Демон-хранитель

Дом встретил меня спокойствием, легким бормотанием и тусклым светом телевизора. На диване под пледом, свернувшись калачиком, спала Эмма. Я улыбнулся и присел рядом, тихо обнажив её ступню из-под пледа, целуя пальцы, чуть покусывая. Эмма открыла глаза, хохотнув от легкой щекотки, мигом очутилась в моих объятиях, теперь зацеловывала моё лицо. Я опять улыбался как дурак и млел от ласки. Девушка оторвалась от меня, почувствовав моё напряжение, и вложила свою ладонь в мою, пальцы которой, я тут же переплел с её.

— Расскажи, — шепнула она, видя моё состояние.

— Я встретил человека, подростка, девочку, у которой нет хранителя, нет искусителя, она пустая, не защищенная вообще ни кем, и её жизнь ужасна, Эмма… — начал я, чувствуя её поддержку, чувствуя, как она сжала мои пальцы, с каждой секундой становящиеся горячее. Я взял себя в руки и ощутил, что прикосновение стало терпимым для неё. Вот ведь упрямая: никогда не разомкнет рук, даже если ей будет очень больно. — Я смотрел на неё, а видел тебя, я просто представил, что на её месте могла быть ты, а меня бы не было рядом…

— Но ты был всегда рядом, — произнесла она и как всегда разбила мой ужас одной фразой, и потом чуть спешно, волнуясь, произнесла, задрав рубашку пижамы: — Смотри.

И я увидел легкое еле заметное свечение, исходящее от живота Эммы.

— Что это такое? — спросила она, с любопытством глядя на меня.

— Наверное, это наше чудо, — ответил ей я, улыбаясь и притягивая к себе и целуя в макушку. Но легкая смутная тревога прочно засела в моем сердце.

Комментарий к 21. Учитель. Ева

https://ficbook.net/readfic/9602247 - кто такая Ева Корнер? все ответы в фф “Грехопадение”, в этой же главе описана её предыстория

https://vk.com/wall-194439725_680

https://vk.com/wall-194439725_686 - эстетика к главе

https://vk.com/wall-194439725_679 - Геральд и Эмма

========== 22. Учитель. Хрупкость ==========

Прошло три месяца после описываемых событий.

Я осмотрел класс мрачным взглядом, пряча в глазах готовые вот-вот вспыхнуть хитрые огоньки. Подростки недоуменно пытаются сообразить, что ответить на мой вопрос.

— Ну же, вы сами просили тему войны, — подтрунивал я над ними, оглядывая с интересом каждого приходящего ко мне на факультатив и терпящего меня со своими высокими требованиями для старшей школы. Все мои двадцать пять душ со всего потока подростков их возраста — дети, которых тянуло поразмыслить, которые ставили себе цели более высокие, чем просто закончить школу, получив аттестат.

Мой холодный взгляд скользнул по рядам и остановился на Еве, она что-то писала и, не отрывая взгляда от тетради, подняла руку, в задумчивости морща лоб, потом всё же посмотрела. Я чуть улыбнулся, своей энергией приободрив. Она смущенно улыбнулась и прошла за кафедру. Девушка начала говорить, а я уже подмечал изменения в ней: спина выпрямилась — значит, груз трудностей поубавился, плечи распрямлены — значит появилась уверенность, голосок звучит без срывов, речь ясная, единственная из классов на факультативе безусловно и бесконечно впитывающая в себя всё новые знания, всегда за книжкой, даже на переменах. Мне хотелось поделиться с ней ещё большим объемом знаний, хотелось научить её самому лучшему для любого мыслящего существа во всех вселенных вместе взятых — умению критично мыслить, впрочем, это ей было доступно, и она быстро поглощала знания. Я был частым гостем в её квартире, скорее для острастки её опустившегося отца, нежели для контроля девочки, что-что, а дисциплина у неё была железной, чего не хватало всегда Эмме. Хотя хватка у последней была посерьезнее — сказывались демонические корни.

