Страница 175 из 190
- Я теперь почти уверен, что мы бились, по крайней мере, с большей частью того подразделения, которое побило вас. Так что вот такая несправедливость: либо вас, либо нас побили бы. А что с отделившимися, сведения есть?
- Вот в том и дело, что есть. Деревенские говорят, видели оборванных солдат-республиканцев. Черт их знает, откуда им известно, что это республиканцы, но свидетели есть. И канцы в полусотне километров отсюда, близ железной дороги, устроили лагерь военнопленных. Вы ведь понимаете, к чему я клоню?
- Итого чуть у нас на двоих меньше ста человек. Маловато для штурма, не находите? – Ритемус театрально отхлебнул из кружки, подчеркивая свой пессимизм. – Охрана? Количество пленных?
- А чего вы своих людей отпустили? Здесь есть где спрятаться. А гражданские могли бы и сами дойти.
- У меня раненых под полсотни, да и вторая такая битва нам не по плечу. Нам давно надо было уходить, только куда? Сами все знаете, не в средней полосе воюем.
- Так что же делать? – спросил Гессирис после четвертьминутной тишины. Ритемус молчал, оперев руки локтями на стол и положив на них голову, глядя в огонь. У него в голове все крутилось вокруг одной мысли: «Здесь слишком много командиров». Он ничего не мог придумать, кроме как снова разделиться, потому что они оба будут долго досаждать друг другу. К сожалению, Гессерис не привык держать себя под чьим-то командованием, и просто будет мешать. Да и не совсем ясно, что делать здесь. Лагерь военнопленных их силами не взять, а продолжать нападения на конвои бессмысленно – карательный батальон быстро примчится в этот район, ведомый слухами…
- Я оставляю своих людей тебе, - со сталью в голосе проговорил Ритемус, – За исключением десятка. Они пойдут со мной на Рателан.
- Он уже захвачен! – огорошил его Гессерис. У Ритемуса по спине пробежал холодок.
- Давно?
- Несколько недель как. Примерно в то же время, как мой отряд побили, точнее, чуть раньше. То-то они и пошли гонять нас всех по лесу. Нечего там тебе делать.
- Есть. Разведкой заниматься. А сам я направлюсь на эвакуационный тоннель. Заодно и людей подниму. Нам обоим мало места будет здесь.
- Это ты прав насчет места, только… неправильно это, разделяться. Пойдем вместе, надежнее будет.
Ритемус подумал и кивнул.
- Будь по-твоему.
- Кстати, насчет «поднимать людей». Километрах в двадцати живет некий старик, который по слухам, жил где-то севернее, и на границе губерний, а после того как минатанцев выгнали, переехал с семьей и остальной деревней сюда. И поговаривали, что он не любит партизан. Я вспомнил, что в то время ты там был.
- Имя?
- Вель…Вельас.. - заскрипел, нахмурившись, бородач.
- Вельяас?
- Точно, - хлопнул тот по столу. – Он.
Ритемус вспомнил, что еще в конце года, когда ездил к пастору и Тумасшату сообщить о ранении Аумата, кто-то из них обмолвился, что Вельяас больше никому помогать не намерен.
- Не знаю, - честно сказал минор-легионис. – Чем я мог его обидеть, если он нам помогал все время? Может, и не во мне дело. Сколько война еще длилась, когда минатанцев обратно за хребет выгнали? Четыре месяца?
- Да. Раз так, может, он тебя и послушает. А заодно что-нибудь расскажет и поможет.
На сборы было отведено несколько часов. Затем – несколько часов на сон, и ближе к утру партизаны покинули свое убежище. Как назло, в полдень резко похолодало и пошел снег. Было не столько холодно, сколько мерзко и сыро. Снег большими хлопьями налипал на верхнюю одежду, утяжеляя ношу, земля превращалась в грязь. От сырости потрясывало конечности – раненая годы назад нога Ритемуса давала знать о себе. Когда солнце начало заходить, среди деревьев и снежной завесы его глаза разглядели очередные огни. Огни в окнах.
- Кажется, оно, - сказал он Гессерису. Тот вздохнул, бормоча, что это уже третья деревня, подходящая под описание. В своей наспех подшитой шинели, в которой из-за осколков едва держалась подкладка, он тоже трясся от холода. Вместо головного убора у него был грязный шарф, повязанный вокруг головы. Остальные из его отряда были не лучше, хотя Ритемус поделился, чем мог.
