Страница 21 из 95
Глава 6
Мы шагали вперёд, и наполнявший туннели свет незаметно становится всё ярче и ярче, что вызывало у меня смешанные чувства. С одной стороны, мы теперь видели, куда идём и могли двигаться быстрее, с другой — если наши неведомые враги выставили стражу, она легко нас заметит. Кроме того, чем лучше я различал окружение, тем тревожнее себя чувствовал. Хотя мы уже давно шли не по горной выработке, а стены и потолок здесь совершенно не походили на те, что бывают в шахтах, все неровности и выступы, что я чувствовал под подошвами ботинок или которых касался рукавом шинели, были на удивление гладкими и округлыми, а не острыми и выщербленными, как я ожидал. Это был не просто природный туннель, но что сделало его таким — инструменты и долгий труд или более зловещие средства, вроде колдовства — я не мог и представить. Время от времени наша дорога огибала глубокие расселины и вела нас по узким карнизам, с края которых в бездонные пропасти с шумом осыпались неосторожно затронутые нами камешки. Я всякий раз обмирал, гадая, не услышит ли сейчас тот, к кому (или чему) мы идём, не учует ли он наше присутствие и не обрушится ли на нас. Но ничего не происходило, а неведомый враг совершенно не замечал нас.
Быть может, любой издаваемый нами звук просто заглушался другими — теми, что доносились откуда–то спереди, то усиливаясь, то затихая, и понемногу пробиваясь прямо ко мне в мозг, будто весь камень был пропитан ими. Сложные созвучия переплетались друг с другом, и до меня начало доходить, что голоса, которые мы слышали всё это время, были не разговором, а чем–то вроде хорового пения.
— Вы в порядке, сэр? — Я споткнулся — голова всё ещё кружилась от пьянящего запаха, я потерялся в звуках музыки и был почти готов прыгнуть прямо в пропасть. Юрген коснулся моей руки, и мелодия в моей голове оборвалась. Теперь она показалась мне зловещей и жаждущей, а её переливы стали напоминать шипение целого клубка змей. Я потряс головой, чтобы пройти в себя и полной грудью вдохнул исходящий от Юргена запах редко меняемых носков так, будто это был чистейший кислород.
— Это пение добралось до меня. — Признал я. В нём явно было нечто гипотоническое, почти хищное, и предчувствие беды у меня возросло стократ.
Юрген кивнул, скорчив гримасу отвращения.
— Воют как ледяные хорьки в течке. — Сказал он, и я охотно поверил ему на слово[51]. То, что только что творилось со мной, могло иметь лишь одно объяснение — столь манящий звук был как–то связан с Варпом, а я оказался достаточно близко к Юргену, чтобы его защитная аура укрыла и меня.
Эта мысль пробрала так, будто меня окатили жидким льдом, и я застучал по вокс-бусине, намереваясь предупредить гвардейцев, но тут же остановил себя. Как я смогу сообщить Грифен и остальным о том, что мы столкнулись с каким–то варповым кошмаром, и не выдать при этом необычного дара, коим наделён мой помощник? Эмберли бы это совсем не понравилось. Она негодовала даже, если я немного опаздывал на ужин[52], а реакцию на то, что я разболтал всем о ценнейшем из её тайных орудий, я не хотел даже представлять. Если мои подозрения верны, то правдоподобно объяснить солдатам, что впереди нас ждёт колдовство, я смогу, только если увижу его своими глазами.
Мысль не очень утешительная, но теперь необходимость выяснить, с чем мы столкнулись, стала ещё более настоятельной. Я глубоко вдохнул, быстро пожалев об этом (Юрген всё ещё был рядом), и унял колотящееся сердце.
— Идём. — Сказал я. — Узнаем, кто там мучает кошек.
Юрген немного озадаченно кивнул, но, по крайней мере, не спросил, о каких кошках речь, и в каком туннеле их искать — а я этого ждал.
