Эгрегор

Вернувшись в темницу, в своё астральное тело, я задумался над увиденным.

Главный секрет Карвилия теперь не давал мне покоя. Он есть Семя Чумы. Но почему я сразу не догадался? Наверное, перстень был нужен для того, чтобы скрыть сущность заточённого в него духа. Более того, нельзя было просто догадаться, что это не просто безделушка.

Но главное – где ещё три Семени? Хотя нет, это тоже второстепенный вопрос. Что будет, если я смогу спрятать Семя Чумы?! Есть ли шанс, что Чёрное Солнце не родится?..

Дрожащими от напряжения пальцами, я стянул со спины свой волшебный рюкзак. Запустив пальцы, почувствовал холодную кожу, которой была переплетена обложка Книги Знаний.

Древний фолиант, заключивший в себя всю мудрость эгрегоров. Знания, освещающие все аспекты жизни в Пустоте. Мне почему-то всегда казалось, что кожа, которой была обшита книга и выполнены страницы была человеческой. Хотя, конечно, такого не могло быть.

Мне сложно было представить, как оболочка или части его тела, могли попасть сюда в Пустоту.

И так, вот нужная страница. Строчки были выполнены изящным подчерком, красными как кровь чернилами. Если вся книга изобиловала картинками, то здесь был сухой тест, без примера, как артефакты выглядят на самом деле. Видимо Справедливость тогда ещё не знал.

Четыре Семени Рузрушения. Могущественные артефакты, возвещающие гибель человечества. Их появление ознаменовало гибель Двуединого мира. Тут же слова самого магистра: “Едва родится Чёрное Солнце, как его лучи согреют всходы, зародившиеся в человечестве. И имя им будет Чума, Война, Голод и старший из них, Смерть”.

И всё. Ни где они могут быть или какой именно силой обладают. Тогда как они вообще должны появится в Пустоте?

Ну конечно! Как я мог это пропустить?! “Несвет” рождающего Чёрного Солнца, должен был зародить Семена Разрушения, чтобы они, исполнив предназначение, дали в свою очередь родиться Чёрному Солнцу! Едва все четыре семени исполнят своё предназначение. Но почему они появились в Пустоте? Ведь им место было в Проявленном мире! Похоже, что Минги и Справедливость хотели их как-то туда доставить. Но из-за Завесы Двуединый мир был разделён, отделяя оболочек и духов.

Я перечитал всю информацию про Семена Разрушения в Книге Знаний ещё несколько раз, пока в разуме не поселился резонный вопрос. Откуда я знаю, что за мною сейчас не следят? Колео наверняка сейчас перерыл весь замок в поисках лазутчика, а о своём горячо любимом пленнике, готов поспорить, не забыл.

И вправду, едва я напряг свои чувства, как явно заметил чей-то пристальный взгляд.

Он не был колким и слегка презрительным, как у скарабея. Лишь лёгкое ощупывание, будто моё астральное тело задевал тончайший шёлк. Или детские пальчики.

Картина памяти Справедливости исчезла. Сейчас я как будто был в обычной темнице, без окон и погружённой в кромешную темноту. И всё же я чувствовал чьё-то присутствие. К тому же, очень знакомое. Там, в непроглядной тьме, на меня уставился заинтересованный взгляд. Существо осматривало меня, будто решая, как можно мною поиграть.

– Энгель?! – тихо позвал я.

Ответа не последовало, но темнота вдруг обрела очертания фигуры. Лишь лёгкий набросок карандаша художника, перед написанием портрета, с неразличимыми цветами одеяния незнакомца. Но я уже знал, что был прав. Это альтер-эго Фэа. Её “сестра” Энгель.

Колдовское зрение выдернуло из темноты изящную фигурку ребёнка лет восьми. Я видел лишь очертания, но помнил, что её волосы были песочного цвета, средней длины. Голубые глазки подчёркивались задорно вздёрнутым носиком. Ангел, а не девочка, правда личность, что пряталась под этой мыслеформой, была отнюдь не столь приятной…

Одета Энгель была в белое платьице, на головке того же цвета берет. На ногах высокие гольфы, с приятным ажурным рисунком и туфельки, на сей раз красного цвета. Ага, будто ноги Энгель купались в крови оболочек, не иначе.

Девочка вышла из темноты, с озорливой улыбкой осматривая меня. Исключительно чтобы доставить ей удовольствие, я добавил выражению лица своей мыслеформы недоумение:

– Как ты сюда попала, Энгель? Зал запечатан по распоряжению магистра Справедливости.

– Запечатан? Это как?! Сюда нельзя заходить?

– Да, магистр будет не доволен. К тому же на весь зал наложены заклятья, чтобы никто не мог зайти и выйти отсюда.

– А, ты про это! Просто я знаю один секретик. И мне никакие печати нипочём.

Девочка уверенно хлопнула глазками и мне этот жест показался очень похожим на поведение оболочки. Хладнокровный зверь, в обличии ребёнка.

А вот слова о “секретике”, меня искренне заинтересовали. Как этот эгрегор мог проникнуть в зал, опечатанный самим магистром? Если бы не мой баку, то я бы не смог отправить свой разум вовне.

– А в чём он состоит, твой секретик? Расскажи, пожалуйста, мне интересно.

– Ну тогда он перестанет быть секретом. Какой это секрет, если я всем его разболтаю, ведь так?!

– Расскажи его только мне. Я никому больше не расскажу.

Глаза ребёнка-эгрегора зажглись озорным огоньком:

– Я видела твоего баку! Красивый! Мне кажется, он всё вокруг делает кривым. А сам он ходит будто в киселе.

А ведь Энгель и вправду интересный эгрегор. В своей детской непосредственности, видит вещи такими, какими они есть на самом деле.

– А ещё я видела как ты путешествуешь вне своего тела. Это забавно, наверное. Научишь меня?

– Ты что-то путаешь, Энгель. В последнее время я сижу в этой комнате и никуда не выходил.

– Нет, я видела! Но ты можешь не бояться. Я никому не скажу. Даже этой дуре, Фэа.

– А ты можешь с ней разговаривать?

– Конечно! Мы с ней говорим, но редко. Сейчас она обиделась на меня.

– Обиделась?! Что у вас случилось с сестрой?

– С ней хотел поговорить Надутый Пузырь с большим ножом. А я с ним немного поиграла.

Прозвища, которыми Энгель награждали других эгрегоров, меня сильно забавляли. Нужно как-нибудь узнать у неё, какое она придумала мне: