Страница 167 из 190
Ночь прошла спокойно, а утром все были разбужены звуками перестрелки. В несколько километрах отсюда часто-часто трещали винтовочные выстрелы, разносясь эхом. Недолго колеблясь, Ритемус приказал остаться полусотне боеспособных мужчин охранять раненых и обоз, сам же с остальными ринулся на звук.
Забравшись на холм, он увидел стебли дыма, растущие вверх. Далеко впереди, по ту сторону густо поросшего соснами подковообразного гребня, горела очередная деревня. Ритемус залег с биноклем и стал медленно осматривать местность. Со склона шла, скрываясь в складках местности, дорога, конец которой отлично просматривался отсюда. Там стояли лошади с телегами, а вокруг них метались люди в серых шинелях. Чуть ближе карабкалась прямо по склону идущая в обход группа, чтобы ударить противникам в тыл. Значит, канцы шли снизу и выдавливали защитников на гребень.
- Булевис, видишь внизу обоз стоит? Займись им. Реналур, ударишь снизу, остальные со мной - по гребню.
Почти у самой деревни им встретилась группа женщин и детей, прятавшаяся с обратной стороны холма.
- Кто там? – спросил Ритемус, - В кого канцы стреляют?
- В наших мужей и партизан, - сказала старая женщина, - Они нам помогли, а кто-то рассказал про них упадочникам.
Ритемусу хотелось надеяться, что это был Гессерис. Мало же их осталось…
Они ворвались в деревню. Горели несколько домов со стороны склона, откуда шли канцы. Несколько встреченных партизан были арлакерийцами. Одеты они были по-простому и непривычно для здешних мест: в комбинезонах, в затертых куртках и кепи, одним словом, одежде заводских рабочих. Словно бы они шли с работы домой, и вдруг их занесло на далекий Север.
- Мы поможем! Сколько их? – окликнул Ритемус одного из них, первого попавшегося на глаза. Тот вжался в угол дома и изредка постреливал в сторону канцев, почти не целясь.
- Два-три десятка, не меньше! И еще внизу их невесть сколько!
- Ими займутся! Скажи остальным, что мы пришли! Держите их здесь, мы с боков зайдем!
Тот кивнул и лихо проскочил в раскрытое окно. Ритемус приказал своему отряду разделиться на две части и обойти деревню по сторонам. Скрывающийся за деревьями противник этот маневр ожидал и открыл огонь по партизанам, но он вовсе ждал, что они вдруг многократно увеличатся в количестве. Спустя десять минут перестрелки на правой стороне холма растянувшаяся цепь сверху вниз партизан стала подтягиваться, зажимая канцев в деревне. С той стороны показались бойцы Реналура, снизу, сигналя флажками, шел Булевис, с своими людьми, волочившими по пыли серых. Теперь оставшиеся враги прятались в нескольких домах.
- Бог ты мой, Ритемус! Вот уж кого не ждал! – раздался знакомый голос. Ритемус обернулся и пару секунд потерял дар речи, потому что перед ним стоял… Либертас. Да, тот самый библиотекарь, который, как считал сам Ритемус, жил в своей библиотеке годами, выходил на улицу раз в год. Теперь же он стоял перед ним в перелатанном бушлате и в меховой шапке, прямо-таки излучающий непривычную твердость и непоколебимость.
- Господин Либертас?
- Он самый. Вот уж встреча. Предлагаю выкурить этих деятелей и пойти отпраздновать, - похлопал он Ритемуса по плечу.
- Мы сдаемся! – откликнулись, словно услышав изнутри слова библиотекаря, - Мы сдаемся!
Из избы один за другим вышли семеро, все грязные, в копоти, бросая винтовки у крыльца.
- Сразу бы так. Кто у вас старший?
Пленные переглянулись. К их ногам бросили еще десять-двенадцать их сослуживцев, пинками заставляя их встать в ряд. Ритемусу на миг показалось, что среди последних прибывших мелькнуло знакомое лицо. Присмотревшись, он понял, что был прав, и окликнул человека с непривычно темным для арлакерийца лицом:
- Ба, Мураид, ты ли это?
Человек застыл, и, сжавшись в комок, медленно повернулся к Ритемусу. Теперь сомнений не оставалось. Вымазанное в пыли южное лицо растерянно гримасничало, резко выделяющиеся белки глаз обшаривали пространство в поисках спасения.