- Кто со мной? – спросил он у Гессериса.
- Думаешь, не захотят говорить?
- Заговорить заставлю в любом случае, но меры убеждения применим по ситуации. Ладно, Булевис, и еще человек восемь-десять, для массы. Остальные пусть с тобой посидят в стороне. Предчувствие у меня нехорошее.
- Как скажешь, - пожал плечами Гессерис и отдал команду занять позиции вокруг деревни. Впрочем, словосочетание «занять позиции» было слишком громким, учитывая, что деревня стояла на совершенно ровной местности, где из укрытий были небольшие ямы да стволы деревьев.
Ритемус, отобрав людей, вышел к ограде ближайшей избушки и крикнул в слабо озаренные окна:
- Хозяева! Есть кто дома?
Через минуту тишины, нарушаемой свистом усиливающегося ветра, дверь открылась, и из проема высунулась длинноволосая голова:
- Чего надо?
- Поговорить, - негромко ответил Ритемус, - Вы не тронем вас.
- Здесь вам ждать нечего, - пробурчала голова, и дверь захлопнулась. Ритемус, шипя ругательства, перегнулся через калитку, и отодвинув засов, быстрым шагом устремился к избе.
- Я прошу прощения, но мне нужен Вельяас. И как только я с ним поговорю, я уйду.
- Ты от двери отойди, а то головы недосчитаешься, - прогудело изнутри.
Ритемус повиновался и задом спустился с крыльца, краем глаза отметив, что из-за неплотной занавески на окне на него смотрит ствол охотничьего ружья. Дверь открылась, и из-за нее вновь показалась голова. В глаза бросались многочисленные рубцы на лице, как у покойного Реналура, только более глубокие, явно остававшиеся без должного лечения. Левый глаз был почти полностью закрыт опухшим веком. Нижний край глазного яблока дергался, и было неясно, видит ли глаз или уже ослеп.
- На кой ляд он вам? Рекрутировать будете? Ну попробуйте. Кукиш вам, а не солдат. Хватит уже…
Ритемус вздохнул в предчувствии мучительного монолога и заговорил на упреждение:
- Мы не собираемся никого забирать. Я ничего не прошу, я хочу только узнать, что такого сделали республиканцы или минатанцы, что он сбежал сюда. С ним-то я хорошо общался.
Валайм прищурился.
- Так вы Ритемус, получается? – и после ответного кивка маска его лица сменилась с настороженно-враждебной на задумчивую, - Что ж. С вами, он, может, и поговорит. Пойдемте.
И сказал, обернувшись в открытую дверь:
- Не натворите ничего.
У калитки он попросил, чтобы с Ритемусом никто не шел. Минор-легионису это требование не понравилось, но он его выполнил. По пути, отметив ветхость домов, он спросил:
- А что стало с прежними жильцами?
- Говорят, что ушли из-за войны, как и мы, - хрипло ответил тот. Изуродовано было не только лицо - он сильно хромал на левую ногу, иногда шагая немного боком, будто у него неправильно срослись кости. По дороге Ритемус отметил и худощавость кистей рук, одна кожа на костях, покрытая теми же рубцами. - Минатанцы в позапрошлую зиму досюда доходили. А там кто знает, действительно ли ушли, или их где-нибудь неподалеку расстреляли.
Когда они прошли ко двору на противоположном конце деревни, никого не встретив на своем пути, валайм отпер калитку, знаком показав Ритемусу остаться на месте, а сам прошел к двери и постучался, негромко кликнув Вельяаса по имени. В окне еле колыхнулся занавес, через несколько секунд послышался звук отпираемой двери, и валайм исчез внутри. Около минуты ничего вокруг не происходило, за исключением того, что из дома доносились приглушенные возгласы. Ритемус в ожидании еще раз оглядел соседние дома. На заносимой снегом улице никого нет, но изо всех обозримых печных труб идет дым и во всех окнах горит свет. Хозяйство старое, обжитое, следов стрельбы не видно. Появившаяся после слов его проводника мысль о том, что пришлые с Вельяасом сами выгнали туземцев, тоже не подтверждалась – ничего не было сломано, не несло следов каких-либо столкновений. Да и не мог Вельяас такое сделать, не такой он человек. Впрочем, он не был еще ни в одном доме.