Эгрегор

Итак, верный слуга моего брата отныне развоплощён окончательно. В этом нет сомнений. Эта история вновь даёт мне ответ на вопрос, который я давно для себя уяснил. Всё, что происходит необычного в Проявленном мире, внесено туда из Пустоты.

– Нам нужно уходить, Гает.

Будучи древним духом и достаточно редким для Пустоты, баку не отличался сильным разумом. Он руководствовался скорее своими инстинктами, нежели скрупулёзно что-то продумывал. Этими качествами, он напоминал мне домашних животных, которых приручали оболочки. Что ж, теперь и у меня есть свой спутник, благо он скорее похож на верного пса. Правда, нельзя забывать и про Раттус, но моя ручная крыса – это скорее ездовое животное, если уж углубляться в термины оболочек.

Сам Баку тем временем это самое время не терял. Сожрав до последнего кусочка моего пленителя, дух принялся поглощать сам подмир.

Мне казалось, что масочник лишь разжёг его аппетит. Оболочка-шаман, бывший в итоге лишь проекцией некогда жившего в Проявленном мире, был слопан за несколько заходов бездонной пасти. Быстрее чем я смог среагировать, баку понёсся галопом в лес, срывая с деревьев ветки и листву.

А ведь без своего создателя, подмир, созданный из сна, быстро разрушался. Упомянутые мной листья и трава стремительно гнили, на глазах превращаясь в компост, а потом истаивая до пыли. Деревья сбрасывали их, хотя сами подверглись не меньшей трансформации. Струйки какой-то слизи стекали прямо по стволам, которые разламывались на моих глазах.

Неудивительно, ведь он лишился своей подпитки от масочника.

– Гает, стой! Нам нужно уйти, иначе мы останемся в этом подмире навсегда.

Но древний дух, не означает умный. Мой подопечный принялся носиться по поляне словно заводной, заглатывая потайной челюстью отдельные предметы, или целые объекты, будто вырывая бумажные куски из картины. Там, где он съедал части сна, оставались серые дыры изначальной Пустоты. Той, которую ещё не коснулась рука Творца.

В один из таких заполошных забегов, я буквально бросился на баку, сбив его с ног и навалившись всем телом. Признаться, я был готов, что дух попробует меня укусить или, по крайней мере отмахнётся лапой, но вывернувшись из моей хватки и сравнявшись с моим лицом, дух одним движением облизал его шершавым языком.

– Гает! – вскрикнул я от возмущения и омерзения. – Ты только что сожрал духа. Это отвратительно.

Воспользовавшись моим замешательством, баку выскользнул из моих объятий и припустил в сторону леса. Утираясь от слюны своего нового знакомого, я ступил под сень деревьев.

– Ищи выход, – крикнул я ему вслед, но впереди были слышны лишь шуршание листвы, да топот лап. Самого духа видно не было.

В этой части леса, разложение пока не затронуло раскинувшуюся природу. Это лишь временно. Скоро весь подмир будет растворён в безбрежном океане Пустоты, исчезнув, будто его и не было.

Впереди вдруг послышалось шуршание и тихое рычание баку. Пройдя немного дальше, я увидел небольшую поляну, поросшую кое-где плотными кустами, с сиреневыми цветами. В свете потухающей луны, я едва заметил силуэт своего духа, явно рывшего яму у одного из них.

– Ты что-то нашёл?

Баку вынырнул из маральника, повернув морду ко мне. В пасте он держал череп, по-видимому когда-то принадлежавший ребёнку.

Я вспомнил последние секунды жизни масочника, пока его не поглотил пожиратель снов. Метка из трёх черепов на тот момент отсутствовала.

Значит это один из них.

– Должны быть ещё два. Ищи, – я забрал его из пасти духа.

Хобот баку прошёлся по костяной голове, будто втягивая её запах и мой ищейка скрылся за ближайшими деревьями.

Надеюсь, пожиратель снов взял след.

Луна давала всё меньше света. Постепенно поляна стала походить на чёрное пятно, посреди сплошной чернильной кляксы. Могильный свет лишь едва выхватывал очертания леса, затянутого тугими тенями.

Откуда-то вынырнул баку. В пасти несёт что-то белое. Ещё один череп, я не сомневался в нём. Простой шар огня, что я запустил в ближайшие деревья метров в семи от нас, осветил почти всю поляну. Дерево занялось ярким огнём.

Плохо дело. Стена из разложения почти достигла поляны. У нас два черепа. Нужно ускориться и найти третий.

Я не мог с точностью сказать, что случится, когда она достигнет меня. Но все самые варианты, которые казались мне возможными, означали моё развоплощение.

И я не знал также, что пытался сделать, получив эти черепа, но на тот момент мне казалось это важным. Подмир масочника был выстроен на жизненную энергию этих оболочек, значит выход должен быть как-то связан с ними. Если, конечно, он есть. Мерзавец мог и не продумать его и тогда на то, что пробить стены из этого подмира, у меня могли уйти целые столетия. А их у меня нет. Всё закончится гораздо быстрее.

Я отвернулся от гнили, что подступала со стороны леса, и посмотрел в другую сторону.

Этот обрыв. Именно с него спрыгнули дети, когда совершили самоубийство. Я видел это, когда бегло осматривал то, что показывал мне масочник. На самом краю стоял валун примерно метр в длину. Оболочки встали на него, перед тем как шагнули в пустоту. Я подошёл к нему и заглянул вниз. Ничего, лишь чернильная темнота.

Спустившись с валуна, я заметил, что в земле у самого его подножия что-то белело. Я опустился на корточки и вынул ещё один череп из земли. Вот он. Последний осколок ключа.

Для того чтобы получить результат, нужно сложить их также, как они были на масочнике.

Вверху и посередине – Хатун. По бокам и внизу от неё, черепа мальчиков.

Едва метка была собрана вновь, как глазницы троицы зажглись ярким жёлтым светом. Будто это глаза масочника. Я обернулся, чтобы увидеть освещённый лес, увядающий на глазах. Край его границы был уже рядом с обрывом. Баку пятился от него в мою сторону, жалобно поскуливая. Сорванец наконец-то понял, чем нам это грозило.

Чего-то не хватает. Метка масочника собрана, но выход из его подмира снов так и не появился.