Страница 174 из 190
- Извините, что бросаю вас в такой час, господин минор-легионис. Надеюсь, я был достойным солдатом своего отечества.
- Конечно. Был и есть, - ответил Ритемус и смотрел ему в глаза еще четверть минуты, до того момента, когда они остекленели. Он подозвал солдат, чтобы те помогли с захоронением, а сам жалел, что так и не узнал большего о умершем, и задавался вопросом, все нейдущим из головы: «Кто следующий нас покинет?»
Возможно, от волнения, что очередной знакомый ему человек отошел на тот свет, а может, от плохого сна, но у Ритемуса до самого обеда болела голова, а по затылку растекался холод - то первобытное чувство, когда ощущаешь пристальный взгляд в спину. До самого обеда он не мог найти покоя, пока не пришел один из разведчиков, разосланных в ближайшие деревни. По его докладу, народ в них усердно обсуждал слухи о готовящейся акции канцев против партизан, которая должна начаться со дня на день с применением легкой артиллерии. К тому же, кто-то донес, что-то партизан видели позавчера в примерно пятидесяти-шестидесяти километрах западнее.
- То-то у меня и чувство, что за нами хвост плетется… - сказал Ритемус и пригласил переформированный командный состав на совет. В голове вертелись волчком слова Либертаса. Ритемус до сих пор не верил всем его словам, но считал, что в большой части сказанного правда есть. Активность канцев усилилась, а это с большой вероятностью означает, что они расправились с Рателаном. Скоро канцы выживут партизан.
- Нужно разделиться. Часть останется здесь и продолжит путь, отвлекая на себя внимание, часть уйдет на север напрямую, - показал он точку на карте. - Это долго, но так безопаснее. Обжитых селений там мало, дорог тоже, канцы не полезут. А боевую задачу выполнять надо. Если враг и вправду уже на подступах к Рателану, то нам не следует ослаблять хватку. Даже если мы просто будем беспокоить их, мы отвлечем их силы, и кто знает, может наш вклад будет решающим. Все-таки в первый раз проще было, минатанцам мало кто помогал… Значит, во главе тех, кто пойдет на север, будут Тумасшат и Димитрис. Без возражений, - осадил он поднявшихся с места командиров, - Димитрису нужно вылечить глаз, а Тумасшат… ты просто сможешь провести людей. В конце концов, вам просто нужно сделать крюк в семьдесят километров. Булевис останется со мной. Поделим с ним командование двумя ротами.
- Меньше сотни человек? – спросил Тумасшат.
- Оружие есть, еды меньше нам надо будет. Справимся.
Они разделились на следующий день. Ритемус передал Тумасшату перерисованную карту, в последний раз обговорил все детали, и после довольно продолжительных прощаний люди из отныне разделенных отрядов, наконец, расстались. На душе осталось странное ощущение. С одной стороны, будто сброшен балласт в виде беспокойных гражданских, и суеты стало меньше, а с другой – пустота. Из его жизни пропало вдруг столько людей за такой коротких срок и по разным причинам… Погибли Реналур, Йакалан, ушли пастор, Тумасшат. Ритемус не единожды за день жалел, что отпустил их и порывался вернуть, но одергивал себя и убеждал, что все сделано верно. Потому что его не оставляло чувство, что его путь приведет к смерти, что она вечно висит у него за спиной, умело прячась до поры до времени. А если так, то он не собирается забирать на тот свет и других. Булевиса он взял, потому что тот наиболее молод и уже опытен. Но и стоит признать – его было жаль меньше всего из собственных приближенных, как бы цинично это не звучало, пусть он им тоже дорожил. Если был бы жив Реналур, он бы взял его – человека, которому терять точно было нечего. Так что в какой-то степени Реналур был прав - умер он не вовремя.
Под его командой осталось семьдесят человек. Он мог взять с собой и больше, но не стал, оставив остальные две трети боеспособного войска защищать гражданских.
