Страница 56 из 71
— Сейчас будет больно, — и обработал раны, слыша, как она шипит.
Я избегал смотреть ей в глаза, но меня мучил один вопрос, перед глазами стояли кровоподтеки на бедрах. Однако, решившись, взглянул на неё мрачно исподлобья и все-таки очень осторожно спросил:
— Тебя недавно изнасиловали?
Она ничего не ответила, но то, как она посмотрела на меня многое мне сказало. Меня просто разорвало внутри от боли и сочувствия — я услышал своего внутреннего хранителя также сильно, как чувствовал Эмму и я четко сформулировал задачу для себя — этот подросток остро нуждался в моей помощи.
— Ты хочешь об этом поговорить? — спросил я осторожно.
— Вам не все равно? — немного раздраженно ответила она вопросом на вопрос, очень знакомо для меня.
— Мне не все равно, — ответил я и убрал перекись в аптечку.
— Почему? — еще один вопрос, заданный шепотом и с невероятной надеждой, я знал, что если я правильно на него отвечу, то она начнет доверять мне.
— Потому что ты ребенок, которому нужна помощь, — ответил я и увидел, как из её глаз потекли слезы, пожал её плечо.
— Ты должна об этом сказать кому-то еще, кроме меня, — твердо проговорил я и увидел, что она отрицательно мотает головой. — Ева, это преступление и виновный должен понести наказание…
Она вновь отрицательно мотнула головой и её глаза снова наполнились слезами. Я тяжело вздохнул и почувствовал энергию обреченности и ненужности. Сев рядом, помолчал, собравшись с мыслями и проговорил:
— Тебе есть куда пойти? Дом?
Она кивнула. Я снова промолчал, прежде чем вновь осторожно спросить:
— Там безопасно?
Девушку непроизвольно передернуло: омерзение, пустота, одиночество. В голове забилась тревожным набатом мысль — неужели отец?! Тот, кто призван защитить и помочь познать этот мир, облечь его формулировками, правильно установленными приоритетами, кому безраздельно доверяешь… Мне это настолько претило и даже то, что я ощущал себя демоном, будучи урожденным ангелом, не спасало. Есть грехи, которые не смыть даже кровью, которые впитываются в землю и взывают к небу отмщением, то, что не могут игнорировать даже ожесточившиеся сердцем ангелы, то, что возносится к Шепфа напрямую.
— Поехали, — решительно произнес я, понимая, что ребенка надо было спасать любыми способами. — Где ты живешь?
Девочка обреченно встала и поплелась к выходу, я поддерживал её за плечи. Но я мог бы повернуться и заметить, что нас видел охранник, который взял себе на заметку: избитая девушка и взрослый, придерживающий её за плечи, чтобы сложить определенную картинку в своей голове, чтобы понять увиденное извращенным сердцем.
Я маякнул Эмме, что задерживаюсь, на что получил её короткое: «Ок» и улыбнулся. Мы сели в автомобиль и довольно-таки быстро доехали до того места, где жила девочка. Многоквартирный вонючий клоповник. Зайдя в подъезд, я разогнал своим грозным и мрачным видом парочку наркоманов. Девушка обреченно вздохнула и открыла ключом свою квартиру. Я заглянул туда и увидел пустые бутылки под ногами и троих пропойц настолько горьких, что внутренним взглядом демона увидел копошащихся возле их ног зеленых змиев — вечных спутников горько пьющих людей, подпитывающих их пристрастие еще сильнее и не отпускающих ни на минуту.
— Где отец? — коротко и хрипло спросил я.
Ева кивнула подбородком, указывая на сидящего за столом и лежащего торсом на нем крупного мужчину. Я подошел к нему и, взяв его за грудки, пытался привести в чувства. Он нечленораздельно промычал и с трудом сфокусировал взгляд на мне. Внутренним чутьем я увидел безобразные сцены избиения дочери. Ребенку, которому и в школе было не сладко, дома было еще хуже, потому что здесь издевался близкий человек и это никак не принималось детским сердцем, вводя хрупкие чувства и несозревшую душу в раздрай.
