Отражение предназначения

Придет век Меча и Топора, век Волчьей Пурги.

Придет Час Белого Хлада и Белого Света.

Час Безумия и Час Презрения, Час Конца.

Мир умрет, погруженный во мрак, и возродится вместе с новым солнцем.

Особенно это четверостишье голосили отовсюду, будто и без них не ясно, что мир постепенно, но уверенно катится в пропасть.

Во многих крупных городах воспылали жаровни казни, ровно как в те годы великой охоты на ведьм и на инакомыслящих. Все чаще стал слышен взмах топора и виселицы вместо детского смеха и музыки праздника. В попытке укоротить опасные языки, сеющие панику и ложь в головы людей, прошли массовые убийства от самого северного края до Понтара. Недоверие, страх, ненависть, отчаяние росли с каждым днем. В воздухе повсеместно чувствовалось застывшее напряжение и боязнь друг друга. Случись вот-вот что-то масштабное, и словно лавина, пронесется волна страшных перемен, ввергнув весь Континент в пучину Хаоса.

Да, мало было массовых убийств. Недовольство народа усугубляли непонятные политические игры, интриги внутри самих Королевств. Никакой сплоченности. Каждый мало-мальски обделенный властью лорд, купец, чиновник хотел урвать себе лакомый кусок, видя в грядущем Хаосе мнимую возможность, шанс на лучшую жизнь. Казалось, в шаткий мир с Империей уже никто не верит. Некоторые даже подумывали, а не перейти ли на сторону Императора? Там, где тепло, сытно и громче звон монет.

Пока таких людей было меньшинство, но само наличие подобных слухов уже говорило о сомнениях. Все-таки большинство же Северных лордов были настроены против Нильфгаарда. Пока не забыто то вторжение в Цинтру и смерть Калантэ. А их пестрящие знамена на границе еще со времен битвы под Содденом изрядно мозолили глаза, будто не было той победы. У многих Северян чесались руки ухватиться за клинок. И теперь вопрос был лишь в одном: кто нанесет первый удар?

С обострением общего положения дел внутри королевств деятельность странствующих путников и торговцев пошли на упадок. На большаке редко теперь увидишь целые караваны из дальних экзотических стран. Многие города уже начали ощущать дефицит их товаров. Но это мелочи.

Как будто бед никогда не бывает мало — на дороге стало больше чудовищ. Голодные до плоти и крови и, выгнанные с прежних мест обитания беспокойствами и пожарами, твари рыскали по близким к людским селениям землям, настигая нерадивых пастухов, охотников, рискнувших зайти чуть поодаль от поселения. Кроме того, на Большаке опасностей хватало и без них. Пожалуй, наибольшую опасность представляли не твари, а расплодившиеся шайки разбойников, мародеров, дезертиров, не пожелавших рисковать жизнью ради какого-то там короля.

Единственным местом, где пока еще царил покой и тишина, был отдаленный и малоизвестный Каэр Морхен — древний замок спрятанный среди горных хребтов в самом севере Синих Гор. Безлюдная цитадель освободилась от снежного кокона. С первой оттепелью, как принято у ведьмаков школы Волка, в цитадели никого не оставалось, кроме Айри и Весемира.

Несмотря на относительно раннюю весну, холода отступили не сразу. Даже сейчас по утрам всю землю покрывал легкий слой инея, хрустящий под ногами. Утренняя заря и свежий прохладный воздух приятно бодрили проснувшихся хозяев. В такую рань над цитаделью виднелась еле заметная струйка дыма, и изредка раздавался скрип точильни. В кузнице работал Весемир. С упорством и видным желанием он ухаживал за своим мечом, самым верным помощником в ремесле ведьмаков. Как он любил постоянно твердить своим ученикам: «ведьмак может быть одет как бродяга и выглядеть как отшельник, но его меч всегда должен быть ухожен и заточен».

В своей работе он был не один. Рядом с ним на верстаке активно корпела над чем-то Айри. Девушка с пепельными волосами, собранными в хвост, постоянно сверялась со своим чертежом на столе. Донельзя увлеченная и сосредоточенная, она собирала наручи с механизмом выдвижения небольшого клинка из-под ладони и подгоняла все детали своей конструкции. Судя по абсолютной тишине, работа требовала полной концентрации и явно что-то шло не так.