Сразу же после разделения он повел свой отряд через шоссе, ближе к железнодорожным путям. Булевис должен был заняться подрывом, а сам Ритемус кружил немного севернее, отвлекая внимание противника, имитируя присутствие партизан ложными стоянками с кострами. После нескольких успешных подрывов путей, установки мин, а также спонтанного боя за полустанок, где они одержали верх на двумя десятками человек местного «гарнизона», потеряв нескольких человек, они направились обратно.
Совершенно случайно они едва не набрели на лагерь военнопленных. Там, где раньше была поляна, теперь растянулась колючая проволока, наспех собранные бараки и охранные вышки. О том, что здесь ведутся какие-то работы, Ритемус слышал еще полтора месяца назад, но теперь видел их результат. К сожалению, полностью оценить численность охраны и пленных не удалось из-за того, что их самих едва не нашли.
В конце вылазки на этот раз их ждал сюрприз: пойманный в лесу местный рассказал, что неподалеку, в старых землянках, живут какие-то солдаты, которым они помогают. Как он знает, это были партизаны, которые несколько недель назад пришли сюда израненные и голодные. От предложения отвести их он отказываться не стал. Дорога заняла почти пять часов. В небольшом холме были вырыты несколько углублений, закрыты небольшими дверьми в две трети человеческого роста. Лесник постучал в них условной мелодией и вошел, пригласив Ритемуса последовать за ним.
Он оказался в туннеле - «коридоре», в левой стене которого одно за другим виднелись несколько отверстий–проходов в другие помещения. В первой комнате, склонившись над низким столом, на котором лежала карта, глиняные плошки и лампада которая давала совсем немного света, столпились, занимая почти все пространство, семь или восемь человек. Обстановка была крайне скудна – стол, табуреты, да подпертые балками, словно в шахте, низкие стены.
- Кто там? – спросил низким голосом кто-то. И голос был знаком, только слышал его Ритемус очень давно.
- А вы кто будете? – спросил Ритемус из осторожности. Над остальными выглянуло чье-то бородатое лицо.
- Ритемус? Это вы? Это я, Гессерис. Ребята, подайте-ка стул господину минор-легионису.
Чья-то рука неуклюже ткнула в колено табуретом. Рука Гессериса простерлась над чьей-то спиной для рукопожатия, и после исчезла обратно.
- Ребята, расступитесь. Друг мой, чая не хотите? Чай, правда, плоховат, сушеные листья чего-то и травы, но в наших-то условиях... Заодно и поговорим.
На столе возникла затертая жестяная кружка, в которую из чайника, видимо, лежавшего полсотни лет в болоте, полилась жидкость.
- Вы уж извините, что мы так встречаем, - загудел Гессерис, - знали бы вы, что с нами стряслось.
- Хотел бы. Месяц уже ищу вас.
- Ладно, ребята, выметайтесь, - сказал он своим людям. - Кан, останься, на всякий случай. А что до нас, то попались мы, как зайцы. Совсем глупо… Взяли в мешок и перебили. Не знаю, сколько человек живых, со мной вот, меньше десятка вышло. Думаю, что кто-то из бойцов потерял бдительность, и за нами следили. Мы почти неделю на одном месте сидели. Деревня есть такая, Шенйак, слыхали?
- Уже нет. Вернее, сама деревня есть, а население ушло с частью моего отряда на север из-за визита канцев. Вам они тоже насолили? – и коротко рассказал о пропавшей группе разведчиков и возмездии.
- Порадовали вы меня душевно. Староста этот пару раз поднагадил, хотя поначалу строил из себя ярого республиканца. Благо, поняли, кто он таков на деле. Так, а лизоблюды с вами ушли, получается?
- Нет, их там оставили свои же соседи. Что с ними случилось, мне не интересно. А когда на вас напали?
- Считай, три с половиной недели назад. По численности вровень или больше было. Мы, может, и отбились бы, да у нас минометных мин не было. А они по нам дали осколочными. Тогда больше всего и погибло. Кто знал, будут ли еще мины, мы в атаку и кинулись, пробились, и разделились, - вздохнул Гессерис.