— О, — начал говорить пьяный отец, обращаясь к мертвецки никаким собутыльникам, — парни, у нас сейчас будет бухло, — потом еле сконцентрировал свой взгляд на моем лице, совершенно буднично произнес: — Хочешь, она тебе отсосет, за сотню?
В моих глазах потемнело, и я обернулся к бледной девушке.
— Ева, зайди в свою комнату и прикрой дверь, — приказал я ей и она послушно скрылась за дверьми.
Мои крылья в миг появились и раскрылись, маяча перед ним черным покрывалом, вызвав дикий ужас, мужчина начал дергаться, но из «объятий» демона не так просто вырваться. Глаза полыхнули ярким рубиновым пламенем так, что мужчина мгновенно протрезвел и с ужасом смотрел на меня, пока я говорил ему:
— Каждый раз, когда ты пригубишь стакан, я буду приходить к тебе. Каждый раз, когда тебя посетит шальная мысль притронуться к своей дочери хоть пальцем, я стану твоим личным демоном на всю оставшуюся жизнь и, поверь, в загробной я тоже тебя не оставлю. И если Ева пожалуется мне, что ты её бьешь или предлагаешь мужикам, или она не будет ходить в школу, я сделаю всё для того, чтобы тебя лишили родительских прав, и жить тебе будет не на что, пособия на несовершеннолетнего ты тоже лишишься, — произнес я вновь становясь человеком, видя, как он трясется. Почувствовав резкий запах мочи, с презрением оттолкнул его. Он не отрываясь смотрел на меня, трезвый как стеклышко. — Я приду завтра, и если я найду всё в таком же состоянии, тебе будет очень страшно, еще страшнее, чем сейчас и думаю, ты не обойдешься мочеиспусканием.
Я с презрением смотрел на него: этого опустившегося человека проняли только слова о том, что он может лишиться пособия на свою дочь, и ему не на что станет пить. Он кивнул и я с омерзением оттолкнул его от себя, тот плюхнулся на пол и заскулил. Я уже знал, что это не он изнасиловал подростка, покопавшись в его голове. Да, он был забулдыгой, избивавшим свою дочь порой до полусмерти, но он не насиловал её. Ева выглянула из комнаты и огромными глазами неотрывно смотрела то на меня, то на отца, который в хаотичном порядке ползал по полу и гремел бутылками, сгребая их в кучу.
Я выволок за шиворот двух пьянчуг, обитавших ранее на полу квартиры и оставил их освежиться на улице. Ева провожала меня. Я чувствовал её страх, и в то же время я увидел надежду, тонкий лучик, очень блеклый, где-то на дне души. Я потянулся к карману пиджака, достал записную книжку с ручкой и написал свой номер телефона. Подавая бумагу, сказал:
— Если тебе хоть что-то понадобится, тут ты всегда найдешь меня, в любое время, — немного погодя, вздохнув, продолжил: — Если всё-таки решишься рассказать о том, что с тобой случилось и кто это сделал, я помогу.
Я увидел, как болезненно дернулась девушка и из её сознания выплыл образ насильника. Я хотя бы знал, как он выглядит и думал уговорить девушку рассказать об этом в полиции. Но самое главное, что мне нужно было для того, чтобы помочь ей — чтобы в её жизни появилось что-то настолько светлое, чтобы оставшаяся тьма отошла на второй план. Попрощавшись, я взглядом проводил её, пока шёл до двери подъезда и уже на улице подождал, пока в окне её комнаты не появилась её любопытная головка. Махнув ей на прощание, нырнул в автомобиль, спеша попасть как можно скорее домой.
Я спешил домой к Эмме, в её тепло, в уют, созданный её руками, к полкам, заполняемым нами книгами, к семейным ужинам, к нашим горячим спорам по сюжетам к фильмам, к совместному утреннему душу, к поцелуям как бы невзначай, мимолетным, которые никогда не заканчивались на поцелуях…