей на руки, чтобы быстрее добежать, а они продолжили сидеть на лавочке. Отец раскрыл над ними зонт и капли отбивали странный, умиротворённый ритм по зонту.
Её отец мог наслаждаться самыми простыми вещами, видел прекрасное где никто больше не видел ничего особенного.
Она, ещё совсем малышка, сидела рядом, наблюдая за спешащими куда-то людьми и пыталась увидеть их так, как видит её отец.
Он умер в автокатастрофе спустя три месяца.
И её мать не взяла её на похороны.
Она всегда была слишком эгоистичной и сама того не осознавая она решила так отомстить за то, что чувствовала всегда. Отомстить за то, что её дочь никогда не будет её любить так же сильно, как любила своего отца.
Или это была такая своеобразная месть ему.
Она верила в призраков и в загробную жизнь и хотела сделать больно тем, что его обожаемая дочурка не пришла попрощаться сним.
Её мать не была самой умной женщиной, но она прекрасно чувствовала, что её бывший муж оставался с ней исключительно из-за Магдалины.
Но ничего, хмыкнула девушка про себя, новый муж соответствует её представлениям о семье. И дочурка тоже. Только она одна, дочь от предыдущего брака, разрушает идеальную картинку семьи.
Впрочем, её мать и не скрывала разочарование в своей старшей дочери. Когда ей было около пятнадцати к её матери частенько захаживали её подруги вместе с друзьями отчима. И она не понижая голоса во всеуслышание заявляла: «Старшая вся в своего отца! Такая же индивидуалиста!» .
«Индивидуалиста? – переспрашивал отчим, – ты слишком к ней мягкая. Она просто эгоистичная зазнавшаяся девчонка».
В том, что её отчим любил больше свою родную дочурку, маленькую Викулю, не было ничем удивительным.
Когда Магдалина дошла до галерее дождь усилился, превращаясь практически в ливень. Людей стало ещё меньше, но вот парковка у галереи была битком забита. Хотя та обычно была полупуста.
Не достаточно большая, чтобы привлечь туристов и довольствовалась лишь небольшим количеством любителей искусства из местных жителей.
– Ох, здравствуйте, – поприветствовала её милая старушка у входа. То ли у неё была удивительно хорошая память на лица, то ли Магдалина слишком зачастила, – хорошо, что вы решили к нам сегодня заглянуть. У нас потрясающая выставка!
– Картины? – поинтересовалась Магдалина, складывая зонтик и снимая плащ, чтобы отдать его скучающей женщине и получить номерок.
– Да, но больше ничего не скажу. Лучше проходите и наслаждайтесь.
– Благодарю, – кивнула девушка, то ли поблагодарив старушку, то ли женщину, давшую ей номерок.
В обычной белой водолазке и черных джинсах она выделялась. От того ловила на себя ничего не выражающие взгляды.