Весемир время от времени поглядывал на свою ученицу и на ее деятельность. Смотря на нее повзрослевшую и румяную, старый мастер невольно сравнивал ее с первым днем на цитадели, с той девчушкой из пепелища бойни в Цинтре. Она больше не была похожа на ту изможденную и побледневшую девочку в потрепанном плаще с болезненным видом и с волчьим взглядом, которая постоянная искала в людях врага.

Мастер ведьмак все гадал, что же там хочет создать такого Айри уже который день. Он видел на ее рабочем столе иглу с ниткой, обоюдоострое лезвие, несколько мелких железных деталей, полоски кожи, сосуд с маслом, и собственно сами наручи. На деле ее замысел был очень прост: под наручи прикреплялась платформа с выкидным лезвием, скользящим по ней. Скрытый, запасной клинок, в случае если выбьют меч. Лезвие достигало в длину чуть ли не в ладонь девушки, и по идее должно было свободно скользить по железной пластине. Но пока нужного эффекта не было. А обнажался клинок с помощью безымянного пальца и кольца под кистью, которая ниткой прикреплялась к задней части лезвия, и в одно движение пальцем потянет лезвие в сторону ладони. Такова была задумка. Но до реализации надо было еще много чего доработать и исправить.

Старый ведьмак услышал многозначительный недовольный хмык. Видимо, Айри что-то опять не устроило, и она сидела, погруженная в мысли, прожигая взглядом несчастный кусок металла на руках. В уме Весемир лишь обрадовался такому исходу. Айри в моменты рукоделия и мозгового штурма не изматывала себя тренировками, пока не решит проблему.

Прошло больше года с тех пор, как Волк, Трисс и Цири покинули Каэр Морхен. И с тех пор они их ни разу не видели, ни разу не получали письмо, слышали только крупицы туманных слухов о беловолосом ведьмаке. На свое письмо в Элландер Айри, конечно же, не получила ответ, хотя в глубине души немного надеялась на обратное. Однако они не волновались, считая, что с ними все в порядке и что они вернутся, когда закончат с делами. Во всяком случае, так считал Весемир.

Абсолютную тишину без новостей в изолированном Каэр Морхене разбавляли остальные ученики Весемира. Иногда Ламберт либо Эскель слышали в своих странствиях всякие слухи и делились с ними при встрече, не особо вдаваясь в подробности. До своего ухода Ламберт не забывал и о тренировках. Ведьмак стал даже жестче, не давая поблажек Айри, твердя, что она взрослая и что ей не дадут слабину в настоящем бою. Да и Трисс рядом не было. Никто ему ничего не оторвет, в случае перегиба. Сама же Айри не жаловалась, принимая правдивость его слов. Только одаривала его убийственным взглядом, когда Ламберт в своем стиле преподавал «мудрость» фехтования путем ехидных фраз.

Слухи по Миру гуляли странные. Ведьмаки были уверены, что-то неладное происходит на континенте. Что-то, что они не понимали и не хотели понимать. Их дело было простое — заказы и чудовища. А войны и междоусобицы пусть будут на совести монархов. Посему разговоров на эту тему за столом особо никогда не возникало. Так проходили зимние дни в цитадели — как и всегда, размеренные, рутинные с хозяйственными заботами. Никакой суеты и волнений. С наступлением весны первым покинул цитадель Эскель. А за ним и Ламберт.

Оставшись вдвоем, совмещая тренировки, Айри с Весемиром ходили на обычную охоту в ближайший лес. Девушка навсегда запомнит свою первую добычу в виде волка и первый шрам на локти от него же. Несмотря на подобный опыт, девушке нравилось бродить по лесу. В последние дни она выходила в лес в одиночку. Весемир видел ее в деле и был спокоен, что она не наделает глупостей. А в случае чего может постоять за себя или ей хватит ума убежать от опасности.

У Весемира были свои заботы — забота о состоянии цитадели, да и ведьмачьи заказы никто не отменял. Сначала изредка, но потом все чаще и чаще, старый ведьмак отлучался по заказам на долгие дни. За Айри уже не нужен был глаз за глаз, а в Каэр Морхене и подавно, хотя в последние месяцы Весемир заметил в ней некую отстранённость, закрытость. Но мастер ведьмак списал все на нехватку общения и компании сестры. В целом, ничего примечательного, таков у нее был характер.