- Мураид, вот ты и расскажешь, как наш общий знакомый, что вы тут забыли. А заодно – какого черта здесь делаешь ты, - выделил он последнее слово, - Кажется, я кому-то помог избежать смерти?
- Верно, за что и благодарен, господин легионис, - согнулся южанин в поясном поклоне.
- Я жду объяснений.
Но его неудачливый собеседник молчал, выпучив глаза.
- Мы гнались за партизанами, - раздался другой голос из шеренги, уверенный, злой, - а валаймы укрыли их. Мы делали то, что должны были. И они получили, что заслуживали.
Обладателем голоса был молодой парень, лет двадцати, с налысо бритой головой. От худобы его лицо приобрело хищное выражение, того и гляди, вопьется в горло и вырвет кусок.
- Только я так не считаю. И в этот раз я объяснять не буду, почему. Мураид меня разочаровал, поэтому остальные могут его поблагодарить. Я ведь тебя отпустил? Отпустил. С каким условием?
Тот молчал.
- То-то же. Он обещал мне, что оставит войну, - перевел он взгляд на других пленных, а затем снова обратился к нему. - Заметь, насколько я помню, и не настаивал, чтобы ты к нам переходил. Ушел бы. А теперь пеняй на себя. Твои товарищи, которые были тогда с тобой, тоже здесь?
- Нет, - прошипел сквозь зубы Мураид.
- Повезло им, - вполне искренне сказал минор-легионис.
- Слышите? – спросил кто-то из сельчан, - Там тоже стреляют.
Он показал в сторону, откуда пришел партизанский отряд. Ритемус прислушался. Действительно, там раздавался точной такой же стрекот, какой они слышали из лагеря. Неужели канцы все-таки нашли их?
- Булевис! Устроить допрос с пристрастием, а затем… ты знаешь, какая у нас мера наказания за поджоги. Всех. Остальные за мной!
И без того подуставшие после перехода и боя отряд всю обратную дорогу бежал, сбиваясь с ног. Когда до лагеря оставалось с полкилометра, Ритемус различил, что стреляют сразу с двух сторон – по центру слышны были охотничьи ружья валаймов, а слева и справа лаяли собаки, и шальные пули летели в сторону возвращающихся бойцов, свистя где-то в сотне метров впереди.
Разделив оставшихся людей надвое, он направился направо, рассчитывая пройти чуть дальше местоположения по желобу давно высшего ручья и ударить врагу во фланг, но вскоре по нему начали стрелять – по соседним камням и деревьям с присвистом застучали пули. Пришлось под обрывистым краем русла и ждать, пока враг отстреляется.
- Йакалан, сбегай, посмотри, как там Тумасшат.
- Значит, так. Ланемис, ты со своим отделением перебегай по ручью, выходите, где есть удобные позиции, и щупаете, где у канцев не хватает сил вас задавить, за ним следующий. Еще отделение остается со мной, прикрываем. Патроны беречь!
Он заглянул за обрыв краем глаза так, чтобы его между его головой и врагом был камень, полагаясь больше на уши. Слева на возвышении было капище, под ним из оврага торчала чья-то белая окровавленная рубаха и что-то копошилось и мелькало, кажется, собака. Откуда-то грохнул выстрел, и собака заскулила. Видимо, у раненого нашлись силы достать оружие.
Ритемус высунулся, прицелился в сторону врага, и на долю секунды краем глаза заметив движение, перевел ствол чуть левее и выстрелил. Спустя пару секунду над его головой пролетел рой пуль, и он переместился уже по правую сторону камня, приказав прекратить огонь, чтобы выманить врага. Несколько канцев незамедлительно воспользовались затишьем и уже ринулись вперед, к следующему укрытию, но Ритемус тут же уложил одного из них. Тот, застыв на мгновение, рухнул на землю. Насчет остальных Ритемус ручаться не мог.
Через десяток секунд сосед Ритемуса вскрикнул от боли и откатился в овраг. Легионис бросился помогать, но боец отмахнулся, мол, левая рука, ничего страшного. Ритемус перевязал ему кровоточащее плечо, словно надкушенное крысой, и оставил сидеть в русле. Йакалан до сих пор не вернулся, хотя за это время можно было проползти туда и обратно дважды. Поэтому он сам, отдав распоряжения, двинулся к центру партизанских позиций, рассудив, что увидеть полную картину собственными глазами всегда лучше, нежели выслушивать искаженный рапорт из чужих уст.