Важным вопросом для меня являлось то, что мне не удалось уговорить Еву обратиться в полицию по поводу насилия совершенного над ней. Она упорно не соглашалась. Я видел, что ей необходимо было просто перелистнуть эту мрачную и ужасную страницу жизни, чтобы пойти дальше, чтобы жить и жить без страха. Я видел, что подтолкнул её к той границе, где заканчивается недоверие к себе и начинается принятие себя — да такой необычной, не такой как все остальные, но в этой особенности прекрасной, потому что другой такой нет на всем белом свете. Нет потому, что задумка Шепфа по каждому из нас уникальна. Даже самый мрачный и серый демон в этой вселенной на что-то и годен: даже он любим, даже он любит.

Девушка закончила свой рассказ и одноклассники чуть поаплодировав, отпустили её на свое место. Среди них она нашла единомышленников, но глубоко доверительно ни с кем не дружила, всё-таки сторонясь привязанностей и это удручало меня. Её лучшими друзьями стали взрослые люди: я и Эмма, которая в первую очередь с энтузиазмом сумасшедшей взялась заполнить её гардероб. Надо отдать моей девочке должное: вещи были подобраны со вкусом, правда, откуда в ней это не понятно. Хотя колготки в сеточку и короткая кожаная юбка полетели в мусорное ведро не без моей помощи, конечно, получив в ответ высунутый от досады язык Эммы и тягостный вздох Евы.

Осматривая свой гардероб, я отметил черные и серые тона преобладающие в нем, не считая гавайской рубашки, подаренной мне Эммой и погребенной где-то в шкафу. Без омерзительного содрогания я о ней не вспоминал, ну не любил я цветное.

Я стал доверенным лицом Евы. Её отец не стал возражать, видимо, в его подсознании навсегда запечатлелось моё настоящее мрачное обличье демона с раскрытыми чёрными крыльями, которое его пугало и будучи в сознании. Мною были оформлены все необходимые бумаги — так было проще контролировать происходящее в её жизни, а еще это позволило ей бывать у нас дома и проводить с нами много времени, наблюдая семейный уют и все больше раскрепощаясь, становясь тем ребенком, каким она и должна быть в своем возрасте: немного наивной, капельку дерзкой, чуть строптивой, местами вредной, но не ощущающей равнодушия со стороны самых близких.

Я чувствовал под этим внешним пластом вроде бы благополучия всё-таки ещё большое поле для моей работы — страх жил в её сердце, страх, который так просто не вытравишь, страх, что всё, что с ней сейчас происходит лишь сон, лишь короткая передышка перед чем-то тёмным и простым. И моей задачей я видел научить её, что испытывать страх — это нормально, это так… по-человечески, страх помогает нам выживать, но он не должен ложиться тенью на всю нашу жизнь, мы должны уметь его контролировать так же, как и боль.

Получив задание на дом, дети высыпали из класса, всё-таки немного облегченно — я мог утомить. Еву я задержал, решив устроить ей сюрприз и, широко улыбнувшись, вытащил из своей сумки книжку, которую она уж точно будет читать, исходя из её вкусов и предпочтений. Я протянул её Еве, она посмотрела на обложку, где значилось «Йон Колфер «Артемис Фаул» и засветилась от счастья. Я видел, что ей хотелось в порыве благодарности обнять меня, но она ограничилась сжатием ладони, всё-таки ещё боялась.

В эти выходные мы с Эммой уезжали для того, чтобы скрепить наши отношения узами брака и не могли взять её с собой. Она была немного грустной, но понимала и обрадовалась книге, сказав, что это скрасит её досуг в отсутствии нас, что я счел очень лестным для меня, как для существа, начавшего жизнь человека, бальзамом пролившись на ту часть души, что звалась хранителем. Мы попрощались.

Впоследствии вспоминая события и восстанавливая ход истории, я понимал, что был счастлив, что не замечал многих очевидных вещей или мог бы почувствовать своим внутренним чутьем, что должно произойти нечто плохое. Я был слишком наивен для человека и расслаблен для демона, а про хранителя и говорить нечего — был опьянен удачей с Евой, тем, что мне удалось спасти девочку. Но жестокосерднее Небес может быть только человек с черным сердцем.