— По крайней мере, они заткнуться, когда мы их перестреляем. — Практично заявил он, а я обнаружил, что согласно киваю. Мой мозг проедала эта бесконечная панихида, так что предложение Юргена казалось очень заманчивым. Кроме того, такие песнопения и колдовство обычно шли рука об руку, как булочка и начинка из солёного грокса, так что чем скорее мы выясним, что происходит, и прекратим это — или (что куда лучше), чем скорее мы пошлем несколько отделений гвардейцев «прекращать это», пока я буду подбадривать их зажигательными речами с безопасного расстояния — тем лучше.
— Хорошо. — Сказал, остановившись лишь для того, чтобы ещё раз проверить меч и убедиться, что в любой миг могу изготовить его к бою, а переключатель скоростей выкручен на максимум. — Идём и прекратим это.
Пройдя ещё несколько сот метров, мы обошли очередной гладенький поворот и оказались у входа в пещеру. Когда–то это явно была просто дыра в стене туннеля, что тянулся Император знает, на сколько метров вдаль, и которую потом расширили и превратили в надвратную арку, украшенную резными изображениями, что буквально источали атмосферу чувственного разврата.
Я почувствовал, как волосы у меня на загривке встали дыбом. Я уже видел такое — на Адумбрии и ещё в нескольких укромных уголках галактики, где развратные прислужники Великого врага собирались, чтобы славить бога пороков и пресыщений. Только сейчас я понял, где раньше ощущал этот приторный запах — в храмах Слаанеш, которые приходилось зачищать, и чего я всеми силами старался избегать.
Мы зашагали вперед в мягком лившемся на нас свете. Что ж, происходящее объясняло, почему тень Эмели снова проникла в мои сны — хотя до сих пор я приписывал это словам Кастин об Адумбрии на совещании пару дней назад. Не стоило удивляться, что сущность этой демоницы просачивалась наружу и проявляла себя, когда прямо у нас под ногами был храм её бога-покровителя, проросший в потрохах местных шахт, как гнусная опухоль[53].
Я отмёл все прошлые сомнения и вновь застучал по вокс-бусине. Передо мной было несомненное свидетельство ереси, более того — это была угроза, которую нам теперь предстоит сдерживать. Как подсказывал опыт, песнопения в храмах, полных еретиков, никогда не заканчиваются хорошо — особенно для самих песнопевцев — а это лишь показывает, как глупы были те, кто вообще с этим связался.
— Всем отрядам, это Каин. — Проговорил я, прилагая чуть больше, чем обычно усилий, для того, чтобы унять вызванную скручивающим кишки ужасом дрожь в голосе. — По моим координатам контакт с еретиками, повторяю, с еретиками, применено колдовство. Запрашиваю подкрепление и священника, немедленно. Приём.
Я с надеждой вслушивался в эфир, но ответом мне был только треск статики. Видимо, из–за всех поворотов теперь между нами и вокс-станцией Грифен было слишком много камня, хотя отсутствие ответа не значило, что меня никто не слышал — за эту призрачную надежду я продолжал цепляться, как бы глупа она не была. Грифен была хороша во всём, что делала, так что она явно пошлёт людей, чтобы узнать, что с нами случилось. Оставалось надеяться, что когда они придут, я и Юрген ещё не будем разорваны в мелкие клочки.
— Не отвечают? — Через миг спросил меня Юрген, хотя если бы ответ был, он бы услышал его в своей бусине одновременно со мной[54].
Я покачал головой.
— Ничего. Похоже, мы сами по себе.
— Не в первый раз уже. — Флегматично и совершенно справедливо отозвался мой помощник. — И, должно быть, не в последний.
Учитывая, какими событиями были щедро наполнены наши жизни, это было явно не то заявление, на которое я бы поставил деньги.
Набравшись храбрости для мысли о том, что мы переживём это маленькое приключение, как уже пережили много других, я достал и включил меч — песнопения заглушали звук его работы. Хотя все мои инстинкты хором кричали бежать прочь, рассудок возобладал — по крайней мере, пока, и, должен признаться, он был на волоске от поражения. Просто мы не знали, что вообще там делают еретики, а значит, стоило сперва взглянуть, а потом убегать.